Часть лекции, прочитанной в Саратовской Духовной семинарии в 2003 году тогда еще кандидатом педагогических наук протоиереем Евгением Шестуном. Через год после этого по благословению архиепископа Самарского и Сызранского Сергия отец Евгений принял монашеский постриг с именем Георгий.

Таинство брака возвращает человеку полноту бытия. Ева была взята от Адама, и тем самым была нарушена полнота его бытия. Человек чувствует себя в истинном браке полноценным: «две плоти» становятся едиными (Ср. Быт. 2: 24), если говорить народным языком, «две половинки нашли друг друга, соединились в целое». В связи с этим я много думал о том, что же такое монашество, почему монахи не ищут этой полноты, чем она у них восполняема. К тому же, говорят, что нет различий между мужским и женским монашеством. Для меня все это было тайной и загадкой, пока я с этим очень близко не встретился.

Следуя мирской логике, восполнение обязательно должно быть, оно необходимо. С этой точки зрения монашество рассматривается как восполнение своего бытия Богом, то есть как особая разновидность брака. Такое мнение достаточно распространено, и для примера приведем слова игумена Илариона (Алфеева), ныне митрополита: «Есть нечто существенно общее между браком и монашеством. Это не два противоположные пути, но два пути, которые во многом близки один другому. Человек как индивидуум - существо не вполне полноценное, он реализуется как личность лишь в общении с другим. И в браке восполнение недостающего происходит через обретение второй “половины”, второго “я”, через обретение “другого”. В монашестве этим “другим” является Сам Бог. Тайна монашеской жизни заключается в том, что принявший монашество целиком ориентирует свою жизнь на Бога. Человек сознательно и добровольно отказывается не только от брака, но и от многого другого, доступного обычным людям, чтобы максимально сосредоточиться на Боге и посвятить Ему всю свою жизнь, все свои помыслы и дела. И в этом смысле монашество близко к браку».

Когда я стал читать творения старцев о монашестве, то убедился, что монашество - на самом деле великая тайна. Если вы возьмете «Книгу для монашествующих и мирян», составленную архимандритом Иоанном (Крестьянкиным), то в предисловии прочтете первые строки: «Монашество - великая Божия тайна. И для тех, кто дерзает вступить в эту святую тайну и приобщиться к истинному духу иночества, на все времена сохранил Господь в писаниях опыт Отцов, которые прошли этим путем в радость Вечности».

В письме к брату «О монашеском постриге» архиепископ Серафим (Звездинский) попытался выразить невыразимое: рассказать, что происходит с человеком, когда совершается монашеский постриг. Прочтем начало этого письма: «Дорогой, родной мой брат! Христос посреде нас! Только что получил твое теплое, сердечное письмо, спешу ответить. Та теплота, та братская сердечность, с которыми ты пишешь мне, до глубины души тронули меня. Спасибо тебе, родной мой, за поздравления и светлые пожелания. Ты просишь, чтобы я поделился с тобой своими чувствами, которыми я жил до времени пострижения и последующее святое время. С живейшей радостью исполняю твою просьбу, хотя и нелегко ее исполнить. Как выражу я то, что переживала и чем теперь живет моя душа, какими словами выскажу я то, что преисполнило и преисполняет мое сердце?! Я так бесконечно богат небесными, благодатными сокровищами, дарованными мне щедродарительною десницею Господа, что, правда, не в состоянии сосчитать и половины своего богатства.

Монах я теперь! Как это страшно, непостижимо и странно! Новая одежда, новое имя, новые, доселе неведомые, никогда неведомые думы, новые, никогда не испытанные чувства, новый внутренний мир, новое настроение, все, все новое, весь я новый до мозга костей. Какое дивное и сверхъестественное действие благодати! Всего переплавила она меня, всего преобразила…

Пойми ты, родной: меня, прежнего Николая (как не хочется повторять мирское имя!) нет больше, совсем нет, куда-то взяли и глубоко зарыли, так что и самого маленького следа не осталось. Другой раз силишься представить себя Николаем - нет, никогда не выходит, воображение напрягаешь до самой крайности, а прежнего Николая так и не вообразишь. Словно заснул я крепким сном… Проснулся - и что же? Гляжу кругом, хочу припомнить, что было до момента засыпания, и не могу припомнить прежнее состояние, словно вытравил кто из сознания, на место его втиснув совершенно новое. Осталось только настоящее - новое, доселе неведомое, да далеко будущее. Дитя, родившееся на свет, не помнит ведь своей утробной жизни, так вот и я: пострижение сделало меня младенцем, и я не помню своей мирской жизни, на свет-то я словно только сейчас родился, а не 25 лет тому назад. Отдельные воспоминания прошлого, отрывки, конечно, сохранились, но нет прежней сущности, душа-то сама другая…»

Стали принимать монашество мои духовные чада, которых я знал помногу лет. Сам я не монах и, присутствуя на постригах, только со стороны мог наблюдать, что происходит с людьми, которых я хорошо знаю и люблю. Я увидел, что на самом деле происходит великое Таинство: в монашестве умирает человек, но рождается Ангел. И один из первых вопросов, который задается при постриге, звучит так: «Желаешь ли сподобиться ангельскому образу иночествующих?» Монах - это Ангел во плоти.

Ангел - существо бесполое, а раз он бесполый, то может жить вне брака, он не требует земного восполнения. Поэтому монашество не следует уподоблять браку. Это великое Таинство. Афонский старец Ефрем Катунакский говорил, что монахи восполняют число Ангелов, заменяя Ангелов падших. В «Слове, произнесенном Старцем на постриге монахини…» он сказал: «Как назвать то, что мы видели сегодня? Ни перо, ни земной язык не могут выразить этого таинства. Велико и не исследовано честное таинство монашеского пострига… Сестра наша Никифора! Возрадовались Ангелы на твоем сегодняшнем постриге, потому что увидели тебя входящей в их лик. Опечалились демоны, возрыдались плачем великим, потому что ты заняла то место, на которое до падения были поставлены они… О! Никифора, Никифора, велика твоя благодать, земной Ангеле Никифора!»

Вы можете улыбаться, потому что монахов видели и знаете, можете говорить: «Рассказывай нам, батюшка, рассказывай, мы про них все знаем». Но я вам хочу сказать, что плотская природа остается, духовная брань не упраздняется: мир борется с Ангелом внутри монаха, но мир никогда этого Ангела уже не победит. Рано или поздно, пройдет десять лет, двадцать, но все равно Ангел победит природу. Ангельское в монахе возьмет вверх, оно неистребимо уже, как образ Божий в человеке. Я бывал на Афоне, встречал там монахов, про которых разные истории об их «похождениях» рассказывали. Но проходило пять-шесть лет, и когда мы приезжали снова, то видели, что они становятся Ангелами, молитвенными, благоговейными. «Невидимая брань монаха, по словам старца Ефрема Катунакского, состоит в том, чтобы победить внутренние страсти, самого себя. Вначале встретишь ветхого человека, подобно Голиафу, но дерзай! Придет благодать, и поднимешься над страстями, над самим собой и увидишь другого человека, подобного новому Адаму, с другим духовным горизонтом, другим духовным одеянием, другой духовной пищей».

Как может монах падать? Если он согрешает, если он падает, человеком он все же уже не сможет стать, ведь он - Ангел. Монашеские обеты даются только один раз. И когда монах сам слагает с себя иноческие одеяния и даже вступает в брак, согласно каноническим правилам Церкви он продолжает оставаться монахом, но монахом падшим. Мы должны понять, что монах может быть падшим, а может быть вовсе отпавшим от Бога. Тогда кем монах становится? Отпавший Ангел - бес. Отпавший монах становится бесом. Вот это страшно! Могу привести только два случая, когда это происходит: самоубийство монаха и смерть под анафемой. Может быть, бывают и другие причины отпадения от Бога, я их просто не знаю.

На первый взгляд, любой верующий человек мало чем от монахов отличается, но вы заметьте, как они молчат. Они уже умеют молчать, в отличие от нас. Монахи получают дар молитвы. У них лик обращен к Богу, а не к миру. Они стремятся к уединению, им хочется закрыться, у них уже идет молитва. Вы всмотритесь в монахов: их сразу можно узнать, они от нас отличаются.

Есть еще одна тайна: человек не может сам выбрать монашество. Только монахи могут выбрать человека для монашества. Кто благословляет на монашество? Опять монахи. Ангелы выбирают себе восполнение. Только они могут говорить: «Идем, вот ты! Идем к нам - ты готов». Ни один человек из мира, даже особо духовный, не в состоянии благословить на монашество, он может согласиться, понять, но благословить… Благословение родителей имеет большую духовную силу, но даже православные родители теряются перед тайной монашества. При постриге не требуется согласие и благословение родителей, точнее, этот вопрос даже и не возникает. Жития святых и жизнеописания подвижников Православия свидетельствуют о том, что большинство из них шли на монашеский постриг без благословения родителей. Родители удивляются: «Как такое может быть?» Воюют часто. Но ведь чадо к Богу идет! Радоваться надо!

Ангелов выбирают Ангелы. Это дело монахов: выбрать готового к иной жизни и постричь его. Это монашеское священнодействие. А что должен делать избранный? Его дело сказать, помните, какие слова? - Се, раба Господня; буди мне по глаголу твоему (Лк. 1: 38).

Когда человек готов к монашеству? Когда он не откажется. Не потому, что он осознает, что готов, не оттого, что он собрался, а готов тогда, когда пришли к нему и сказали: «Идем!», и он ответил: «Иду!» Именно в этот момент и происходит выбор. Это удивительно! Ему говорят: «Сейчас, сейчас!» - «Почему не вчера? Почему не завтра? Что будет?» - «Надо сейчас!» - Я спрашивал: «Почему?» - «Ты не поймешь», - отвечают.

А потому, что неделей раньше человек сказал бы: «Нет!», - он побоялся бы. Через неделю он решит: «Я и без этого проживу». А нужно человеку в такой момент предложить, когда он твердо скажет: «Да!», - а потом, получив этот ангельский образ, он никогда от него не откажется.

Помните жизнеописание старца Сампсона (Сиверса)? В его родословной - знаменитые графы Сиверсы, министры и губернаторы при императрице Екатерине II и императоре Павле. Отец - датчанин, мать - англичанка. Когда их сын принял Православие, а затем монашество, мать сказала ему: «Мы вычеркиваем тебя из нашего рода». Впоследствии о. Сампсон стал одним из исповедников и святых подвижников многострадальной Русской Церкви ХХ столетия. Его расстреливали, много лет он провел в тюрьмах и ссылках. Кроме того, обвиняя в прелести, не позволяли служить, во Псково-Печерском монастыре он пас коров. Но когда перед смертью его спросили: «Батюшка, если бы ты еще раз жизнь прожил, кем бы ты стал?», он ответил: «Я опять бы стал русским монахом!»

В монашестве есть дар, который человек, как драгоценную жемчужину, уже никогда ни на что не променяет. Если бы все это узнали, мы бы все туда побежали. Но Господь не всем это дает понимать. Как писал священномученик архиепископ Серафим (Звездинский) своему брату: «Кратко скажу тебе, родной мой, о моей теперешней новой, иноческой жизни, скажу словами одного инока: “Если бы мирские люди знали все те радости и душевные утешения, кои приходится переживать монаху, то в миру никого бы не осталось, все ушли бы в монахи, но если бы мирские люди наперед ведали те скорби и муки, которые постигают монаха, тогда никакая плоть никогда не дерзнула бы принять на себя иноческий сан, никто из смертных не решился бы на это”. Глубокая правда, великая истина…»

Почему Православной Церковью руководит монашество? Потому что Церковь можно доверить только Ангелам, а не людям. Вот Ангелы и руководят. В Православии архиереев так и называют - Ангелы Церкви. На примере Западного мира мы видим, какая беда наступает, если Церковью пытаются управлять люди.

Почему я стал рассуждать и думать о монашестве? В прошлом году владыка Сергий пятый раз взял нас с собой на Афон. Там мы встречались со старцами. Старец Иосиф Ватопедский, который написал книгу о своем наставнике преподобном Иосифе Исихасте, всегда принимает нашего владыку, беседует, а в этот раз и нам удалось повидаться с ним. Еще один старец, с которым мы встречались и беседовали, это Папа Янис из скита святой Анны. Он высказал то, что я слышал несколько раз, и что меня всегда обижало. Старец сказал, что самый нерадивый монах лучше самого духовного «белого» священника. Я подумал: «Как так? Вот гордость! Вот ведь как монахи о себе мнят!» Но потом, когда стал размышлять о монашестве, то понял смысл того, что он сказал. Из его уст мы услышали, что самый нерадивый Ангел выше самого лучшего человека. А разве это не так? Ведь так! Как же с этим не согласиться?

Старец Паисий Афонский, два тома писем и проповедей которого недавно вышли в России, сказал удивительную вещь, что благодать священства не спасает самого священника. По его словам: «Священство - это не средство для спасения (человека, который его принимает)». То есть только тем, что мы - священники, мы спасаться не можем. Хотя преподобный Силуан Афонский писал о том, что благодати в священнике столько, такое море, что если бы он ее видел, то обязательно возгордился бы. Поэтому Господь и не дает видеть это море благодати. А старец Паисий пишет, что благодать дается не для священника. Благодать священства спасает, но не его, а других через него. Став священником, ты обрел благодать, обрел власть спасения других, помощи другим, но ты ею не спасешься. Тебе как человеку нужно самому подвизаться. Таинство священства природу человека не меняет, ты остаешься таким же - греховным, слабым, падшим. Но, тем не менее, ты имеешь власть и духовную силу помогать спасению других.

Таинство монашества меняет природу человека. Старец Паисий говорил: «Мне много раз предлагали стать священником, я всегда отказывался». Даже Вселенский Патриарх предлагал ему принять священство. «Мне, - говорил отец Паисий, - хватит монашества». Потому что монашество - это дар молитвы за весь мир.

Когда мы пытаемся стать исихастами, четки перебирать, молитву умную творить, то должны помнить, что это - монашеский опыт, ангельский опыт. Конечно, и мы должны быть ревностными, но все же опыт исихазма - это опыт монашеского бытия. А наше священническое служение - это опыт любви к ближнему. Если ты о себе забываешь, тогда в любое время, когда бы тебя ни подняли, ты идешь на служение с радостью. С радостью исповедуешь, отпеваешь, причащаешь и, главное, с радостью служишь Божественную литургию.

Когда одно мое духовное чадо готовилось к постригу, я переживал: «Как же так, молодая такая…» А она говорит: «Батюшка, не волнуйтесь. Постриг - это веселее свадьбы будет. Что такое свадьба?.. А постриг - это такая радость, такой праздник!» На самом деле это такое духовное торжество! Вы видели, когда совершается постриг, как ликуют монахи? Так они рады, что их полку прибыло.

У каждого человека есть два пути, и оба спасительные: путь Марфы и путь Марии (Ср. Лк. 10, 38-42). Путь Марфы - это деятельное служение ближним, таково призвание «белого» духовенства. Путь Марии - это выбор «единого на потребу», жизнь монашеская. Монах внимает Господу, сидя у Его ног. Оба пути спасительны, второй - выше, но не нам выбирать. И в монастыре погибнуть можно, и в миру спастись. Монашество - это лицо Церкви, которое всегда обращено к Богу, а священство - лицо Церкви, обращенное в мир, к людям. Вот такие у Церкви два лица радостных.

Как верно заметил А.П. Чехов: «Настоящий мужчина состоит из мужа и чина». Можно сказать, что мужчина - это мужской чин. А чин - это особое место в небесной иерархии. И в этой небесной иерархии мужчина представляет свою семью, свой род. Поэтому он занимает особое, первенствующее положение в иерархии семейной. В своей семье мужчина может быть только главой - так установил Господь.

Но если для женщины жить жизнью семьи - мужа, детей - есть призвание Божие, то для мужчины семейная жизнь не может быть делом главным. Для него самое важное в жизни - исполнение Божией воли на земле. Это значит, что у мужчины - отца семейства и предстателя за семью пред Богом - на первом месте все же стоит не семья, а исполнение своего долга. И этот долг для каждого мужчины может быть совершенно разный, он зависит от Божественного призвания.

Главное для семьи - это непрерывная связь с Богом. Она осуществляется через главу семьи: через то дело, которое Господь поручает ему, через участие всей семьи в этом деле. Насколько семья участвует в этом Божественном призвании, настолько она участвует в исполнении Божией воли. Но понять и исполнить Божию волю вне Церкви крайне трудно, а во всей полноте - и вовсе невозможно. В Церкви человек встречается с Богом. Поэтому вне Церкви мужчина постоянно находится в состоянии некоего поиска. Он зачастую страдает не от того даже, что в семье неладно или материально трудно, а оттого что его занятие ему не по душе, то есть это не то главное, к чему он призван в этом мире. В церковной жизни человек, Богом водимый, приходит к главному делу, ради которого призван на эту землю. Вне Церкви, вне Божественной жизни, вне Божественного призвания эта неудовлетворенность всегда ощущается, мужчина обязательно страдает, душа у него «не на месте». Поэтому счастлива та семья, глава которой нашел дело своей жизни. Тогда он чувствует себя полноценным - он обрел ту жемчужину, то богатство, которое искал.

Вот отчего мучаются мужчины: не зная Бога или оторвавшись от Него, потеряв смысл, цель жизни, они никак не могут найти свое место в мире. Это состояние души очень тяжкое, мучительное, и ни укорять, ни упрекать такого человека нельзя. Надо искать Бога. И когда человек находит Бога, тогда он находит и призвание, ради которого пришел в этот мир. Это может быть и совсем простое занятие. Например, один мужчина, получив образование, поработав на высоких должностях, вдруг понял, что любимое дело для него - крыть крыши, особенно церковные. И он оставил прежнюю работу и стал крыть крыши, участвовать в восстановлении храмов. Он обрел смысл, а с ним душевный покой и радость жизни. Так нередко человек много лет занимается чем-либо, а потом разом все бросает ради новой жизни. Особенно это заметно в Церкви: люди жили в миру много лет, где-то учились, работали, а потом Господь их призывает - становятся священниками, монахами. Главное - этот Божественный призыв услышать, откликнуться. Тогда и семья обретает полноту бытия.

Что будет, если родные не поддержит выбор главы семьи? Тогда ему гораздо труднее будет исполнять Божию волю. С другой же стороны, и семья будет мучиться оттого, что отказывается от своего предназначения. И какое бы внешнее благополучие ни сопровождало жизнь такой семьи, она будет не устроена и безрадостна в этом мире.

В Священном Писании Господь совершенно очевидно говорит, что любящий отца, или мать, или детей своих больше, чем Христа, не достоин Его. Настоящий мужчина, муж и отец, глава семьи должен любить Бога, свой долг, свое призвание больше, чем что-либо или кого-либо. Он должен возвышаться над семейной жизнью, даже быть в этом понимании свободным от семьи, оставаясь с ней. Личность - это человек, способный превзойти свою природу. Семья - это материальная, душевно-телесная сторона жизни. Для мужчины она и есть та природа, которую он должен превосходить, постоянно устремляясь на духовный уровень и поднимая за собой и семью. И свернуть его с этого пути никто не должен.

Традиционно отец православного семейства всегда исполнял в нем роль как бы священнического служения. Он общался с духовником и с ним решал духовные вопросы семьи. Нередко, когда жена приходила к священнику за советом, то слышала: «Иди, муж тебе все объяснит», или: «Сделай, как муж посоветует». И сейчас у нас та же традиция: если женщина приходит и спрашивает, как ей поступить, всегда интересуюсь, какое мнение об этом у ее мужа. Обычно жена говорит: «А я и не знаю, не спросила его...». - «Вот иди сначала спроси у мужа, а уж потом, в соответствии с его мнением, мы и будем рассуждать, решать». Потому что вести семью по жизни Господь поручает мужу, Он его и вразумляет. Все вопросы жизни семьи может и должен решать глава. Это касается не только верующих - установленный Богом принцип семейной иерархии действителен для всех. Поэтому и неверующий муж способен мудро решать обычные семейные, бытовые задачи, в каких-то же глубоких духовных или других сложных вопросах жене можно советоваться с духовником. Но любить и почитать своего мужа жене необходимо независимо от его веры.

Жизнь так устроена, что при нарушении Божественных установлений одинаково страдают и верующие, и неверующие. Просто верующие могут понять, отчего это случается. Церковная жизнь дает осмысление тому, что происходит с нами, этим радостным и скорбным моментам. Человек уже воспринимает все не как случайность «повезло - не повезло»: болезнь, несчастье какое-то или, наоборот, выздоровление, благополучие и т.д. Он уже понимает смысл и причину жизненных трудностей и с Божией помощью преодолеть их может. Церковь раскрывает глубину и смысл человеческой жизни, жизни семьи.

Иерархия есть твердыня любви. Господь устроил мир так, чтобы он укреплялся любовью. Благодать, идущая от Бога в мир через небесную и земную иерархию отношений, удерживается и передается любовью. Человеку всегда хочется туда, где есть любовь, есть благодать, где есть покой и мир. И когда иерархия разрушается, то он выпадает из этого потока благодати и остается один на один с миром, который «во зле лежит». Где нет любви, там нет и жизни.

Когда в семье разрушается иерархия, то страдают все. Если муж не глава семьи, то он может начать пить, гулять, из дома убегать. Но точно настолько же страдает и жена, только проявляется это по-другому, более эмоционально: она начинает плакать, раздражаться, скандалить. Часто она и не понимает, чего конкретно хочет добиться. А хочет она, чтобы ею руководили, ей подсказывали, чтоб ее поддерживали, сняли с нее бремя ответственности. Женщине очень трудно командовать, у нее не хватает сил, возможностей и умения. Она для этого не приспособлена и не может постоянно заниматься не своим делом. Поэтому ждет, что мужское начало пробудится в муже. Жене необходим муж-заступник. Ей нужно, чтоб он ее приголубил, утешил, прижал к груди: «Не волнуйся, ведь я с тобой». Женщине очень трудно без твердой мужской руки, крепкого плеча, без этой защиты. Эта надежность в семье куда больше нужна, чем деньги.

Мужчина должен уметь любить, должен быть благородным, великодушным. В нашем приходе есть одна интересная пара: муж - рабочий, а жена - женщина образованная, при должности. Он человек простой, но мастер своего дела, очень хорошо трудится, семью содержит. И, как во всякой семье, бывает, что жена начинает на него по-женски бурчать - тем не довольна, это ей не нравится. Ворчит-ворчит-ворчит... А он посмотрит на нее ласково: «Что с тобой, голубушка? Что же ты так переживаешь, нервничаешь? Может, ты заболела?» Прижмет к себе: «Зачем ты так расстраиваешься, хорошая моя? Побереги себя. Все хорошо, все - слава Богу». Так вот по-отечески приласкает ее. Никогда не вступает в эти женские ссоры, споры и разбирательства. Вот так благородно, по-мужски ее утешает, успокаивает. И она никак ругаться с ним не может. Такое благородное отношение к жизни, к женщинам, к семье и должно быть у мужчины.

Мужчине нужно быть немногословным. Не надо стараться отвечать на все женские вопросы. Женщины очень любят их задавать: где был, что делал, с кем? Мужчине следует посвящать жену только в то, что он считает нужным. Конечно, не все надо дома рассказывать, помня о том, что у женщин совсем другое психическое устроение. То, что муж переживает на работе или в отношениях с окружающими, жену так задевает, что она будет ужасно нервничать, сердиться, обижаться, свои советы давать, а иная может даже вмешаться. Только гораздо больше добавит проблем, вы еще сильней расстроитесь. Поэтому не всеми переживаниями надо делиться. Мужчине чаще нужно на себя брать эти трудности жизни, в себе их переносить.

Господь поставил мужчину иерархически выше, и в мужской природе заложено противление женской власти над собой. Муж даже если знает, что жена тысячу раз права, все равно будет сопротивляться и стоять на своем. И мудрые женщины понимают, что нужно уступать. А мудрые мужчины знают, что если жена дает дельный совет, то надо не сразу ему следовать, а через некоторое время, чтобы жена твердо понимала, что «по ее» в семье не будет. Беда, если женщина верховодит - муж ей становится неинтересен. Очень часто в такой ситуации жена мужа бросает, потому что уважать его не может: «Он тряпка, а не мужик». Счастлива та семья, где женщина не может победить своего мужа. Поэтому, когда жена пытается взять в семье верх и всеми командовать, то спасти эту женщину может одно - если мужчина будет продолжать жить своей жизнью, заниматься своим делом. Ему в этом отношении надо иметь несгибаемую твердость. И если жена не сможет победить его, то семья сохранится.

Женщине надо помнить, что есть такие вещи, которые она вообще никогда не должна себе позволять, ни при каких обстоятельствах. Нельзя оскорблять, унижать мужа, смеяться над ним, выставлять напоказ и обсуждать с другими свои семейные отношения. Потому что раны, которые при этом наносятся, не затянутся уже никогда. Может, жить вместе будут и дальше, но без любви. Любовь просто безвозвратно исчезнет.

Предназначение мужчины в семье - отцовство. Это отцовство распространяется у него не только на детей, но и на жену. Глава семьи в ответе за них, обязан их хранить, стараться жить так, чтоб они ни в чем не испытывали нужды. Мужская жизнь должна быть жертвенной - в трудах, в служении, в молитве. Отец должен быть во всем примером. И это не зависит от его образования, чинов и должностей. Важно само отношение мужчины к его делу: оно должно быть возвышенным. Поэтому мужчина, целиком посвятивший себя зарабатыванию денег, не станет хорошим семьянином. В семье, где много средств, может быть, и удобно жить, но примером для детей и авторитетом для жены такой мужчина в полной мере быть не может.

Семья воспитывается, дети возрастают на примере того, как отец исполняет свое служение. Не просто работает, зарабатывает деньги, а именно исполняет служение. Поэтому даже длительное отсутствие отца может играть большую воспитательную роль. Например, военнослужащие, дипломаты, моряки, полярники могут многие месяцы находиться вдали от своих близких, но их дети при этом будут знать, что у них есть отец - герой и труженик, который занят таким важным делом - служит Родине.

Это такие, конечно, яркие примеры, но исполнение своего долга должно быть на первом месте вообще у каждого мужчины. И это спасает семью даже от скудости и бедности жизни. Из Священного Писания мы знаем, что когда человек после грехопадения был изгнан из рая, Господь сказал, что мужчина будет в поте лица зарабатывать свой насущный хлеб. Это значит, что даже если человек станет очень много трудиться, как сейчас часто бывает, на двух-трех работах, то он может заработать себе только на пропитание. Но в Евангелии сказано: «Ищите прежде Царства Божия и правды Его, и остальное все приложится» (см.: Мф. 6, 33). То есть человек может заработать себе только на кусок хлеба, но если он исполняет волю Божию, стяжает Царство Божие, то Господь прикладывает достаток ему и всей его семье.

У русского человека есть особенность: он может участвовать только в великих делах. Для него несвойственно просто работать ради денег. И если, бывает, он так делает, то почти всегда при этом ему тоскливо и скучно. Ему безрадостно, оттого что он не может себя реализовать - мужчина должен не просто трудиться, а чувствовать свой вклад в некое важное дело. Вот, к примеру, развитие авиации: человек может быть главным конструктором КБ, а может обыкновенным заводским токарем - это не имеет значения. Причастность к такому великому делу будет одинаково вдохновлять этих людей. Потому-то в настоящее время, когда великие задачи почти не ставятся ни в науке, ни в культуре, ни в производстве, роль мужчины сразу оскудела. Некое уныние у мужчин наблюдается, потому что просто добывать деньги для православного человека, для русского человека - задача слишком простая и не соответствует высоким запросам души. Важна именно возвышенность служения.

Мужчины готовы отдать свой труд, свое время, силы, здоровье, а если надо - и жизнь на служение, для исполнения долга. Так, несмотря на непатриотичные и корыстные установки нескольких последних десятилетий, наши люди по-прежнему готовы по первому призыву Родины встать на ее защиту. Сейчас мы это видим, когда наши парни, офицеры и солдаты, сражаются, проливая кровь за соотечественников. Для нормального мужчины это очень естественно - быть готовым за Отечество, за свой народ, за свою семью жизнь отдать.

Многие жены не понимают и обижаются, когда мужчины больше внимания уделяют своему делу, чем семье. Особенно ярко выражено это у людей науки и творческих профессий: ученых, писателей, художников. Или у тех, кто тесно связан с природой, например, занимающихся сельским хозяйством, кто иной раз должен буквально сутками работать на земле или ферме, чтоб не упустить подходящее время. И это правильно, если мужчина себе не принадлежит, а отдается весь тому делу, которым занимается. И когда он исполняет Божию волю не корысти ради, не денег ради, тогда эта жизнь его очень благодатна и увлекательна.

Мы должны понимать, что когда становимся пред Лицом Божиим, наше «хочу–не хочу» отпадает. Господь ведь смотрит не на то, что ты хочешь или не хочешь, а на то, что ты можешь или не можешь. Поэтому поручает тебе дела в соответствии с твоим призванием, с твоими способностями и устремлениями. И нужно желать не «своего хотения», а того, что нам Богом поручено, желать «исполнить все повеленное» (см. Лк. 17, 10). Каждый человек и каждая семья как соборное целое, как малая Церковь, должны «исполнить повеленное». И это «повеленное» персонализируется в деле главы семьи - мужа и отца.

Мужчине важно понимать, что упущенная возможность - это возможность, упущенная навсегда. И если сегодня Господь подвигает тебя на что-либо, то именно сегодня это нужно сделать. «Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня», - говорит пословица. Поэтому мужчина должен быть легким на подъем - вставать, идти и делать то, что должен. А если отложишь на завтра, то завтра Господь может уже эту возможность не дать, и будешь потом добиваться того же очень долго и очень большим трудом, если вообще добьешься. Нужно не быть ленивым, а быть трудолюбивым и расторопным, ловить этот момент призвания Божия. Это очень важно.

Увлеченного своим делом мужчину надо всячески поддерживать. Даже когда он тратит на это все свободное время, не нужно его отвлекать, а надо потерпеть. Наоборот, хорошо всей семьей стараться участвовать в этом занятии. Это ведь очень интересно. Например, увлеченный своей работой отец-токарь домой приносил токарные резцы, и дети с рождения вместо игрушек играли ими. Брал сыновей с собой на работу, рассказывал про станки, все объяснял, показывал, давал самим попробовать. И все его три сына пошли учится на токарей. В таких условиях вместо праздного времяпрепровождения у детей появляется интерес к участию в серьезном деле.

Отец должен, в необходимой мере, свою жизнь оставлять открытой для семьи, чтобы дети могли вникнуть в нее, почувствовать, поучаствовать. Недаром всегда были трудовые, творческие династии. Увлеченность своим делом передается от отца детям, которые с радостью идут потом по его стопам. Пусть иногда они это делают по инерции, но когда освоят отцову профессию, даже если Господь потом призовет их на другое дело, все это пойдет им на пользу и пригодится в жизни. Поэтому отец не должен роптать и жаловаться на свою работу: вот, мол, какая она тяжелая и скучная, иначе дети подумают: «Да зачем это нам нужно?»

Жизнь мужчины должна быть достойной - открытой, честной, целомудренной, трудовой, чтоб ее не стыдно было показывать детям. Нужно, чтоб жена и дети не стеснялись его работы, его друзей, его поведения, его поступков. Удивительно: когда теперь спрашиваешь старшеклассников, то многие из них толком не знают, кем работают их отцы и матери. Раньше дети очень хорошо знали жизнь своих родителей, их занятия, увлечения. Их нередко брали с собой на работу, и дома постоянно обсуждали дела. Теперь же дети могут ничего не знать о своих родителях и даже не интересоваться. Иной раз у этого есть и объективные причины: когда родители занимаются зарабатыванием денег, то способы не всегда благочестивы бывают. Случается также, что стесняются своей профессии, понимая, что это занятие не вполне их достойно - их способностей, образования, призвания. Бывает даже, что ради дохода жертвуют своим достоинством, личной жизнью, окружением. В таких случаях при детях ничего и не говорят, не рассказывают.

Мужчина должен понимать, что жизнь переменчива, и в трудных обстоятельствах не стоит сидеть сложа руки, страдая и стеная, а нужно браться за дело, пусть хоть маленькое. Есть много людей, которые сидят без работы, потому что хотят сразу много получать, считают недостойным для себя низкий заработок. И в итоге в семью не приносят ни копейки. Даже в тяжелые времена «перестройки» не пропали люди, готовые что-то делать. Один полковник, попав под сокращение, остался без работы. Из Сибири, где служил, пришлось ему вернуться в родной город. Попросил знакомых помочь устроиться на любую работу, куда угодно. Удалось попасть в службу безопасности одной организации: за небольшую плату полковника поставили охранять ворота какой-то базы. И он смиренно встал и открывал эти ворота. Но полковник есть полковник, его сразу видно - начальство быстро его заметило. Назначили на должность повыше - он и там себя очень хорошо показал. Потом еще выше, потом еще... И через небольшое время он получил и место отличное, и зар¬плату хорошую. Но это нужно быть смиренным. Надо начинать с малого, себя проявить и показать, на что способен. В тяжелые времена нужно не гордиться, не мечтать, а думать, как прокормить семью, и все возможное для этого делать. В любых обстоятельствах ответственность за семью, за детей у мужчины остается. Поэтому во времена «перестройки» многие высококлассные и уникальные специалисты соглашались ради семьи на любую работу. Но времена меняются, и те, кто сохранил свое достоинство, трудолюбие, в конечном счете оказываются очень востребованы. Сейчас велик спрос на различных мастеров своего дела, работы для них множество. Готовы очень большие деньги платить специалистам, мастерам, умельцам, но их нет. Самый большой дефицит - в рабочих специальностях.

Одного рабочего спросили, что такое счастье. И он ответил, как древний мудрец: «Для меня счастье, когда утром мне хочется идти на работу, а вечером хочется идти с работы домой». Это на самом деле счастье, когда человек с радостью идет делать то, что должен делать, и с радостью потом возвращается домой, где его любят и ждут.

Чтобы все это исполнить, нужно любить... Здесь мы можем говорить, что есть закон, а есть любовь. Это как в Священном Писании - есть Ветхий Завет и есть Новый Завет. Существует закон, который регламентирует поведение людей в обществе, в семье. Например, все знают, кто в семье что должен делать. Муж должен обеспечивать семью и заботиться о ней, быть примером для детей. Жена должна почитать мужа, вести хозяйство, содержать дом в порядке, воспитывать детей в почитании Бога и родителей. Дети должны слушаться родителей. Все должны, должны, должны... Ответ на вопрос, должен ли муж заниматься домашним хозяйством, однозначный - не должен. Это ответ по закону, это Ветхий Завет. Но если мы обратимся к Новому Завету, который добавил ко всем законам заповедь любви, то ответим несколько по-другому: он не должен этим заниматься, но может, если любит свою семью, свою жену и в такой его помощи есть необходимость. Переход в семье от «должен» к «может» и есть переход от Ветхого к Новому Завету. Мужчина, конечно, не должен мыть посуду, стирать, нянчить детей, но если жена не успевает, если ей трудно, если ей невмоготу, то он может это сделать из любви к ней. Так же и другой вопрос: должна ли жена содержать семью? Не должна. Но может, если она любит мужа, а в силу обстоятельств у него не получается это делать в полной мере. Например, бывают времена, когда мужчины, обладающие уникальными профессиями, высококлассные специалисты остаются без работы: закрываются заводы, сворачиваются научные и производственные проекты. Мужчины довольно долго не могут приспособиться к такой жизни, а женщины обычно перестраиваются быстрее. И женщина не должна, но может содержать семью, если так складываются обстоятельства.

То есть если в семье есть любовь, то вопрос «должен - не должен» сам отпадает. А если начинаются разговоры, что «ты должен деньги зарабатывать» - «а ты должна мне щи варить», «ты должен вовремя с работы приходить» - «а ты должна за детьми лучше смотреть» и т.д., то это значит - любви нет. Если переходят на язык закона, язык юридических отношений, значит, любовь куда-то испарилась. Когда есть любовь, то все знают, что кроме долга есть еще жертвенность. Это очень важно. Поэтому никто не может заставить мужчину заниматься домашними делами, только он сам. И женщину никто не может заставить содержать семью, только она сама может решиться на это. Нам нужно быть очень внимательными к тому, что происходит в семье, с любовью «друг друга тяготы носить». Но при этом никто не должен гордиться, возноситься и нарушать семейную иерархию.

Жена должна, как ниточка за иголочкой, следовать за мужем. Есть многие профессии, когда человека просто в приказном порядке с одного места отправляют на другое. Например, военные. Бывает, что семья офицера живет в городе, в квартире, и вдруг их направляют в какое-нибудь захолустье, в военный городок, где кроме общежития ничего нет. И жена должна ехать за мужем своим и не ворчать, не капризничать, мол, я не поеду в эту глухомань, а поживу у мамы. Если она не поедет, значит, мужу будет очень плохо. Он станет переживать, расстраиваться, а следовательно, и службу нести должным образом ему будет очень трудно. Над ним и коллеги могут смеяться: «Что это за жена у тебя!» Это как яркий пример. То же самое можно сказать о духовенстве. Выпускника семинарии, например, из города могут отправить в какой-нибудь дальний приход, где придется жить в избушке и из-за бедности прихожан перебиваться «с хлеба на квас». И молодая жена священника должна ехать с ним. Если же нет, и женщина настаивает на своем, то это начало разрушения семьи. Она должна понимать: раз выхожу замуж, то теперь интересы мужа, его служение, помощь ему - для меня главное в жизни. Мужчине нужно выбирать себе невесту, которая за ним пойдет в огонь и в воду. Если посмотреть на крепкие семьи, то там как раз такие жены. Они понимают: чтоб стать генеральшей, надо сначала выйти замуж за лейтенанта и поездить с ним полжизни по всем гарнизонам. Чтоб стать женой ученого или художника, нужно выйти за бедного студента, который только спустя много лет станет известным и преуспевающим. А может, и не станет...

Невесту следует искать близкую по духу, своего круга, чтобы представления о жизни, уровень жизни, привычки были похожие. Нужно, чтоб мужу не приходилось стесняться своей жены среди друзей, коллег. Большая разница в образовании, в материальном положении очень впоследствии сказываются. Если мужчина женился на богатой невесте, то ее семья с большой вероятностью будет смотреть на него как на нахлебника. Его, конечно, постараются продвинуть в карьере, дать возможность роста, но всегда будут требовать благодарности за то, что его «возвысили». И если жена образованна лучше, чем муж, - это тоже в конечном итоге будет создавать трудности. Надо иметь такой мужской, очень благородный характер, как, например, у героя фильма «Москва слезам не верит», чтобы на семейных отношениях пагубно не сказывалось более высокое служебное положение жены.

Чтобы жизнь мужчины состоялась, жена не должна мешать ему делать свое дело. Поэтому жену нужно выбирать именно как помощницу. Хорошо найти невесту домашнюю, такую, чтоб без тебя жить не могла. Беда, если она спокойно без тебя обходится и с мамой ей лучше, чем с тобой. Здесь надо знать некоторые особенности. Например, если у невесты родители разведены и мать растила ее одна, то очень часто при любом, даже мельчайшем конфликте в семье дочери она будет говорить: «Брось ты его! Зачем он тебе такой? Я тебя одна вырастила, и твоих детей мы вырастим сами». Это пример дурной, но, к сожалению, типичной ситуации. И если берете невесту - девушку, которую воспитывала одинокая мама, то есть большой риск, что она спокойно и быстро может от вас уйти по ее совету. Поэтому важно, чтоб невеста была из хорошей, крепкой семьи. Обычно дети копируют поведение своих родителей, поэтому надо посмотреть, как живет ее семья. Хоть всегда молодежь и говорит, что будет жить совсем по-другому, но для них жизнь родителей - пример, хороший или дурной. Посмотрите, как мать вашей невесты относится к мужу - точно так же и ваша невеста будет относиться к вам. Конечно, сейчас очень много разведенных семей и найти себе невесту из крепкой семьи бывает нелегко, но нужно просто знать заранее те трудности, которые возникнут, чтоб быть готовым и правильно реагировать. И в таких случаях родителей все равно надо почитать, но слушать их советы типа «ты брось мужа, проживешь и без него, а захочешь - найдешь и получше» никогда нельзя. Семья - понятие нерасторжимое.

Женщине следует помогать в профессиональном возрастании мужа - это должен быть рост всей семьи. Но нельзя его продвигать в том направлении, к чему у него не лежит душа или нет способностей. Хотите, чтоб он обязательно стал руководителем, подумайте: а надо ли ему это? А вам это зачем? Простая жизнь зачастую бывает спокойнее и радостнее. Иерархия, о которой мы все время говорим, подразумевает разные уровни: все одинаково жить не могут, одинаковыми быть не должны. Поэтому не надо стараться никому подражать. Надо жить, как Господь благословил, и помнить, что для благополучия семье не так уж много надо. На этот минимум с Божией помощью может заработать любой мужчина и любая женщина. Но есть некие претензии на большее, и они не дают людям покоя: надо, мол, занять положение не ниже, чем у этого, и жить не хуже, чем те... А сейчас еще многие кредитов набрали, в долги влезли, на каторгу себя обрекли вместо того, чтобы жить спокойно и свободно.

Надо понимать, что то дело, к которому человек призван, вовсе не обязательно позволит ему жить богато. Молодая семья в свой начальный период должна научиться жить скромно. В тесной квартире, с мамой и папой, или в съемной, потерпеть эту тесноту и скудость какое-то время. Надо научиться жить по средствам, ни у кого ничего не требуя и никого не упрекая. Этому всегда мешает зависть: «Другие живут вот как, а мы - вон как!» Последнее дело, когда семья начинает мужчину укорять, что он мало зарабатывает, если он старается, трудится, делает все, что может. А если и не старается... Значит, он и до свадьбы был таким. Большинство женщин по каким-то непонятным соображениям выходят замуж. Вот подвернулся эдакий «орел» - видный, шустрый. А что он умеет, чем занимается, как живет, как к семье, к детям относится, что об этом думает, трудолюбивый ли, заботливый, не выпивает ли - это и не интересует. Но раз вышла замуж - все терпи и люби мужа таким, какой он есть.

Важно сказать и о том, что если молодые люди, юноши и девушки, теряют целомудрие до брака и начинают вести блудную жизнь, то с этого момента прекращается духовное становление их личности, прекращается духовный рост. Сразу прерывается та линия развития, которая была дана им от рождения. И внешне это тоже сразу становится заметным. У девушек, если они до замужества блудили, характер меняется в скверную сторону: они становятся капризными, скандальными, строптивыми. Юноши же в результате нецеломудренной жизни сильно затормаживаются или даже вовсе останавливаются в своем развитии: духовном, психическом, социальном, да и умственном. Поэтому сейчас нередко можно встретить взрослых мужчин с развитием на уровне 15-18 лет - того возраста, когда было разрушено их целомудрие. Они ведут себя, как неразумные юноши: у них не развито чувство ответственности, нет воли, нет мудрости. Разрушена «цельность мудрости», «целостность личности». Это имеет необратимые последствия для всей дальнейшей жизни человека. Те способности и таланты, которые были у него от рождения, не только не получают развития, но и нередко вовсе утрачиваются. Поэтому, конечно же, целомудрие нужно хранить не только девушкам, но и юношам. Только сохранив чистоту до брака, мужчина может на самом деле достичь в жизни того, к чему призван. У него будут для этого необходимые средства. Он сохранит свою свободу - и в духовном, и в творческом, и в материальном плане. Сохранив свои природные дарования, он получает возможность развития, достижения полноты личности. Он сможет освоить любое дело, которое будет ему по душе.

Теряет всякое уважение мужчина, унизивший себя бесчестным отношением к женщине. Безответственные связи, брошенные дети несовместимы с достоинством мужчины, с той высотой, на которую Господь поставил его в мире, в человеческом обществе, в семье. Ради этого высокого достоинства супруга должны быть уважаемы его жена - его избранница, и дети - его наследники. И муж обязан уважать и ценить жену. Из-за его падений ее не должны укорять, презирать, она не должна стыдиться жизни супруга.

Очень хорошо и точно именует мужчину украинский язык - «чоловiк». Мужчина - человек, а человек всегда должен оставаться таковым, а не превращаться в животное. И мужчина может выполнять свой долг, свои обязанности, быть мужем и отцом, только когда он остается человеком. Ведь из десяти заповедей, данных Богом Моисею, первые пять - о человеческой жизни (о любви к Богу, о почитании родителей), а остальные пять - те, нарушая которые человек превращается в животное. Не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не обманывай, не завидуй - хоть этого не делай, чтоб не стать «скотом несмысленным»! Если ты потерял человеческое достоинство - ты не мужчина.

Сейчас нередко не отличишь мужчину от женщины ни по поведению, ни по манерам, ни по наружности. И очень приятно, когда даже издалека видно, что идет мужчина - мужественный, крепкий, собранный. Женщины мечтают не просто о муже или друге, а о мужчине, который будет настоящим человеком. Поэтому выполнение заповедей Божиих для мужа - прямой путь сохранить в себе человеческое достоинство и остаться настоящим мужчиной. Только настоящий мужчина может отдать жизнь за семью, за Отечество. Только настоящий мужчина может благородно относиться к своей жене. Только настоящий мужчина может показывать пример достойной жизни своим детям.

Это и есть ответственность: отвечать перед своей совестью, перед Богом, перед своим народом, перед Родиной. Мы будем отвечать и за свою семью, за детей. Ведь не в материальных накоплениях заключается истинное богатство детей, а в том, что отец и мать вкладывают в их души. Это ответственность за сохранение чистоты, целомудрия. Главное - ответственность за душу ребенка: что Бог дал - Богу верни.

Демографическая проблема нашего времени держится на безответственности мужчин. Их ненадежность порождает у женщин страх перед будущим. Из-за отсутствия мужского начала в семье у женщин возникает неуверенность в завтрашнем дне, сомнения в возможности вырастить, воспитать детей: «А вдруг он уйдет, бросит одну с детьми... А вдруг он нас не прокормит». Почему раньше в России почти все семьи были большими, многодетными? Потому что была твердая идея нерасторжимости брака. Потому что глава семьи был настоящий мужчина - кормилец, защитник, молитвенник. Потому что все были рады рождению детей, ведь это - Божие благословение, умножение любви, укрепление рода, продолжение жизни. Мужчине в голову не приходило бросить жену с детьми: это же постыдный грех, позор и бесчестье! А женщине в голову не приходило делать аборты. Жена была уверена, что муж до смерти не предаст, не уйдет, не бросит, что хоть на пропитание будет зарабатывать, и она не боялась за детишек. Матери обычно более ответственны по отношению к чадам, потому-то они всего и опасаются. А страх этот от того, что мужской дух из семьи исчезает. Но как только этот мужской дух укрепляется и женщина уверена, что муж не убежит, она с радостью готова иметь много детей. И только тогда семья становится полноценной. Мы видим это в церковных приходах, где три–четыре ребенка в семьях уже является нормой. Это как раз пример того, что православное понятие нерасторжимости брака и ответственности перед Богом дает чувство надежности, уверенности в будущем.

Обсуждая проблемы семьи, почти всегда говорят только о матерях, вроде как за семью и детей отвечают только они. И в любой спорной семейной ситуации право почти всегда на стороне женщины. Возрождение отцовства - то важное, что сегодня необходимо. Отцы должны понимать свою ответственность, тот особый дух, носителями которого они должны быть. Тогда женщина опять станет женщиной, ей не нужно уже будет полагаться только на свои силы. Не надеясь на мужа, она держится за работу, без конца занимается учебой, чтоб не потерять квалификацию, множеством других дел, отрывающих ее от семьи, от чад. Дети от этого плохо воспитаны, хуже учатся, слабее здоровьем. Вообще подход абсолютного равенства полов вызывает очень много проблем и в воспитании, и в образовании. В частности, воспитывают и обучают мальчиков так же, как девочек, а девочек - как мальчиков. Потому-то и в семьях потом не могут разобраться, кто главнее, кто сильнее, кто ответственней, выясняют, кто кому чего должен.

Поэтому одна из главных задач сегодня - возродить мужской дух, дух отцовства. Но чтобы это произошло, важен дух всего государства. Когда оно построено на либеральных принципах всеобщего равенства, диктата всевозможных меньшинств, феминизма, почти неограниченной свободы в поведении, то это проникает и в семью. Сейчас у нас даже говорят о введении ювенальной юстиции, которая полностью подрывает авторитет родителей, лишает их возможности воспитывать собственных детей на традиционных началах. Это просто разрушение всего Божественного иерархического устроения мира.

Российское государство всегда было устроено по семейному принципу: во главе стоял «отец». В идеале это, конечно, православный царь. Его и называли «Царь-батюшка» - так его и почитали, и слушались. Государственное устройство являлось примером устроения семьи. У царя была своя семья, свои дети, но семьей для него был и весь народ, вся Россия, которую он хранил и за которую перед Богом отвечал. Он подавал пример служения Богу, пример семейных отношений, воспитания чад. Показывал, как надо хранить родную страну, ее территорию, ее духовные и материальные богатства, ее святыни, веру. Теперь, когда нет царя, то хоть если есть президент сильный - и то мы радуемся, что есть человек, который думает о России, о народе, заботится о нас. Если нет сильной власти в государстве, нет во главе «отца», то, значит, и в семьях его не будет. Семья не может быть построена на либерально-демократических принципах. Единовластие, отцовство - главный принцип построения семьи. Поэтому семью мы можем восстановить, воссоздав такой государственный строй, который будет порождать отцовство, семейственность и показывать, как нужно хранить большую семью - русский народ, Россию. Тогда мы и в своих семьях, глядя на пример государственной власти, будем стоять на защите главных ценностей. И сейчас этот процесс происходит, слава Богу.

На примере разных стран легко можно заметить, как влияет тип государственного устройства на жизнь народа. Пример мусульманских стран нам однозначно показывает: пусть и специфично, но отцовство у них есть, почитание главы семьи есть, и как следствие - крепкие семьи, высокая рождаемость, успешное экономическое развитие. Европа же - наоборот: институт семьи упраздняется, рождаемость упала, целые регионы заселяются эмигрантами совсем другой культуры, веры, традиции. Чтоб сохранить институт семьи, а в конечном итоге и само государство, нужна крепкая государственная власть, лучше - единоначалие. Нужен «отец» - отец нации, отец государства. В идеале это должен быть Богом поставленный человек. Тогда и в семье отец будет восприниматься, как это и было традиционно, человеком, Богом поставленным.

Все сферы человеческого бытия тесно связаны и переплетены. Поэтому если строй жизни страны, начиная с главы государства и далее, создается по закону Божественного устроения, по закону небесной иерархии, то Божественная благодать оживляет, животворит все сферы бытия народа. Любое дело тогда превращается в участие в Божественном устроении мира, в некое служение - Отечеству, Богу, своему народу, всему человечеству. Любая самая малая ячейка общества, каковой является семья, подобно клетке живого организма, животворится Божественной благодатью, посылаемой всему народу.

Семья, являясь «клеточкой» государства, строится по тем же законам - подобное состоит из подобного. Если все в социуме устроено не так, если государственная власть действует по совершенно чуждым традиции законам, то, естественно, и семья, как, например, в Европе, упраздняется, приобретает формы уже даже не просто грешные, а патологические - гомосексуальные «браки», усыновление детей в такие «семьи» и т.п. Даже нормальному человеку в таких условиях сложно сохраниться от развращения. А ведь все это идет от государства. Государство начинает строиться с семьи, но и семья должна строиться государством. Поэтому все стремления укрепить семью должны претвориться в возрождение духа.

Простым людям нужно несмотря ни на что сохранять традиционные, установленные Богом формы устроения семьи. Именно этим мы со временем восстановим и в государстве иерархический порядок. Восстановим нашу народную жизнь как общинную жизнь, как соборную жизнь, как семейную жизнь. Народ - это единая, соборная, Богом данная семья. Сохраняя Православие, духовные традиции, культуру, православную семью, воспитывая детей по-православному, строя свою жизнь по Божественным законам, мы тем самым будем возрождать и Россию

Вниманию наших читателей предлагаются воспоминания о паломничестве на Святую Гору Афон доктора педагогических наук, профессора, академика РАЕН и одновременно наместника монастыря в честь Животворящего Креста Господня архимандрита Георгия (Шестуна). На момент посещения Святой Горы и написания этих заметок он еще был «белым» протоиереем Евгением, настоятелем Свято-Сергиевского храма в старинном казачьем городе Самара. Паломничества на Святой Афон, знакомство с его духовным наследием имели самые благотворные последствия для батюшки, повлияв на кардинальные перемены в его жизни...

По милости Божией мы во главе с нашим Владыкой Сергием, Архиепископом Самарским и Сызранским, совершили паломничество на Святую Гору Афон. Это было уже седьмое паломничество самарской группы. Когда бываешь на Афоне в первый раз, то хочется все увидеть, везде побывать. В следующий раз стремишься узнать, как живут афонские монахи, как молятся, каков уклад жизни. А когда побываешь на Афоне несколько раз, возникает особое ощущение, которое испытываешь при чтении святоотеческой литературы.

Читать святых отцов всегда берешься с трепетом и страхом Божиим, потому что понимаешь, что это книга жизни, опыт жизни, описание пути спасения и надо обязательно подражать ей. Когда не знал, как жить, перед Богом можно оправдаться: "Господи, не знал". Когда прочитал у святых отцов, что надо смиряться, терпеть, любить, не осуждать, жить по-евангельски, то и оправдываться уже нечем - ведь знал, а не делал. Некоторые читают святоотеческую литературу просто: "Ах, книга "Лествица" или "Добротолюбие". Возьму, почитаю". А Господь спросит: "Читал?" - "Читал". "Знал?" - "Знал". "А почему жил не так?".

В этот раз стало понятно, что на Афон Господь допускает нас не просто так, Он хочет чему-то нас научить, вразумить. Он хочет, чтобы мы жили так же, как святогорцы, и стало страшновато туда ехать. Потому что знать-то мы знаем, а живем-то не так, все к миру больше склоняемся. Афон встретил нас немножко сурово. В предыдущие поездки всегда была прекрасная погода, даже в более позднее время года всегда было солнечно, тепло, а в этот раз ветер, дождь, холод. Братия говорит, что до нас было тепло, а мы приехали на Афон, как на страшный суд, держать ответ за свою жизнь.

Встретили нас как всегда любвеобильно. Священноархимандрит Иеремия (Алехин) – игумен нашего русского афонского монастыря, благословил всех, облобызался с владыкой. Это единственный игумен на Афоне, который сам ездит на рынок, возит картошку, покупает зелень, служит братии, сам следит за питанием насельников, носит им облачение. Как в Евангелии сказано: "Хочешь быть первым, стань последним". "Хочешь быть господином, стань слугой". И вот первым слугой своей братии на Афоне является наш священноархимандрит Иеремия, которому уже почти 100 лет.

Когда мы поднимались с пристани в монастырь, к нам навстречу шел Архиепископ Тобольский и Тюменский Димитрий. Он уезжал. На пристани нас встретили два наших архиерея, которые в прошлом году были в это же время, - Митрополит Сергий Тернопольский и Кременецкий и Архиепископ Феодор Каменец-Подольский и Городокский. Одновременно в нашем монастыре гостили три архиерея. В русский монастырь очень часто приезжают архиереи. Еще нас встречал владелец греческой фирмы, сотрудничающей с АвтоВАЗом. Он предложил нам автобус и сразу хотел везти в греческий монастырь Ватопед. Но мы сначала отправились в свой, русский монастырь, чтобы поклониться мощам великомученника Пантелеимона, встретиться с братией, оставить вещи.

У Святых Врат нас встретили духовник обители отец Макарий (Макиенко) и братия монастыря. С пением вошли в храм, поклонились мощам великомученика Пантелеимона, приложились к чудотворным иконам, обменялись приветствиями.

Наш владыка всегда берет с собой 10-12 человек, в этот раз поехало 15. Из них половина мирян-благотворителей, которые помогают церкви. Они таким способом воцерковляются. Многие из них на Святой Горе первый раз исповедываются и причащаются. Они возвращаются домой простые и радостные как дети.

По предложению нашего греческого друга, из русского монапстыря мы отправились в паломничество в Ватопед. Здесь нас расселили и мы пошли на вечернее богослужение. Обычно греки служат вечерню в соборном храме. А во всех малых церквях и приделах служат Божественную литургию каждой ночью. Мы, как и в прошлом году, служили Литургию в небольшой церкви в честь Пояса Божией Матери... После этого мы пошли на трапезу. Нашим переводчиком оказался русский студент. Вечером он по нашей просьбе стал рассказывать историю монастыря.

У нас почему-то сложилось такое представление, что у греческих монастырей есть многовековая традиция, которая не прерывалась, и они жили так много веков до сегодняшнего дня. И вот мы слышим, что Ватопедской общине всего 13 лет. Мы очень удивились, такая община, такая братия! Оказывается, 13 лет назад этот монастырь был не общежительным, а особожительным, где монахи живут каждый сам по себе, самостоятельно питаются, содержат себя, у них нет общего братства. А в общежительном монастыре - монах не имеет ничего своего. Здесь общее братство, общая трапеза, общий духовник, общий устав для всех. И вот выясняется, что 13 лет назад монастырь был в страшном упадке. Подвизавшаяся здесь братия практически уже не жила духовной жизнью. Но пришел старец Иосиф (ученик Иосифа Исихаста) со своей небольшой общиной, в ней был монах Ефрем. Получилось две общины. Та старая община постепенно ушла. Осталась община Иосифа, и они избрали игуменом монаха Ефрема. В 1996 году, в первый свой приезд мы видели начальный этап жизни общины...

В Ватопеде мы видели седых монахов, но нам объяснили, что это не старцы. Просто о. Ефрем берет послушников любого возраста. Есть послушник, которому 85 лет. Тогда мы стали спрашивать: "Вашему общежительному монастырю 13 лет. А наша братия, которая сейчас живет в монастыре заехала как минимум 30 лет назад, да и до этого жили старцы еще дореволюционной закалки. И самое главное, о. Иеремия уже 30 лет руководит монастырем. Кто же старше? Кто у кого должен учиться?" Он немножко смутился.

Мы стали беседовать об особенностях русского и греческого монашества. Русский монастырь, оказывается, никогда не был особожительным. Здесь сохранились традиции общежительного монастыря. Греческие же монастыри - почти все были особожительными. А кроме того, о. Иеремия, игумен русского монастыря, когда стал принимать насельников в обитель, спрашивал: "Я вас звал сюда?" Они говорят: "Нет. Мы сами приехали". - "Вот сами и спасайтесь". Вроде бы как все просто. Ни один грек так не сказал бы. А русский сказал: "Спасайтесь сами". А ведь действительно, монашество - это послушание, это личный подвиг человека. Есть игумен, есть монастырь, есть устав. Ты приехал в этот монастырь, никто тебя, как в детском саду, воспитывать не будет. Пожалуйста, хочешь спасаться - слушайся наместника, не хочешь - не слушайся, уезжай обратно. Оказывается, удивительные слова сказал отец Иеремия своей братии. То есть послушник должен сам возложить на себя подвиг послушания, что и происходит в нашей русской обители на Афоне. Вроде бы здесь нет такого духовного веселия, которое мы встретили в Ватопедском монастыре, когда собрали молодых, но есть радостные лица, мир, покой. И мы поняли, что наши монахи это уже старшеклассники, студенты, а в греческих монастырях еще как бы начальная школа. Такие довольные все, радостные. Когда стали на эту тему беседовать, наш студент согласился, что, оказывается, мы ушли вперед. Просто этого не замечаем.

Русские монахи всегда говорят удивительные слова: "У греков все лучше. У нас все хуже". А греки тоже иногда говорят: "У русских не все в порядке". Если вдуматься, кто больше по-евангельски живет? Русские монахи считают себя хуже всех на Афоне, хотя на самом деле это далеко не так, и мы видим и можем уже сравнивать и свидетельствовать это, по лицам, по богослужению, по любви, в которой они пребывают. Они уже живут самостоятельной, взрослой жизнью. Потому что прошли этап безумного послушания. Для новоначальных существует так называемое безумное послушание: что тебе сказали - то и делай. Так в Ватопеде. Даже не размышляй - сказали сажать капусту вверх корешками, сажай. А у нас многие монахи выросли духовно настолько, что дошли до состояния разумного послушания. Они вышли уже, так сказать, из детского возраста, и поэтому даже наши монастырские руководители, которые могут быть из молодых монахов, иногда на тех, кто живет 25 лет, 30 лет, немного ворчат: мол, они не такие послушные, как молодые, как в греческих монастырях, как в Ватопеде. Они и не должны быть такими. Вообще, в послушании существуют, как пишут Святые Отцы, разные ступени. Оно безумно для новоначальных. Для опытных оно уже разумно. Я у одного старца читал, что если новоначальному монаху скажут плясать, он должен плясать. А если то же самое скажут опытному монаху, он ответит: "Отче, я уже свое отплясал. Ты уж меня прости. Ты скажи, как душу спасать?"

И мы стали понимать, какая ценность хранится в Русском Свято-Пантелеимоновом монастыре. Он внешне за год сильно преобразился, стал благоустроеннее, и можно говорить о том, что это один из самых красивых, самых духовных монастырей на Афоне, да и по количеству братии он занимает уже третье место на Афоне. Хотя они никогда сами в этом не признаются. Они всегда будут говорить, что греки лучше их. А те, в свою очередь, всегда будут говорить, что у русских не все в порядке. Им надо подтянуться. Хотя бы греческий язык изучить или еще что-то сделать.

Распрощавшись с Ватопедом, мы направились в Иверский монастырь поклониться Иверской иконе Божией Матери. Это было как раз в день ее празднования. По традиции коленопреклонно прочитали акафист. Набрали освященного маслица и поехали в Андреевский скит, который был раньше русским. Сейчас он занят греческой общиной. Русские монахи умерли, а так как скит был построен на территории Ватопедского монастыря, то греческая община восполнила то, что было нами потеряно, хотя скит сооружен на русские средства. В скиту самый большой храм на Афоне, в честь апостола Андрея Первозванного. Здесь хранится большая часть его главы. Потом поехали в столицу Афона Корею к иконе Божией Матери "Достойно есть" и вернулись в наш русский монастырь Святого Пантелеимона. И нам стало ясно, что больше ехать уже никуда не хочется. Здесь, в русском монастыре, так хорошо, богослужения такие умилительные, братия любвеобильная, монастырь хорош и уютен сам по себе. Мы уже все увидели, посмотрели и все последующие богослужения стали совершать в нашем монастыре.

Вернувшись в русский монастырь, нам удалось побеседовать о монашестве с Владыкой Сергием, Митрополитом Тернопольским и Кременецким и Владыкой Феодором Каменец-Подольским и Городокским. Я высказал свое мнение, что если человек хочет стать монахом, его постригать нельзя. Желание быть монахом – соблазнительно. В Самаре есть старица матушка Мануила, которая была послушницей Риммой. Она заболела и стала умирать. Ей сказали: "Тебе схиму надо принять. Хочешь быть схимницей?" Она говорит: "Не хочу" - "А согласна?" - "Согласна". И вот долго не могли понять, почему же она не хочет и в то же время "Согласна". Ведь ни один нормальный человек не хочет. Разве, чтобы быть монахом, священником, архиереем, Патриархом, достаточно желания человека? Это же Божие избрание. Но если тебе дают послушание, ты не должен отказываться. В результате беседы мы пришли к выводу, что конечно, нужно иметь желание, но не быть монахом, а жить монашеской жизнью. Ты в миру можешь уже начинать так жить. Стань церковным человеком, участвуй в Таинствах, живи по заповедям Божиим. А дальше, если есть желание, возможность и благословение, поезжай в монастырь, живи, учись монашеской жизни, а кем ты станешь, не ты решаешь. Скажут, надо на коровник, будешь лет семь, а может быть и больше в коровнике навоз чистить. Скажут, надевай подрясник, будешь в алтаре служить - надевай. Скажут, ползи, постриг принимать - ползи. Что скажут, то и делай. В этом и есть тонкость: в нас должна быть воспитана готовность отдать себя на Божью волю. Без послушания верующим быть нельзя. Конечно, желание жить монашеской жизнью - благое, а монашество - это жертвенное служение братии, как это делает игумен нашего монастыря о. Иеремия. Желание монашеской жизни может жить в душе человека, но желание стать монахом - это неблагочестивое желание.

В беседах мы выяснили, что оказывается, монашество – это личный подвиг послушания. На Афоне такая традиция, чтобы слушаться, надо человеку самому этот подвиг на себя брать. Отец Иеремия (Алехин) с самого начала показывает пример евангельской жизни. Он дал право наложить на себя подвиг послушания и монашеской жизни каждому. Духовник монастыря о. Макарий (Макиенко) с нашими рассуждениями согласился.

Хочется еще отметить. Бывает, что в русский монастырь одновременно приезжают по 3 - 4 архиерея, служат, молятся, исповедуют – радость какая! Наш монастырь благодатнее не оттого, что каждый кулик свое болото хвалит, а потому, что такое количество архиереев ни один греческий монастырь не посещает.

Урок Афона заключается в том, что когда весь мир нас ругает, а мы говорим: "Да вы все цивилизованные, а мы не цивилизованные", это не значит, что так на самом деле. Просто мы за 1000 лет привыкли жить по Евангелию, то есть считать себя хуже всех. "Считай себя хуже всех и спасешься". Русский человек окружающих видит ангелами, он говорит: все люди лучше меня. Это есть евангельская традиция жизни, которая проникла в плоть, кровь, и дух нашего русского человека, и даже если мы будем жить лучше, умнее и духовнее, мы все время будем смиряться.

Если ты зришь свои грехи, то не будешь никого осуждать. И когда себя в правде видишь, то всех любишь, всех прощаешь и всех терпишь. И эту евангельскую жизнь наши русские святогорцы сейчас свидетельствуют на Афоне. Наш монастырь становится одним из самых благоустроенных, красивых, а братия - одна из самых любвеобильных, смиренных, послушных и духовных. Мы увидели это своими глазами. И поняли, что больше ехать никуда не нужно. Только к святыням поклониться. А молиться нам привычнее, благодатнее и умилительнее среди своей, русской братии.

Архимандрит Георгий (Шестун), доктор педагогических наук, профессор, академик РАЕН, заведующий кафедрой православной педагогики и психологии Самарской духовной семинарии, наместник монастыря в честь Животворящего Креста Господня, настоятель Троице-Сергиева подворья г. Самары

Чего проще, казалось бы, - сесть перед чистым листом бумаги и в хронологическом порядке рассказать все, что знаешь и помнишь о человеке, изложить биографию или жизнеописание? Но прошло еще не так много времени со дня ухода в вечные обители , а воскресить ее образ во всей полноте мне не удается. Странно это. Память хранит почти все моменты нашей жизни - долгой, радостной и счастливой. Вспоминаю, и слезы застилают глаза... Но нет уныния и печали - благодарю Бога, что даровал мне в жизни такую помощницу, и просто скучаю. Да и сейчас она не оставляет меня: нет смерти, а есть только расставание.

Опять пытаюсь вспомнить все с ранней юности, с первого знакомства с радостной и одновременно строгой моей будущей спутницей жизни, а возникает образ игумении. Этот образ проступает на детских фотографиях, в студенческой аудитории вижу улыбающиеся глаза игумении, а вот и первая «община» - семья. Прошло несколько лет, и уже матушка Ирина по-игуменски входит в храм и собирает вокруг себя прихожан как насельниц еще не существующего монастыря. Ни она, ни я, ни одна живая душа в мире еще не знает, что она - игумения. Один Господь, избравший ее на это служение, ведает об этом.

Открылось, о чем повествовать в своих воспоминаниях: о том, как Господь от чрева матери выбирает себе помощников и служителей. Как биография или жизнеописание становятся житием...

Первая встреча. 1969 год

Август - жаркое время для абитуриентов самарских вузов, идут вступительные экзамены. Конкурсы приличные. Большой конкурс и на физмат пединститута. Основные экзамены уже позади, все, кто сдал их успешно, собрались в большой лекционной аудитории на письменный экзамен - сочинение. Эти несколько дней совместных переживаний сдружили многих. Вот и у меня появились два новых друга. Один отслужил три года в армии и приходил на экзамены в военной форме - он был постарше меня, а другой был ровесником. Так мы втроем и ходили на все экзамены, помогали друг другу, подсказывали, волновались, радовались и, что удивительно, не чувствовали себя конкурентами, каковыми были на самом деле: ведь конкурс - четыре человека на одно место. Такая дружеская атмосфера ощущалась и среди других абитуриентов, тоже разбившихся на небольшие товарищеские сообщества.

Встретившись во дворе главного корпуса, стоящего на берегу Волги, мы вошли в аудиторию-амфитеатр и по мальчишеской привычке стали подниматься по ступеням на «галерку», последние ряды. Усевшись поудобнее, достали ручки и огляделись. Аудитория почти заполнилась празднично одетыми и немного возбужденными, о чем свидетельствовал гул, напоминающий шум пчелиного роя, молодыми людьми. Вошли преподаватели, шум затих. На доске написали темы сочинений. Помощники экзаменаторов раздали нам листы бумаги, на которых в углу стояли штампы. Работа закипела. Когда через два часа сочинение в основном было готово, возникло много вопросов по поводу правильности написания некоторых слов и расстановки знаков препинания. У меня, как и у большинства русских людей, возникают некоторые трудности при встрече с родным языком, особенно в письменной форме. В поисках помощи стал оглядываться вокруг. С моими друзьями сразу стало все ясно, когда увидел такие же ищущие глаза. Одновременно мы обнаружили, что впереди нас сидят три подружки, по виду отличницы и зубрилки. Протянул руку и тихонечко дотронулся до плеча одной из них.

От неожиданности плечо вздрогнуло, и ко мне обратились удивленные зеленые глаза, смотревшие на меня поверх чуть сдвинутых на нос очков. Взгляд был внимательный, строгий и вопросительный. Этот взгляд сопровождал меня и радовал на протяжении многих десятков лет моей жизни. Смотрю на фотографии игумении Анастасии и вновь вижу эти глаза и этот взгляд - радостный и любящий, строгий и всепрощающий.

Студенческая пора. 1969 - 1972 годы

Много лет назад в нашей просьбе проверить сочинение нам не было отказано. Экзамены благополучно завершились, вывесили списки поступивших, и мы увидели в них свои фамилии. Первый месяц пребывания в вузе студенты по традиции того времени провели на картошке, помогали селу убирать урожай. После первого сентября, когда мы пришли в студенческие аудитории, оказалось, что мы, трое друзей, были зачислены в одну группу, а наши помощницы и новые знакомые - в другую. Нас это не очень опечалило, мы часто встречались на общих лекциях, которых было много на первом курсе обучения. Постепенно наша дружеская компания удвоилась. Мы почти все время проводили вместе. Беззаботные студенческие времена быстро пролетели, мы взрослели, приближалось завершение учебы, а значит, распределение в разные уголки нашей губернии или, что бывало часто, и в удаленные места нашей необъятной Родины. Да и с семейной жизнью пора было определяться. Как-то незаметно мы поделились на пары. Моей избранницей стала сокурсница Ирина (так звали игумению Анастасию до монашеского пострига) Афанасьева. До поступления на физмат она училась в знаменитой физико-математической школе № 63, немного занималась музыкой и была кандидатом в мастера спорта по спортивной гимнастике. По правде сказать, до сих пор не могу понять, кто кого избрал: то ли я, то ли меня. Главное, что мне ни разу не пришлось об этом пожалеть. Через много лет пришло понимание, что это Господь одарил меня такой помощницей.

В студенческие годы Ирина выделялась веселым нравом и строгой решительностью, спортивной выправкой и благородной статью. Когда на физкультуре преподаватель просил ее показать нам, как исполнять гимнастические упражнения, мы все любовались ее «ласточками», «мостиками», кувырками, повторить которые потом так и не могли. Однажды на институтских соревнованиях по бегу, которые проходили в осеннем Струковском парке, Ирина, опередив всех, бежала по аллее и пропустила поворот; оторвавшись достаточно далеко, оглянулась и увидела, что все участники соревнований бегут другой, более короткой дорогой. Она не стала сходить с дистанции, а догнала соперников и первой пришла к финишу. В эти годы уже проявлялся ее твердый характер. Если при ней кто-то проявлял вольности в словах или поведении, она могла так посмотреть, что одним взглядом отрезвляла человека, а если и после этого продолжалось неподобающее поведение - вставала и молча уходила. Через много лет, будучи игуменией, таким же взглядом она приводила в чувство и паломников, неблагочестиво ведущих себя на территории монастыря, и сестер, впавших в искушения или раздражение.

В последние годы обучения мы почти не расставались. После лекций вместе готовились к семинарам, практическим занятиям, экзаменам и расходились поздно. Когда переставал ходить трамвай, мне случалось идти домой пешком по ночному городу от бывшей Александровской площади до улицы Челюскинцев. Старый дом и небольшой двор на улице Фрунзе становились для меня родным местом, заповедным уголком старой Самары.

Родители моей избранницы, понимая, что дело принимает серьезный оборот и может завершиться свадьбой, стали внимательно ко мне присматриваться, приглашать в дом, угощать обедом. Мне стал открываться мир большой и в некотором роде патриархальной семьи.

Глава семьи Петр Иванович Афанасьев, мой будущий тесть, а впоследствии - первый постриженик подгорского мужского монастыря монах Гавриил, родился в 1909 году в чувашской деревне недалеко от Чебоксар. Он был старшим сыном в многодетной крестьянской семье. Окончил среднюю школу, в которую ему приходилось много километров добираться пешком. После школы работал учителем. Пытался поступить в Саратовский медицинский институт, но что-то не получилось. С одним из товарищей поехал в Питер, где его приняли в знаменитый институт физкультуры имени Лесгафта, который он окончил перед войной. По распределению был направлен в Саратовский мединститут преподавателем физкультуры. Руководство института предложило ему учиться медицине, чтобы стать врачом лечебной физкультуры. Доучиться на доктора он не успел.

Началась война, и его призвали на фронт военфельдшером. Боевое крещение получил на Мамаевом кургане. Много он рассказывал своим детям о войне. Власти не эвакуировали жителей Сталинграда, и по городу даже ходил окровавленный слон из зоопарка. На глазах Петра Ивановича погибали дети, боевые друзья. Приходилось в полевых условиях ампутировать ноги и руки. То, что кровь рекой текла по кургану, оказалось не художественным вымыслом, а реальностью. Петра Ивановича пуля не брала, он прошел всю войну и был только контужен. Господь его хранил. Он рассказывал одну историю о том, что когда их переправили в Сталинград и бойцы шли строем, на обочине стояла пожилая женщина и всех крестила. Когда Петр Иванович поравнялся с ней, она его подозвала и сказала: «Сейчас, сынок, я прочитаю тебе молитву, а ты в бою ее повторяй. Все мужчины нашего рода начиная с турецкой войны ее читали и приходили домой живыми». Он удивился, подумал, что вряд ли запомнит, что сказала старушка, и побежал догонять своих. Но как только засвистели пули и на головы бойцов посыпались снаряды, слова молитвы сами проявились в памяти. С этой молитвой он и прошел всю войну - с молитвой святому Иоанну Воину. После войны Петра Ивановича вместе с госпиталем, где он служил, перевели в Самару.

Матушка переложила эту историю в виде рассказа, и он был опубликован в газете «Благовест». Война вошла в жизнь маленькой девочки по рассказам отца, а когда девочка выросла, в ее стихах и песнях война ожила. И это было так правдиво, что можно было подумать, что стихи и песни написал фронтовик. Мы родились через 5--6 лет после войны и еще своими глазами видели людей, искалеченных войной, на костылях, на деревянных протезах, на маленьких тележках для безногих. В один из дней по приказу вождя их всех увезли в неизвестном направлении.

С тех пор боль за Россию жила в сердце матушки. Матушка-игумения молилась за Россию непрестанно, и в последние годы жизни она часто проливала слезы об ее судьбе, о судьбе русского народа, судьбе наших детей и внуков.

Когда я познакомился с Петром Ивановичем, ему было шестьдесят с небольшим лет. Выглядел он намного моложе, был хорошо сложен, мускулист - настоящий спортсмен. В те годы он преподавал физкультуру в педагогическом институте и тренировал гимнастов в спортивной школе № 5, хорошо известной в городе. В своей профессии он добился успеха, вырастил первого чемпиона России по спортивной гимнастике, многих мастеров спорта, был судьей международной категории. Характер у него был особенный: если он говорил «да» - это было «да», если - «нет», то это было «нет». Любил порядок и здоровый образ жизни, с трудом переносил тех, кто выпивал и курил. Но при этом был человеком общительным и открытым. Каждое утро он начинал с зарядки и пробежки. Когда ему перевалило за девяносто и он уже не мог бегать, то часто с улыбкой говорил, что ноги ему мешают ходить. У него были золотые руки: мог все починить и смастерить необходимое. Отличался трудолюбием и с радостью в свободное время работал на земле в своем дачном хозяйстве. В этом проявлялись его крестьянские корни.

Когда был помоложе, любил природу, рыбалку, собирал грибы и всюду брал свою любимицу-дочку. Было видно, что моя невеста - папина дочка и от него все переняла. Прожив с матушкой много лет, убедился, что она, как и ее отец, все испытания, тяжелейшие болезни переносила, не показывая вида, и никогда не жаловалась на свою жизнь.

Мама матушки Валентина Георгиевна Афанасьева (в девичестве Кожура), а впоследствии - монахиня Елисавета была почти на двадцать лет моложе своего мужа. Во время нашего знакомства ей было немногим за сорок. Мою маму тоже звали Валентиной, поэтому имя будущей тещи мне сразу пришлось по душе. Заметил, что люди с одинаковыми именами схожи между собой, наверное, они все похожи на своего святого, в честь которого им нарекли имена.

Валентина Георгиевна выросла в том доме № 80 по улице Фрунзе, в этом доме родилась ее мама Евгения Александровна (бабушка матушки-игумении), там же родился ее дедушка Александр Степанович Жирнов, а строили этот дом ее прадед вместе со своим братом, когда переехали в Самару из Бугуруслана и перевезли свои семьи.

Род Жирновых был из сословия ремесленников, они занимались ювелирным делом. Матушка помнила своего прадеда Александра Степановича. Это был благообразный верующий церковный человек. Когда власть захватили большевики и разграбили страну, они ограбили и Александра Степановича: не найдя никаких богатств, отобрали весь инструмент. Дом уплотнили, семье оставили две небольшие комнаты и подвал, где у них была мастерская. Даже в годы гонений на веру Александр Степанович всегда посещал храм, помогал там по хозяйству, чинил утварь и золотил Святое Евангелие, а когда было необходимо, то замещал старосту Покровского собора. Был арестован и некоторое время находился в заточении в тюрьме, что на Верхней Полевой (сейчас в ней общежитие медицинского университета). Когда он получал пенсию, то обычно большую ее часть раздавал нищим, об этом знала его супруга Варвара и старалась заранее изъять у него деньги, оставив немного на свечи. Александр Степанович втайне от супруги делал молочную тюречку и подкармливал под диваном голодающих тараканов.

От своего прадеда матушка унаследовала милосердие и любовь к нуждающимся. Когда она приезжала из монастыря в город, чудесным образом об этом узнавали ее постоянные посетители, звонили в дверь и называли, что им нужно. Матушка не спрашивала, какой веры просящий, а всех одаривала по возможности. Когда посылала вынести мусор, всегда собирала пропитание для нищих в отдельный пакет, который вывешивался в особом месте поодаль от мусорных баков. Она говорила: «Это - мусор, а это - людям», - и подавала два пакета. Не могла она пройти мимо стариков, которые стояли на улицах или недалеко от рынка, продавая свои рукоделия либо что-то выращенное своими руками. Она так их жалела, что покупала у них даже то, что вовсе и не требовалось, и при этом давала денег больше, чем они просили.

Когда матушка стала настоятельницей монастыря, то организовала паломническую трапезную и благословила кормить всех, кто пришел на богослужение в воскресные дни. Именно в этот день в монастырь съезжаются наши прихожане из города, окружающих сел. Приезжают семьями, вместе с детьми.

Отец Валентины Георгиевны, Георгий Семенович Кожура (дедушка матушки-игумении) родился в Шяуляе, а жил в Петербурге. До переворота служил в царской армии, а потом перешел в Красную. Судя по фотографиям друзей и родных, он был не простого рода. Кто был его отец - неизвестно. Да Георгий Семенович про себя почти ничего родным и не рассказывал. Известно, что его брат Василий Кожура был в двадцатых годах прошлого века довольно популярным актером немого кино. Хорошо был знаком с Николаем Черкасовым, который играл роли Александра Невского и царя Ивана Грозного. Георгия Семеновича перевели служить в Самару в штаб военного округа. Здесь он встретил Евгению Александровну Жирнову и женился на ней. У них родились две дочери, Ирина и Валентина. Георгий Семенович дослужился до полковника и вышел в отставку.

Девочки росли. Валентина поступила в медицинский институт. В институте организовали секцию спортивной гимнастики, которую возглавил тренер Петр Иванович Афанасьев. Валентина поступила в эту секцию, и там познакомились родители матушки, а потом и поженились. В 1949 году родился сын Владимир, а 19 января 1952 года на праздник Крещения Господня родилась дочь Ирина, будущая игумения Анастасия. В день Крещения Господня происходит чудесное освящение вод, и матушка родилась в святых Крещенских водах...

Георгий Семенович получил земельный участок на Седьмой просеке, построил деревянный дом и вместе с супругой уехал туда жить, оставив квартиру молодым. В этой квартире и выросла матушка-игумения. А дача на Седьмой просеке стала одним из мест сбора большой семьи.

Валентина Георгиевна была женщиной миловидной, со вкусом одевалась, играла на старом пианино с подсвечниками, пела, хорошо шила и прекрасно готовила. И подавала на стол она именно то, что любил ее муж. Она готовила не для себя, и это было одним из видов приношения любви. Выйдя замуж, она так и не окончила институт и работала в аптеке. Всегда была домоседкой, которую очень трудно куда-либо выманить из своего домашнего гнездышка. Каждый день она готовила обед как минимум из трех блюд, и когда часам к пяти семья собиралась дома, все садились за стол во главе с отцом. К тому времени суета уже входила в жизнь людей, и традиция семейных встреч и обедов редко соблюдалась даже в свободные дни. В этот семейный круг в студенческие годы приняли и меня.

От мамы матушка-игумения и получила многие дары, так необходимые каждой женщине, чтобы стать хорошей женой, матерью, монахиней и игуменией, и которые передавала сестрам монастыря. Она обладала замечательным природным голосом, который радовал и удивлял не только наших прихожан, но и специалистов в оперном искусстве. Она пела с детства, и когда выбегала во двор дома, раздавался ее звонкий голосок. Соседи так и звали ее маленькой певуньей. На одной из встреч, услышав, как поет матушка, Жанна Бичевская сказала: «Матушка, если бы у меня был такой голос, я бы стала более известна, чем сейчас». Матушка умела шить и показывала сестрам, как надо изготовить праздничное священническое облачение, сама вышивала узоры. У нее был безупречный вкус, свидетельством которому является Свято-Ильинская обитель - райское место на самарской земле. Она учила сестер готовить для других, красиво накрывать стол. Когда приезжал Владыка с гостями, на стол подавали то, что любит Владыка, предпочтения которого заранее узнавались. Забыть о себе и заботиться о другом - это тоже монашеское делание, которому матушка училась в семье.

Семья матушки Анастасии была по-своему уникальна. Двадцатый век перемешал в ней все сословия - крестьян и дворян, военных и ремесленников. Неуловимая связь с иной Россией, с ее духом, традицией, с Россией, о которой мы мало знали и было даже запрещено знать, чувствовалась в укладе семьи, в отношениях к предкам, о которых почти не говорили, не желая навредить нам, живущим в богоборческом атеистическом государстве. Это была семья, в которой многие родились еще в девятнадцатом веке или начале двадцатого и пронесли через всю свою жизнь память о великой империи.

Студенческие годы подходили к завершению, и моей избраннице было сделано предложение, как говорят в этих случаях, руки и сердца. С моими родителями она уже познакомилась, и они меня благословили. Мне казалось, что все уже решено, но Ирина задумалась. В те годы не было такого развращающего нападения на детские души, и каждый из нас еще в школьные годы испытал прикосновение первой непорочной, чистой и часто безответной любви. Был такой опыт и в жизни матушки. Наши отношения тоже были чистыми, но она не почувствовала в своем сердце той искорки и волнения ранее пережитого опыта и поэтому засомневалась. Выручила Валентина Георгиевна. Когда дочка поделилась с ней своими сомнениями, она ей пророчески сказала: «Доченька, главное то, что он тебя любит, и он хороший человек, а любовь обязательно придет, выходи за него замуж и не сомневайся. До любви надо дожить». Так и случилось.

Семейная жизнь. Часть первая. 1972 - 1992 годы

Свадьбу справили 7 октября 1972 года, накануне дня празднования памяти преподобного Сергия Радонежского. Весной 1973 года в период выпускных государственных экзаменов родилась дочь Марина. Мы получили дипломы об окончании вуза, свидетельство о рождении дочери и направление на место будущего служения. Матушку распределили в школу № 144 Самары (тогда Куйбышева) учителем физики. В школу она пришла только на следующий год. А меня, не дав проработать и двух месяцев, призвали в армию и отправили на Дальний Восток. Для молодой мамы это было достаточно серьезное испытание: остаться с маленьким дитятей почти без содержания. Слава Богу, выручали родители. От тех времен остались письма, которые мы посылали друг другу каждый день, письма любви и утешения.

Прошел год, меня вернули домой, дочку отдали в ясли, а потом - и в детский сад. Матушка честно отрабатывала свое распределение до 1976 года. В этот год родился сын Павел, будущий протодиакон. Дети подрастали, меня постепенно вовлекали в научное сообщество, и становилось понятно, что двоих детей и начинающего ученого на две учительские зарплаты содержать затруднительно. Матушка видела и знала, что для меня учительство являлось призванием и делом жизни, а наука - серьезным увлечением. В эти годы она совершила подвиг жертвенной любви, оставив учительство, стала искать работу, способную прокормить семью. И нашла. Несколько лет трудилась в «НИИКерамзит» инженером. Работа оказалась хорошо оплачиваемой, но вредной: пыль, горячие печи, постоянные командировки. Благодаря ее трудам стали возможными завершение и защита моей кандидатской диссертации.

Матушка ежедневно, а может быть, и ежечасно совершала и личный подвиг, смиряя свою женскую природу. Я уже упоминал ее твердый характер, волю, ревность, с коими она бралась за дело, которое считала необходимым. Все эти дары преображались, потому что матушка умела любить. Ее твердый характер превращался любовью в верность, воля - в жертвенность, ревность - в преданное исполнение своего послушания, послушания жены и матери.

В 1988 году праздновали Тысячелетие крещения Руси. Эти торжества пробудили интерес к истории России и Церкви. Проснулось генетически сохраненное ощущение причастности к православной вере. Но этот интерес был не только теоретическим, скорее, мы пытались найти свое место в этом вдруг открытом для нас православном мире. Мы заходили в храмы - их в то время в городе было всего два, фотографировали. Манил свет лампад и свечей, но Господь не торопился призывать нас к Своему служению. Меня крестили в детстве, детей наших тоже окрестили еще маленькими, а вот тому, что крестили матушку, свидетелей не обнаружилось. Это нас опечалило, а матушку расстроило. Через некоторое время она пришла радостная и сообщила, что приняла святое крещение в Покровском кафедральном соборе. Крестил ее протоиерей Олег Булыгин. Мы еще не подозревали, что с этого дня начиналось восхождение матушки к главному делу ее жизни - настоятельству и игуменству, начинался ее крестный путь.

Примерно через год матушку положили в больницу на обследование и срочно прооперировали. Когда пришел навестить и увидел ее на больничной койке, у меня от жалости к ней навернулись слезы. Впервые понял, что мог ее потерять. У нее удалили почку. Увидев мое растерянное и испуганное лицо, она улыбнулась и протянула ко мне руку, и только тогда я вспомнил, что держу в руке удивительно большой и красный гранат, который принес для нее. Ирина взяла плод в руку и еле удержала. Выздоравливала она долго и тяжело, но когда мы говорили про это испытание, она всегда вспоминала только этот гранат, какой он был большой и сладкий. И сколько ни пытался приносить ей эти фрукты, лучше того так и не нашел.

Меня пригласили преподавать в университет, семейные финансовые дела немного наладились, матушка могла не работать и спокойно набираться сил. В стране началась так называемая «перестройка», и впервые священники стали выходить за пределы церковной ограды для встречи с нецерковными людьми. Возникла идея пригласить священника и на нашу кафедру педагогики и психологии. Претворить в жизнь эту идею поручили мне как живущему рядом с Покровским кафедральным собором. В приглашении нам не отказали. Так впервые произошла встреча и знакомство со священником. В свою очередь, он пригласил всех сотрудников кафедры в собор на беседы, которые совершались каждый воскресный вечер. Мы с матушкой стали часто ходить на эти беседы и богослужения, подружились со священником протоиереем Иоанном Гончаровым, и он стал нашим духовником. Он принял наши первые исповеди, помог подготовиться к причастию и причастил нас, а потом и повенчал в левом приделе храма, у иконы преподобного Сергия Радонежского. Матушка была просто неузнаваема, расцвела, радостью светилось ее лицо, когда мы приходили в храм, когда она видела и слышала своего духовника. Мы всегда ждали этого замечательного батюшку после службы и провожали его до дома, благо он жил не очень далеко от нас. Отец Иоанн приглашал нас к себе домой на чай. Вспоминая эти годы перед рукоположением, вижу, что они были для матушки одними из самых счастливых лет ее жизни.

Подходил к завершению 1991 год. Мы с матушкой были на воскресном всенощном бдении, когда ко мне подошел иподиакон владыки Евсевия и пригласил в алтарь. Архиерей предложил мне принять сан священника, я испросил благословения. В алтаре с радостным лицом стоял отец Иоанн, и стало понятно, что он в этом деле тоже поучаствовал.

Матушка приняла эту новость как давно ожидаемую, как сбывшуюся мечту и направилась в магазин покупать ткань на рясу и подрясник. Теща, поворчав что-то вроде: «На что вы жить-то собираетесь?» - достала швейную машинку и за три дня две будущие монахини, мама с дочкой, впервые соорудили по выкройке из церковной книги рясу и подрясник.

На праздник Обрезания Господня, в день памяти святителя Василия Великого и на «старый» Новый год меня возвели в диаконский сан, а второго февраля, на день памяти преподобного Евфимия Великого - в сан священника. Так с 1992 года Ирина стала служить Богу и Церкви до конца жизни в качестве матушки.

Семейная жизнь. Часть вторая. 1992 - 1996 годы

После рукоположения меня оставили служить в Покровском кафедральном соборе. Валентина Георгиевна в некотором роде оказалась права: указ о назначении на должность мне не дали, в штат собора не включили, а значит, никакого вознаграждения за труды не полагалось. Первый год служения мы с матушкой и двумя подрастающими детьми питались, как «птицы небесные», - подаяниями с канона и поддержкой духовника. Однако радость и благодать покрывали все наши земные трудности. Время остановилось, мы жили только церковной жизнью и встречались с матушкой на богослужениях. Жили словно в раю. Просыпался и уходил на службу рано, приходил поздно. Матушка взяла все попечение о земной жизни семьи на свои плечи. Год пролетел как миг.

Весной 1993 года в город прибыл новый архиерей - епископ Сергий. По возрасту мы были близки, но по духовному званию различались как отец и сын. Вскоре получил указ о назначении настоятелем в церковь преподобных схимонаха Кирилла и схимонахини Марии Радонежских - родителей прп. Сергия Радонежского. Церкви еще не существовало, а было здание бывшей учительской семинарии с домовым храмом. В то время в здании располагался дворец пионеров, а в помещении храма - планетарий. Этот планетарий нам и передали. Мы с матушкой принялись за дело. Она организовала первых прихожан, ее знакомых и духовных подруг из кафедрального собора и приступила к благоукрашению храма. Мыли, чистили, развешивали иконы. Так ей шел образ матушки, так он был ей соприроден! Уже иная жизнь проступала в ее лице, глазах, интонациях голоса, в благородной осанке. Каждый входящий сразу узнавал среди многих женщин ту, вокруг которой радостно вращалась эта многоголосая трудовая суета. Храм стал для матушки родным домом, приход - семьей, а Церковь - образом жизни во Христе.

Начались богослужения, сложился небольшой, но слаженный церковный хор. Матушка часто вставала на клирос, но ее звонкий, высокий голос перекрывал звучание всего хора. Наш первый регент стала разучивать с матушкой сольные партии. И когда в храме зазвучали «Пюхтинское Трисвятое» и «Хвалите имя Господне» в матушкином исполнении, из глаз прихожан потекли слезы: что-то неземное, ангельское звучало в ее голосе.

Приход возрастал. Все жаждали духовной поддержки и утешения. Государство рушилось, народ жил бедно. Надежда была только на Бога, и люди потянулись в Церковь. Так сложилось, что за советом шли к батюшке, а за утешением - к матушке. Она умела сорадоваться, разделить печаль, помочь советом, строгим поучением, а часто - и материально. Горевала о том, что во многих семьях случались нестроения, разводы, властвовал дух уныния и стяжательства. Матушка часто видела причину этого в неправильном поведении женщин, в дерзком непочитании своих мужей, в грубом отношении к детям. «Как огрубели женщины, как они ведут себя с мужьями и детьми даже на улице! Забыли, что они райские создания», - говорила матушка на трапезе после богослужения.

Прежние хозяева здания, не выдержав Благодати Божественной Литургии, стали его освобождать, благо ближе к лету им выделили другое помещение. Весной 1994 года Владыка издал указ об открытии Духовного училища и меня назначил ректором. Оставалось два месяца до приемных экзаменов и три месяца - до начала учебного года. Корпус много лет не ремонтировался и находился в плачевном состоянии. Нужны были кадры и средства. Матушкин приходской «женсовет» показал себя во всей красе. В считанные дни в Духовном училище был укомплектован штат поваров, уборщиц, посудомоек, бухгалтеров, кастелянш, секретарей. Многие до сих пор трудятся в семинарии, созданной на базе училища. Работа закипела, все чистили, мыли, красили. В разных уголках училища и на разных этажах раздавался бодрый и радостный матушкин голос. Все прихожане, даже кто не был в штате училища, каждую свободную минуту прибегали нам помогать. Несли столы, кровати, белье, разные пожертвования. Мужчины как могли ремонтировали помещения, которые были необходимы в первую очередь. Приехали первые абитуриенты. Матушка сама заправляла каждую коечку, вешала шторы, стелила коврики, украшала студенческие кельи, все делала с любовью и благоговением. Родной дом был словно забыт - ее душа жила новым послушанием. У нее не было официальной должности, ее должность - быть матушкой, женой священника, его помощницей. Что поручалось батюшке, поручалось и ей.

Трапезу накрывали в коридоре рядом с храмом. Готовили тут же на электрической плитке. Садились все за один стол, было радостно и благодатно, как в первохристианской общине. Господь послал нам замечательного помощника Владимира Ильича Свиньина. Вместе со своей благочестивой супругой Надеждой Владимировной они помогали нам и хранили, как родных детей. Несмотря на свои преклонные годы, Свиньины были бодры и энергичны, обладали веселыми и решительными характерами. Будучи с детства церковными людьми, много поведали нам о подвижниках благочестия, которых лично знали. С матушкой они сразу нашли общий язык по родству характеров, да и задача у них была одна: помогать мне и хранить от всяких нападок недоброжелателей, которых к тому времени было достаточно много, что они и исполняли самоотверженно и с любовью.

Господь нас в эти дни не оставлял, часто приезжал владыка Сергий, посетили училище Блаженнейший митрополит Киевский и всея Украины Владимир (Сабодан), митрополит Иоанн (Снычев), схиархимандрит Серафим (Томин). К первому сентября были готовы кельи для студентов, учебные аудитории, библиотека, кухня, трапезная и другие помещения. Много помогал Борис Михайлович Волков, известный самарский предприниматель. Он был нашим соседом по даче на Седьмой просеке и знал матушку с детства. На его средства пошили семинарскую форму, и студенты были готовы к занятиям.

Матушка следила, чтобы все было на высшем уровне. Если приезжал Владыка, она всегда с любовью накрывала стол - для этого купили хорошую посуду, красивые скатерти, салфетки и другие принадлежности, - учила поваров, как надо готовить и как надо накрывать стол, в чем она была сама большая мастерица. Может быть, не следовало на этом останавливаться, но то было время, когда Церковь только что вышла из своего затвора, и были утеряны многие традиции православных встреч и православной трапезы, которая всегда считалась продолжением богослужения. Красота церковной жизни в Духовном училище стараниями матушки выходила за пределы храма и проявлялась во внешнем виде студентов, в убранстве жилых помещений, в том, как накрывалась трапеза, как встречали гостей. Со временем батюшки, которые посещали училище, разнесли эту традицию красоты, любви и гостеприимства по всей самарской земле. Наш Владыка, отзывчивый на любовь и доброту, всегда ценил матушку и отдавал должное ее служению, но старался явно этого не показывать. Она, в свою очередь, до конца жизни благоговела перед ним, всегда за него переживала, видя тяжелую крестную ношу архиерейского служения.

Студентов матушка любила, как своих детей, очень внимательно к ним относилась. Если видела, что у кого-то рваные ботинки или одна старенькая рубашка, могла купить либо принести из дома. Многие дети были из небогатых семей, в то время почти все жили небогато. Наши дети уже подросли, дочь вышла замуж, сын служил в армии. Терпела она и скорби, но принимала их как награду за добрые дела.

Пролетели два первых года обучения в трудах и молитвах, искушениях и скорбях, в радости и благодати. В эти годы наш дом стал напоминать странноприимную гостиницу. К нам приезжали и жили наместник Псково-Печерского монастыря архимандрит Тихон (Секретарев), профессор Московской Духовной академии архимандрит Платон (Игумнов), санаксарский старец схиигумен Иероним, лаврский иконописец игумен Мануил (Литвинко), писатель Владимир Крупин. Приходила в наш дом и самарская блаженная Мария Ивановна Матукасова. Дружили мы с известным священником протоиереем Иоанном Державиным. Приезжал Владыка, иногда привозил своих друзей и гостей. Мы трапезничали, беседовали, пели песни. Было впечатление, что у нас ему очень по душе. Матушка создавала особую атмосферу любви, заботы и простоты вокруг гостей. Эти встречи многому нас научили, а дружба с богомудрыми людьми продолжается многие годы.

В 1996 году Духовное училище преобразовали в семинарию, ректором стал владыка Сергий. Наше послушание завершилось. Сил осталось не очень много, здоровье пошатнулось, и Владыка проявил к нам милость, направив служить в Покровский кафедральный собор. Целый год мы были с матушкой, как в раю. Церковная жизнь, отдых от непрестанных хозяйственных и других забот на нас повлияли благоприятно. Многие прихожане из Духовного училища пришли за нами в собор. Родились внуки, и мы стали дедушкой и бабушкой. Купили небольшой домик в селе Рождествено, что на другом берегу Волги, напротив Самары. Домик нашла матушка. Летом мы там часто бывали, приезжали к нам и дети с внуками. В этом доме промыслом Божиим и решалась судьба подгорского монастыря и его первой игумении.

Семейная жизнь. Часть третья. 1997 - 2003 годы

Весной 1997 года мы получили новое послушание - Владыка благословил открыть первый приход в Советском районе Самары. По привычке пишу «мы получили»: матушка была моей помощницей и моей послушницей, жила жизнью мужа и принимала все, что мне предназначалось, как Божию волю, и ей дарованную. Послушание Владыки мы не обсуждали, а думали, как его исполнить.

Глава района предложил для открытия прихода заброшенный, полуразрушенный хлебный магазин. Местные жители превратили здание в свалку. Владыка благословил преобразить место, которое давало людям хлеб земной, в храм, который принесет им хлеб небесный, и посвятил его преподобному Сергию Радонежскому, игумену земли русской. Родители преподобного передали нас под покров своего сына - великого русского святого, покровителя монашества.

Прихожане, узнав, что нам дали новый приход, дружно взялись за дело. Пока оформлял документы, закупал утварь, матушка организовала «народную стихию», снабдив ее лопатами, ведрами, тряпками. Соседи, воспитанные в атеистическом государстве, ворчали и с беспокойством смотрели на все происходящее, их пугало само слово «Церковь». Дело продвигалось быстро, приближалась Святая Пасха. Матушка, радостная и вдохновенная, собирала вокруг себя прихожанок, свою женскую общину, многие из которой через пять лет примут монашеский постриг, будут строить монастырь, а матушку Бог судил быть у них игуменией. Но про это в то время ведал один Господь. Помогая возрождать храм и приходскую жизнь, матушка обрела опыт, который помог ей возродить обитель и монашескую общину.

Прошло несколько дней, наступила Пасха, и в чистом, без окон и дверей помещении радостно запели: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав!» Отслужив пасхальную утреню, увидели, что соседи принесли освящать куличи и пасхальные яички.

Господь послал нам хорошего помощника, Александра Ивановича Шаталова, будущего монаха Герасима, второго постриженика мужского монастыря. В течение месяца пристроили к бывшему магазину новый алтарь, вставили окна, двери, оштукатурили и побелили стены, заказали купола и кресты, престол и жертвенник. Когда владыка Сергий приехал освящать кресты, он очень удивился и обрадовался: в районе, где никогда не было храмов, на месте запустения стояла небольшая беленькая церковь. После освящения малым чином храма Владыка благословил служить Божественную Литургию, что вскоре и исполнилось.

Преподобный Сергий вдохнул в жизнь нашего прихода особую любовь к монастырям и монашеству. Мы с матушкой в предыдущие годы посетили почти все известные русские монастыри, были в Печорах, Дивеево, в Санаксарах, Сергиевом Посаде. Чаще всего бывали в Псковско-Печерском монастыре, где встречались и беседовали с архимандритами Иоанном (Крестьянкиным), Нафанаилом, Досифеем, Адрианом, Филаретом, схиархимандритом Александром (Васильевым). Принимал нас и наместник монастыря архимандрит Тихон (Секретарев). Вместе с владыкой Евсевием посетили старца протоиерея Николая Гурьянова, который, не дожидаясь наших вопросов, ответил на них, дал простые, но такие важные для нас советы, следуя которым мы избежали многих искушений.

Матушка сразу включалась в монастырскую жизнь, исполняла любые послушания и, когда оставалось свободное время, искала для себя дополнительные занятия. Но на это начальствующие монахи с любовью поучали, что послушаний не просят, и если будет необходимо, они сами ее найдут, а пока пусть идет на святую горку. На святой горке монастыря матушку с ласковой улыбкой встречал иеродиакон Антоний, приговаривая: «Ты где же была? Я тебя давно уже жду».

Владыка Сергий брал с собой на Афон и в Иерусалим священническую братию, в состав которой включал и меня. Матушка в это же время посетила Бари, побывав у мощей святителя Николая, увидела Святую Землю, молилась у Гроба Господня, видела берега Афона. Нам открывался во всей полноте иной мир, святой и благодатный. Мы видели монахов, старцев, странников, сравнивали себя с ними и думали: «Почему мы не такие?» Так хотелось быть на них похожими...

Монастыри очень естественно входили в нашу жизнь и жизнь нашего прихода. Любимым занятием наших прихожан становились паломничества по святым местам. Автобусы один за другим увозили от нашего храма большие группы паломников, возвращая нам совсем других людей, в их глазах загорался огонек вечной жизни. Частыми гостями в нашем приходе становились монахи. Приезжали братия из Псково-Печерского монастыря, жили у нас дома. Служили в храме и санаксарские старцы схиигумен Иероним и схиархимандрит Питирим.

В эти годы у матушки открылся новый дар. Однажды, часа в три ночи, матушка постучала в дверь моей комнаты, которую я называл келией, и сказала, что написала стихи. Стихи были искренними, и стало понятно, что они не сочиненные, а дарованные. В следующие ночи матушка не только читала стихи, но и пела: вместе со стихами рождалась мелодия. Она исполняла свои песни прихожанам, Владыке и его гостям, родным и всем, кто ее просил об этом. Вскоре собрался целый сборник ее стихов и песен. Хоровой театр под управлением Валерии Павловны Навротской подготовил концертную программу из песен матушки. Состоялся первый концерт, на который собрались священники, прихожане, музыканты. Благословил это благое начинание наш владыка Сергий, который и сам присутствовал в зале. Песни матушки так коснулись сердец слушателей, что у них наворачивались слезы, женщины были удивлены, когда увидели слезы и на глазах своих мужей. Было еще несколько концертов, зал наполнялся благодарными слушателями. Песни о любви, Родине, войне, детстве, о жизни, земной и вечной, были словами благодарения Богу за все, что матушка пережила и смиренно и покаянно носила в своем сердце.

В 1999 году самарскую землю посетил Святейший патриарх Алексий II. По благословению нашего Владыки за трапезой во время речной прогулки по Волге его Святейшеству был предложен концерт из матушкиных песен. Удивительная это была трапеза, когда исполняли первую песню, все отложили угощения и не притронулись к еде в течение всего концерта, даже принесенный огромный осетр так и не был разрезан. Патриарх поблагодарил матушку за прекрасные песни и благословил ее. Губернатор Самарской области Константин Алексеевич Титов по благословению Святейшего Патриарха выпустил диск с исполненными песнями. Песни продолжали рождаться, и было выпущено еще два диска.

В девяностые годы большая беда пришла на нашу землю: наркомания уносила жизни целых поколений, алкоголизм разрушал семьи, оставлял детей сиротами, жен и матерей - безутешными. Матери принесли свое горе к ногам Владыки и просили благословить священников молиться за их детей и мужей. Ответственность за эту брань владыка Сергий возложил на наш приход. Так родилось братство «Радонеж». Мы определили, что наркомания - один из видов беснования и с наркоманами следует поступать, как с бесноватыми, - отмаливать, отчитывать и воцерковлять. Для проведения отчиток мы пригласили старца архимандрита Мирона (Пепеляева). Он был насельником Псково-Печерского монастыря, пострижеником знаменитого печерского наместника архимандрита Алипия (Воронова), несколько лет подвизался на Святой Горе Афон и имел от старцев Псково-Печерского монастыря благословение на чин отчитки болящих, другими словами, молебного пения об исцелении духовно больных людей, каковыми являются и наркоманы.

Осенью 1998 года, в начале Рождественского поста, как-то во время вечернего богослужения сообщили, что у входа в алтарь меня ждет отец Мирон. Поспешил его встретить. Передо мной стоял высокий, худой, с радостным лицом старец-аскет. На протяжении многих лет, пока были силы, он приезжал к нам каждые полгода. Поселили старца мы у себя дома. От природы у него прекрасно поставленный голос, великолепный слух, он любит петь, пишет стихи, во всем его облике светится благородство и смирение. С матушкой они сразу обнаружили родство душ. Вместе пели, по вечерам за чаем долго беседовали. Батюшка рассказывал нам о своей жизни, красочно описывал Афон.

Отчитки проводились каждый день, это было так необычно, а порой и страшно. Бесовский мир приоткрывал себя. Видеть то, как страдали люди, попав в лапы демонических сил, было жутковато. Духовная брань из области теории превратилась для нас в реальность. Батюшка, следуя Святому Евангелию, постом и молитвой боролся с невидимым супротивником. Подвизались мы в эти дни очень строго, в течение дня ничего не вкушали, даже не пили воды. Была только одна трапеза вечером, и та строго постная. Когда приезжали домой, старец еле стоял на ногах и обычно перед трапезой минут сорок отдыхал. Мы с матушкой получали уроки аскетического делания, батюшка незаметно готовил нас к монашеству. Ночью он почти не спал, непрестанно молился, засыпал на полчасика и опять продолжал молитву. После отчиток старец по многу часов принимал людей, беседуя до тех пор, пока не уходил последний получивший духовный совет.

Приходская жизнь изменилась, стала строже и молитвеннее. Приход превращался в духовную семью. Отец Мирон стал нашим старцем, и когда он уезжал, мы с нетерпением ждали его возвращения. Матушкина болезнь, почти забытая, опять давала о себе знать, но об этом мало кто догадывался, кроме самых близких людей. Чтобы подкрепить силы, матушку направили в санаторий, где в это время отдыхали хорошо знакомые нам священники.

Батюшка Мирон хорошо знал наших прихожан, беседовал с ними, исповедовал. Прошло пять лет с его первого приезда к нам. Шел Рождественский пост. Стоял солнечный зимний день, когда отец Мирон решил посетить Рождествено. Через Волгу по льду шли пешком. Кроме меня, батюшку сопровождали две молодые прихожанки. Добравшись до домика, разожгли камин, слушали батюшку. Совершенно неожиданно он сказал, обратившись к своим молодым чадам: «Вас пора постригать в монашество. А вы, отец Евгений (так меня звали до монашества), все приготовьте. Через неделю вернусь, и совершим постриг». Первой благословили принять монашество руководителя нашего издательского отдела. Владыка благословил. Отец Мирон строго попросил о готовящемся событии никому не говорить, даже родителям. В то время постриги совершались очень редко, монахов было не много, почти всех самарских монахов пригласили на наш первый постриг. В конце 2002 года свершилось великое таинственное событие: в нашем приходе родилась первая монахиня. Для нее прямо в храме устроили небольшую келию. Многие прихожанки, видя ее на богослужениях, с завистью поглядывали на нее. Хороший пример оказался заразительным.

(Продолжение следует)

СПРАВКА. Игумения АНАСТАСИЯ (Шестун Ирина Петровна) родилась 19 января 1952 г. в городе Куйбышеве (ныне - Самара). В 1969г. окончила среднюю школу №63. Выпускница физико-математического факультета Куйбышевского педагогического института, преподаватель физики. По окончании педагогического института Ирина Петровна вышла замуж за выпускника этого же вуза Евгения Владимировича Шестуна. С 1974 по 1978гг. преподавала физику и астрономию в средней школе № 144. С 1978г. по 1990г. - старший инженер лаборатории керамзита Государственный научно-исследовательский институт по керамзиту «НИИкерамзит». В 1990-1991гг. - сотрудник кафедры педагогики и психологии Самарского государственного университета. После рукоположения супруга (в священническом сане - протоиерей Евгений Шестун) в 1992г. посвятила свою жизнь служению Церкви. В это же время написаны первые стихи и песни. В 2004г. вместе с супругом (в настоящее время - архимандрит Георгий (Шестун), настоятель Заволжского мужского монастыря в честь Честного и Животворящего Креста Господня) приняла монашеский постриг. В 2006г. постановлением Священного Синода Русской Православной Церкви назначена настоятельницей Заволжского Свято-Ильинского женского монастыря Самарской Епархии. В 2009г. митрополит Самарский и Сызранский Сергий по решению Священного Синода возвел настоятельницу Заволжского Свято-Ильинского женского монастыря монахиню Анастасию (Шестун) в сан игумении. Игумения Анастасия по-матерински с любовью опекала сестер и прихожан своей обители. Трудами игумении и насельниц монастыря обитель стала истинным украшением Самарской земли. Духовная атмосфера монастыря, благоговейное богослужение, забота сестер привлекает в обитель большое количество паломников.

Во время своего пребывания на Самарской земле в 1999 году Святейший Патриарх Алексий II дал высокую оценку песенно-поэтическому творчеству матушки Анастасии (Шестун) и благословил ее на дальнейшее творческие труды. Основная тема произведений матушки - Православная вера и патриотизм, любовь к Богу и ближним. По благословению митрополита Самарского и Сызранского Сергия издано два сборника стихов игумении Анастасии (Шестун), а также выпущено два компакт-диска ее песен в исполнении артистов Самарского академического театра оперы и балета.

Игумения Анастасия (Шестун) отошла ко Господу 22 июня 2012 года. Похоронена в родной обители.