Данная повесть — «подлинная» летопись города Глупова, «Глуповский Летописец», обнимающая период времени с 1731 по 1825 г., которую «преемственно слагали» четыре глуповских архивариуса. В главе «От издателя» автор особенно настаивает на подлинности «Летописца» и предлагает читателю «уловить физиономию города и уследить, как в его истории отражались разнообразные перемены, одновременно происходившие в высших сферах».

«Летописец» открывается «Обращением к читателю от последнего архивариуса-летописца». Архивариус видит задачу летописца в том, чтобы «быть изобразителем» «трогательного соответствия» — власти, «в меру дерзающей», и народа, «в меру благодарящего». История, таким образом, представляет собой историю правления различных градоначальников.

Сначала приводится глава доисторическая «О корени происхождения глуповцев», где повествуется о том, как древний народ головотяпов победил соседние племена моржеедов, лукоедов, кособрюхих и т. д. Но, не зная, что делать, чтобы был порядок, головотяпы пошли искать себе князя. Не к одному князю обращались они, но даже самые глупые князья не хотели «володеть глупыми» и, поучив жезлом, отпускали их с честию. Тогда призвали головотяпы вора-новотора, который помог им найти князя. Князь «володеть» ими согласился, но жить к ним не пошел, послав вместо себя вора-новотора. Самих же головотяпов назвал князь «глуповцами», отсюда и пошло название города.

Глуповцы были народом покорным, но новотору нужны были бунты, чтобы их усмирять. Но вскоре он до того проворовался, что князь «послал неверному рабу петлю». Но новотор «и тут увернулся: ‹…› не выждав петли, зарезался огурцом».

Присылал князь и еще правителей — одоевца, орловца, калязинца, — но все они оказались сущие воры. Тогда князь «…прибых собственною персоною в Глупов и возопи: „Запорю!“. С этими словами начались исторические времена».

В 1762 г. в Глупов прибыл Дементий Варламович Брудастый. Он сразу поразил глуповцев угрюмостью и немногословием. Его единственными словами были «Не потерплю!» и «Разорю!». Город терялся в догадках, пока однажды письмоводитель, войдя с докладом, не увидел странное зрелище: тело градоначальника, как обычно, сидело за столом, голова же лежала на столе совершенно пустая. Глупов был потрясен. Но тут вспомнили про часовых и органных дел мастера Байбакова, секретно посещавшего градоначальника, и, призвав его, все выяснили. В голове градоначальника, в одном углу, помещался органчик, могущий исполнять две музыкальные пьесы: «Разорю!» и «Не потерплю!». Но в дороге голова отсырела и нуждалась в починке. Сам Байбаков справиться не смог и обратился за помощью в Санкт-Петербург, откуда обещали выслать новую голову, но голова почему-то задерживалась.

Настало безначалие, окончившееся появлением сразу двух одинаковых градоначальников. «Самозванцы встретили и смерили друг друга глазами. Толпа медленно и в молчании разошлась». Из губернии тут же прибыл рассыльный и забрал обоих самозванцев. А глуповцы, оставшись без градоначальника, немедленно впали в анархию.

Анархия продолжалась всю следующую неделю, в течение которой в городе сменилось шесть градоначальниц. Обыватели метались от Ираиды Лукиничны Палеологовой к Клемантинке де Бурбон, а от нее к Амалии Карловне Штокфиш. Притязания первой основывались на кратковременной градоначальнической деятельности ее мужа, второй — отца, а третья — и сама была градоначальнической помпадуршей. Притязания Нельки Лядоховской, а затем Дуньки-толстопятой и Матренки-ноздри были еще менее обоснованны. В перерывах между военными действиями глуповцы сбрасывали с колокольни одних граждан и топили других. Но и они устали от анархии. Наконец в город прибыл новый градоначальник — Семен Константинович Двоекуров. Его деятельность в Глупове была благотворна. «Он ввел медоварение и пивоварение и сделал обязательным употребление горчицы и лаврового листа», а также хотел учредить в Глупове академию.

При следующем правителе, Петре Петровиче Фердыщенке, город процветал шесть лет. Но на седьмой год «Фердыщенку смутил бес». Градоправитель воспылал любовью к ямщиковой жене Аленке. Но Аленка ответила ему отказом. Тогда при помощи ряда последовательных мер мужа Аленки, Митьку, заклеймили и отправили в Сибирь, а Аленка образумилась. На Глупов же через градоначальниковы грехи обрушилась засуха, а за ней пришел и голод. Люди начали умирать. Пришел тогда конец и глуповскому терпению. Сначала послали к Фердыщенке ходока, но ходок не вернулся. Потом отправили прошение, но и это не помогло. Тогда добрались-таки до Аленки, сбросили и ее с колокольни. Но и Фердыщенко не дремал, а писал рапорты начальству. Хлеба ему не прислали, но команда солдат прибыла.

Через следующее увлечение Фердыщенки, стрельчиху Домашку, в город пришли пожары. Горела Пушкарская слобода, за ней слободы Болотная и Негодница. Фердыщенко опять стушевался, вернул Домашку «опчеству» и вызвал команду.

Закончилось правление Фердыщенки путешествием. Градоправитель отправился на городской выгон. В разных местах его приветствовали горожане и ждал обед. На третий день путешествия Фердыщенко умер от объедания.

Преемник Фердыщенки, Василиск Семенович Бородавкин, к должности приступил решительно. Изучив историю Глупова, он нашел только один образец для подражания — Двоекурова. Но его достижения были уже забыты, и глуповцы даже перестали сеять горчицу. Бородавкин повелел исправить эту ошибку, а в наказание прибавил прованское масло. Но глуповцы не поддавались. Тогда Бородавкин отправился в военный поход на Стрелецкую слободу. Не все в девятидневном походе было удачно. В темноте свои бились со своими. Многих настоящих солдат уволили и заменили оловянными солдатиками. Но Бородавкин выстоял. Дойдя до слободы и никого не застав, он стал растаскивать дома на бревна. И тогда слобода, а за ней и весь город сдались. Впоследствии было еще несколько войн за просвещение. В целом же правление привело к оскудению города, окончательно завершившемуся при следующем правителе, Негодяеве. В таком состоянии Глупов и застал черкешенин Микеладзе.

В это правление не проводилось никаких мероприятий. Микеладзе отстранился от административных мер и занимался только женским полом, до которого был большой охотник. Город отдыхал. «Видимых фактов было мало, но следствия бесчисленны».

Сменил черкешенина Феофилакт Иринархович Беневоленский, друг и товарищ Сперанского по семинарии. Его отличала страсть к законодательству. Но поскольку градоначальник не имел права издавать свои законы, Беневоленский издавал законы тайно, в доме купчихи Распоповой, и ночью разбрасывал их по городу. Однако вскоре был уволен за сношения с Наполеоном.

Следующим был подполковник Прыщ. Делами он совсем не занимался, но город расцвел. Урожаи были огромны. Глуповцы насторожились. И тайна Прыща была раскрыта предводителем дворянства. Большой любитель фарша, предводитель почуял, что от головы градоначальника пахнет трюфелями и, не выдержав, напал и съел фаршированную голову.

После того в город прибыл статский советник Иванов, но «оказался столь малого роста, что не мог вмещать ничего пространного», и умер. Его преемник, эмигрант виконт де Шарио, постоянно веселился и был по распоряжению начальства выслан за границу. По рассмотрении оказался девицею.

Наконец в Глупов явился статский советник Эраст Андреевич Грустилов. К этому времени глуповцы забыли истинного Бога и прилепились к идолам. При нем же город окончательно погряз в разврате и лени. Понадеявшись на свое счастье, перестали сеять, и в город пришел голод. Грустилов же был занят ежедневными балами. Но все вдруг переменилось, когда ему явилась о н а. Жена аптекаря Пфейфера указала Грустилову путь добра. Юродивые и убогие, переживавшие тяжелые дни во время поклонения идолам, стали главными людьми в городе. Глуповцы покаялись, но поля так и стояли пустые. Глуповский бомонд собирался по ночам для чтения г. Страхова и «восхищения», о чем вскоре узнало начальство, и Грустилова сместили.

Последний глуповский градоначальник — Угрюм-Бурчеев — был идиот. Он поставил цель — превратить Глупов в «вечно-достойныя памяти великого князя Святослава Игоревича город Непреклонск» с прямыми одинаковыми улицами, «ротами», одинаковыми домами для одинаковых семей и т. д. Угрюм-Бурчеев в деталях продумал план и приступил к исполнению. Город был разрушен до основания, и можно было приступать к строительству, но мешала река. Она не укладывалась в планы Угрюм-Бурчеева. Неутомимый градоначальник повел на нее наступление. В дело был пущен весь мусор, все, что осталось от города, но река размывала все плотины. И тогда Угрюм-Бурчеев развернулся и зашагал от реки, уводя с собой глуповцев. Для города была выбрана совершенно ровная низина, и строительство началось. Но что-то изменилось. Однако тетрадки с подробностями этой истории утратились, и издатель приводит только развязку: «…земля затряслась, солнце померкло ‹…› Оно пришло». Не объясняя, что именно, автор лишь сообщает, что «прохвост моментально исчез, словно растворился в воздухе. История прекратила течение свое».

Повесть замыкают «оправдательные документы», т. е. сочинения различных градоначальников, как-то: Бородавкина, Микеладзе и Беневоленского, писанные в назидание прочим градоначальникам.

Краткое содержание «Истории одного города» Салтыкова-Щедрина

Другие сочинения по теме:

1. «История одного города» М. Е. Салтыкова Щедрина написана в форме повествования летописца архивариуса о прошлом города Глупова, но писателя интересовала...
2. «История одного города» по праву может считаться вершиной творчества Салтыкова Щедрина. Именно это произведение и принесло ему славу писателя сатирика,...
3. «История одного города» — это величайшее сатирическое полотно роман. Это беспощадное обличение всей системы управления царской России. Законченная в 1870...
4. В «Летописи 1-го городка» М. Е. Салтыкова-Щедрин рисует град Глупов в период от пор «доисторических» по тех времен, как скоро...
5. История города Глупова, рассказанная Салтыковым-Щедриным, имеет не менее значительный финал, чем все предыдущее повествование. Грустная, вызывающая сострадание к русскому народу...
6. Гиперболизация. В классе можно организовать коллективный разбор сказки «Медведь на воеводстве», так как она является переходным мостиком к изучению «Истории...
7. Жил-был глупый и богатый помещик, князь Урус-Кучум-Кильдибаев. Любил он раскладывать гранпасьянс и читать газету «Весть». Взмолился однажды помещик богу, чтобы...
8. Традиционный темой в творчестве российских писателей на протяжении многих веков является патриотическая тема — тема Родины, России. Достаточно вспомнить А....
9. Открывает роман глава «Обращение к читателю», стилизованная под старинный слог, в которой писатель знакомит своих читателей со своей целью: «изобразить...
10. Салтыкова-Щедрина интересует отношение народа к власти, самодержавию. Ведь, бунтуя против отдельных представителей власти на местах, народ посылал ходоков к правителям....
11. М. Е Салтыков-Щедрин — великий мастер сатирического слова. В своих острых по языку и мысли произведениях он боролся с вечными...
12. Общественно-политическая ситуация в стране в 60-70-е годы XIX столетия характеризовалась нестабильностью и протестом народных масс против существующего строя. Самодержавие было...
13. Злодейства крупные часто называют блестящими и, в качестве таковых, остаются в Истории. Злодейства же мелкие именуются срамными, о которых и...
Воблу ловят, чистят внутренности и вывешивают на веревочке вялиться. Радуется вобла, что проделали с ней такую процедуру, и нет у...
14. Вся книга построена на границе аналитического, гротескового очерка и сатирического повествования. Так что же это за креатура — ташкентец —...

Коняге, в отличии от брата, приходится трудится в тяжёлых условиях. Брат же только удивляется живучести Коняги - ничем его не проймёшь.

Жизнь у Коняги непростая, всё что есть в ней - это тяжёлая каждодневная работа. Работа та равносильна каторге, но для Коняги и хозяина эта работа - единственная возможность зарабатывать на хлеб. С хозяином, правда, повезло: мужик зря не бьёт, когда совсем тяжело - окриком поддерживает. Он выпускает тощего коня пастись на поле, но Коняга пользуется этим временем чтобы передохнуть и поспать, несмотря на больно жалящих насекомых.

Для всех природа - мать, для него одного она - бич и истязание. Всякое проявление её жизни отражается на нём мучительством, всякое цветение - отравою.

Мимо дремлющего Коняги проходят его сородичи. Один из них, Пустопляс, - его брат. Коняге отец уготовил тяжёлую участь за его неотёсанность, а вежливый и почтительный Пустопляс - всегда в тёплом стойле, кормится не соломой, а овсом.

Пустопляс смотрит на Конягу и дивится: ничем его не пронять. Казалось бы, уже и жизнь Коняги должна закончится от такого труда и еды, но нет, Коняга продолжает тянуть тяжёлое ярмо, выпавшее ему на долю.

Всем известно, что сказки с удовольствием читают дети, но жанр сказки существует не только для детей. Освещая разные социальные проблемы, к жанру сказки прибегал Салтыков-Щедрин. Давайте познакомимся со сказкой для взрослых Дикий помещик, которой пригодится для нашего читательского дневника.

Краткое содержание сказки Салтыкова-Щедрина знакомит читателя с князем, который был богатым, но слишком глупым. То и дело перелистывал ежедневно газету Весть и раскладывал свои пасьянсы, думая о том, насколько бесполезен мужик. Часто он просил бога избавить поместье от мужика, но всевышний не внимал его просьбе, понимая насколько глуп помещик. Чтобы добиться своего, он начинает давить мужиков штрафами и налогами. Те и попросили бога, чтобы в поместье не оказалось ни одного мужика. И в этот раз Господь удовлетворил просьбу.

Живет помещик, не нарадуется чистому воздуху. Правда, все его дураком из-за подобного желания называли. Теперь и готовить некому было, и убирать. Надумал пригласить к себе театр, но даже занавес поднять было некому. Актеры и уехали. Решил пригласить гостей, которые пришли голодными, да кроме пряников да леденцов у князя ничего не оказалось. Недовольные гости разбежались, называя помещика глупым дураком.

Князь же стоит на своем, постоянно размышляя об английских машинах. Мечтая о саде, что будет расти возле дома, да о коровах, которые разведет в своем поместье. Иногда забудется помещик, зовет слугу, а никто не идет. Приехал к помещику как-то исправник, жалуясь, что некому теперь налоги платить, мужика-то нет. Рынок опустел, имение приходит в упадок. И тоже называет помещика глупым. Тот уже и сам помещик стал думать, неужели он и правда глуп, но все равно своего придерживается.

Тем временем поместье заросло, запустело, даже медведь появился. Сам же помещик одичал, оброс волосами, что даже в холод ему не было холодно. Уже и человеческая речь стала забываться. Стал охотится на зайца, и как дикарь, поедать добычу прямо со шкурой. Стал сильным и даже завел дружеские отношения с медведем.

В это время исправник поднял вопрос пропажи мужиков и на совете принимают решение, изловить мужика и вернуть обратно. Князя же наставить на путь истинный, чтобы не чинил препятствий в дальнейшем и не чинил препятствий по поводу поступления налогов в казну. Так и было сделано. Мужик теперь в поместье, хозяина привели в порядок. Имение тут же стало прибыльным. На рынках появилась продукция. Хозяина поручили под присмотр слуге Сеньке, отобрав при этом у князя его любимую газету. Помещик живет и по сей день, изредка умываясь по принуждению и временами мыча и жалея о диком этапе своей жизни.

Семейный суд
Бурмистр Антон Васильев приехал из Москвы. Барыня Арина Петровна называет его « переметной сумой », потому что он « слаб на язык ». Он постоянно выдавал тайны Арины Петровны.

Он рассказывает барыне, что дом ее сына Степана Владимирыча в Москве продали за долги. Арина Петровна поражена. Дом-то стоил двенадцать тысяч, а продали его за восемь! А ведь Арина Петровна всегда требовала от детей своих беспрекословного послушания! «Муж у нее - человек легкомысленный и пьяненький (Арина Петровна охотно говорит об себе, что она - ни вдова, ни мужняя жена); дети частью служат в Петербурге, частью - пошли в отца и, в качестве «постылых», не допускаются ни до каких семейных дел». Арина Петровна чувствует себя одинокой.

«Муж называл жену «ведьмою» и «чертом», жена называла мужа - «ветряною мельницей» и «бесструнною балалайкой». Так женаты они сорок лет. Тут еще Владимир Михайлыч начал девок дворовых подкарауливать.

«Детей было четверо: три сына и дочь. О старшем сыне и об дочери она даже говорить не любила; к младшему сыну была более или менее равнодушна и только среднего, Порфишу, не то чтоб любила, а словно побаивалась».

Степан Владимирыча, старшего сына, называют в семействе «Степкой-балбесом» или «Степкой-озорником». Он любимец отца, а мать его недолюбливает. Арине Петровне часто достается в разговорах сына с отцом. Как ни били Степку, он не оставлял своих проказ. «То косынку у девки Анютки изрежет в куски, то сонной Васютке мух в рот напустит... »

В двадцать лет «Степан Головлев кончил курс в одной из московских гимназий и поступил в университет. Но студенчество его было горькое». «Тем не меньше, благодаря способности быстро схватывать и запоминать слышанное, он выдержал экзамен с успехом и получил степень кандидата». Мать его только плечами пожала» Затем отправили Степку в Москву и поставили над ним надзирателя - подьячего, «который исстари ходатайствовал по головлевским делам». Дом, который ему купила Арина Петровна, приносил Степке неплохие деньги. Да только прогорел «балбес». «Тогда он принялся ходить по зажиточным крестьянам матери, жившим в Москве своим хозяйством; у кого обедал, у кого выпрашивал четвертку табаку, у кого по мелочи занимал».

Дочь Аннушка тоже не оправдала ее надежд. «Когда дочь вышла из института, Арина Петровна поселила ее в деревне, в чаянье сделать из нее дарового домашнего секретаря и бухгалтера, а вместо того Аннушка, в одну прекрасную ночь, бежала из Головлева с корнетом Улановым и повенчалась с ним». Анна Петровна «отделила ей капитал в пять тысяч и деревнюшку в тридцать душ с упалою усадьбой, в которой изо всех окон дуло и не было ни одной живой половицы. Года через два молодые капитал прожили, и корнет неизвестно куда бежал, оставив Анну Владимировну с двумя дочерьми-близнецами: Аннинькой и Любинькой. Затем и сама Анна Владимировна через три месяца скончалась, и Арина Петровна волей-неволей должна была приютить круглых сирот у себя. Что она и исполнила, поместив малюток во флигеле и приставив к ним кривую старуху Палашку».

«...Младшие дети, Порфирий и Павел Владимирычи, находились на службе в Петербурге: первый - по гражданской части, второй - по военной. Порфирий был женат, Павел - холостой.

Порфирий Владимирыч известен был в семействе под тремя именами: Иудушки, кровопивушки и откровенного мальчика, каковые прозвища еще в детстве были ему даны Степкой-балбесом». Очень любил мальчик свою маму. Только Арина Петровна никак не могла понять, «что именно он источает из себя: яд или сыновнюю почтительность».

Были сказаны Арине Петровне «таинственные слова: «наседка - кудах-тах-тах, да поздно будет». Что они могли значить?

Павел Владимирыч - «полнейшее олицетворение человека, лишенного каких бы то ни было поступков». Он «любил жить особняком, отчуждении от людей. Забьется, бывало, в угол, надуется и начнет фантазировать» .

Иудушка регулярно посылал матери письма с рассказом о том, как у него дела идут. Павел же лишнего слова не напишет.

«Перечитывала Арина Петровна эти письма сыновей и все старалась угадать, который из них ей злодеем будет».

Долго не могла прийти в себя Арина Петровна после известия о злодеянии старшего сына. Больше всего боялась она, что сын ее к ней в дом вернется. Решила она тогда созвать семейный совет, чтобы решить долю старшего сына.

«Покуда все это происходило, виновник кутерьмы, Степка-балбес, уж продвигался из Москвы по направлению к Головлеву».

Теперь «Степану Головлеву нет еще сорока лет, но по наружности ему никак нельзя дать меньше пятидесяти. Жизнь до такой степени истрепала его, что не оставила на нем никакого признака дворянского сына».

Пассажирам Головлев представляется барином, но они его быстро разгадывают. Домой Степан Владимирыч «идет, словно на Страшный суд». «Вот дяденька Михаил Петрович (в просторечии «Мишка-буян»), который тоже принадлежал к числу «постылых» и которого дедушка Петр Иваныч заточил к дочери в Головлево, где он жил в людской и ел из одной чашки с собакой Трезоркой. Вот тетенька Вера Михайловна, которая из милости жила в головлевской усадьбе у братца Владимира Михайлыча и которая умерла «от умеренности », потому что Арина Петровна корила ее каждым куском, съедаемым за обедом, и каждым поленом дров, употребляемых для отопления ее комнаты. То же самое приблизительно предстоит пережить и ему».

«Дня через три бурмистр Финоген Ипатыч объявил ему от маменьки «положение», заключавшееся в том, что он будет получать стол и одежу и сверх того, по фунту Фалера в месяц».

Целыми днями ходил Степка по комнате и думал об огромных деньгах, которые его мать получает.

«Все утро прождал Степан Владимирыч, не придут ли братцы, но братцы не шли. Наконец, часов около одиннадцати, принес земский два обещанных сочня и доложил, что братцы сейчас отзавтракали и заперлись с маменькой в спальной».

На семейном совете снова маменька рассказывает историю своего обогащения. «И денег-то у меня в первый раз всего тридцать тысяч на ассигнации было - папенькины кусочки дальние, душ со сто, продала, - да с этою-то суммой и пустилась я, шутка сказать, тысячу душ покупать! Отслужила у Иверской молебен, да и пошла на Солянку счастья попытать. И что ж ведь!

Словно видела заступница мои слезы горькие - оставила-таки имение за мной! И чудо какое: как я тридцать тысяч, окроме казенного долга, надавала, так словно вот весь аукцион перерезала! Прежде л галдели и горячились, а тут и надбавлять перестали, и стало вдруг тихо-тихо кругом. Встал это присутствующий, поздравляет меня, а я ничего не понимаю! Стряпчий тут был, Иван Николаич, подошел ко мне: с покупочкой, говорит, сударыня, а я словно вот столб деревянный стою! И как ведь милость-то Божия велика! Подумайте только: если б, при таком моем исступлении, вдруг кто-нибудь на озорство крикнул: тридцать пять тысяч даю! - ведь я, пожалуй, в беспамятстве-то и все сорок надавала бы! А где бы я их взяла?»

«Как вы скажете, так и будет! Его осудите - он будет виноват, меня осудите - я виновата буду», - говорит Арина Петровна сыновьям.

Порфирий Владимирыч отказался от суда над братом. А Арина Петровна решила Степку простить, отдать ему вологодскую деревню (часть отцовского имения).

Но потом она решает: «Покуда мы с папенькой живы - ну и он будет жить в Головлеве, с голоду не помрет».

Прижился Степка-балбес в Головлеве. Подписал по материному требованию «отказные все - чист теперь!». «Одна только мысль мечется, сосет и давит - и эта мысль: гроб! гроб! гроб!»

Однажды Арине Петровне доложили, что Степан Владимирыч ночью исчез из Головлева. «Оказалось, что за ночь он дошел до Дубровин-ской усадьбы, отстоявшей в двадцати верстах от Головлева». Долго спал после такой прогулки Степан Владимирыч.

Арина Петровна пришла к нему поговорить. Даже ласковые слова нашла. Но балбес ей ни слова не сказал.

«В декабре того же года Порфирий Владимирыч получил от Арины Петровны письмо следующего содержания: «Вчера утром постигло нас новое, ниспосланное от Господа испытание: сын мой, а твой брат, Степан, скончался...»

По-родственному
В июле Павел Владимирыч чувствует себя очень плохо. Доктор говорит, что ему денька два осталось. Еще говорит, что от водки хозяин помирает. Теперь все должно достаться «Иудушке, законному наследнику».

Теперь «из бесконтрольной и бранчливой обладательницы головлев-ских имений Арина Петровна сделалась скромною приживалкой в доме младшего сына, приживалкой праздною и не имеющею никакого голоса в хозяйственных распоряжениях».

«Первый удар властности Арины Петровны был нанесен не столько отменой крепостного права, сколько теми приготовлениями, которые предшествовали этой отмене».

«В это время, в самый развал комитетов, умер и Владимир Михай-лыч. Умер примиренный, умиротворенный, отрекшись от Баркова и всех дел его».

Иудушка инстинктом понял, что «ежели маменька начинает уповать на Бога, то это значит, что в ее существовании кроется некоторый изъян. И он воспользовался этим изъяном со свойственною ему лукавою ловкостью».

«Арина Петровна имение разделила, оставив при себе только капитал. При этом Порфирию Владимирычу была выделена лучшая часть, а Павлу Владимирычу - похуже».

«Тот внутренний образ Порфишки-кровопивца, который она когда-то с такою редкою проницательностью угадывала, вдруг словно туманом задернулся».

«Кончилось дело тем, что, после продолжительной полемической переписки, Арина Петровна, оскорбленная и негодующая, перебралась в Дубровино, а вслед за тем и Порфирий Владимирыч вышел в отставку и поселился в Головлеве».

«К довершению всего Арина Петровна сделала ужасное открытие: Павел Владимирыч пил. Страсть эта въелась в него крадучись, благодаря деревенскому одиночеству, и, наконец, получила то страшное развитие, которое должно было привести к неизбежному концу». Вскоре Павел Владимирыч стал ненавидеть своего брата. «Он ненавидел Иудушку и в то же время боялся его. Он знал, что глаза Иудушки источают чарующий яд, что голос его, словно змей, заползает в душу и парализует волю человека».

Решила Арина Петровна поговорить со своим умирающим сыном. Но Улитушка, которая была в сговоре с Иудушкой, не хотела оставлять их наедине. Потом все же ушла. Но разговор не дал результатов. Павел не передал капитала матери.

«Не успела Арина Петровна сойти вниз, как на бугре у дубровинской церкви показалась коляска, запряженная четверней. В коляске, на почетном месте, восседал Порфирий Головлев без шапки и крестился на церковь; против него сидели два его сына: Петенька и Володенька». Дворовые совсем не хотели, чтобы приходил новый хозяин. Ведь старый выдавал им месячину, позволял коров содержать на барском сене.

Иудушка устроил настоящее представление: всех развеселить пытался, со всеми шутил. В это время Павел Владимирыч «находился в неописанной тревоге. Он лежал на антресолях совсем один и в то же время слышал, что в доме происходит какое-то необычное движение». И тут «вдруг у его постели выросла ненавистная фигура Иудушки». Он якобы пришел справиться о здоровье брата. Павел стал выгонять Иудушку, а тот только издевался: «Постой-ка, я лучше подушечку тебе поправлю!» Павел окончательно понял, что Иудушка решил мать родную «по миру пустить».

Пока наверху происходил этот разговор, бабушка разговаривала внизу со своими внуками. Они рассказали ей, что батюшка их бьет, никуда не отпускает, у дверей подслушивает. Так Арина Петровна узнала, что Иудушка боится ее проклятия. Она говорит Володе, чтобы тот пошел и подслушал разговор отца с братом. «Володенька на цыпочках направляется к дверям и исчезает в них». От Петеньки Арина Петровна узнает, что приехали они потому, что Улитушка доложила: «доктор был и что не нынче, так завтра дядя непременно умереть должен». Когда возвращается Володенька, то докладывает, что ничего не слышал. И тут приходит Иудушка. Говорит, что совсем плох его брат.

Через время Павел Владимирыч умирает. Все жалеют о его смерти. Арине Петровне теперь придется ехать в Погорелку. Но для начала Погорел ку нужно «поправить». «Через три дня у Арины Петровны все было уже готово к отъезду. Отстояли обедню, отпели и схоронили Павла Владимирыча». «Обед начался с родственных пререканий. Иудушка настаивал, чтобы маменька на хозяйское место села; Арина Петровна отказывалась».

Семейные итоги
Когда Арина Петровна переселилась в Погорелку, к ней явились «старческие немощи, не дозволявшие выходить из дома...». «И вот в одно прекрасное утро Аннинька и Любинька объявили бабушке, что долее оставаться в Погорелке не могут и не хотят». «С отъездом сирот погорел-ковский дом окунулся в какую-то безнадежную тишину». Арина Петровна решила распустить прислугу. Оставила только ключницу Афимь-юшку да «одноглазую солдатку Марковну, которая готовила кушанье и стирала белье».

Начались бессонные деревенские ночи. Совсем ослабела Арина Петровна и решила вернуться в Головлево. Сначала она стала туда в гости наведываться. Иудушка взял «к себе в экономки девицу из духовного звания, именем Евпраксию».

«Всякая связь с внешним миром была окончательно порвана. Иудушка не получал ни книг, ни газет, ни даже писем. Один сын его, Володенька, кончил самоубийством, с другим, Петенькой, он переписывался коротко и лишь тогда, когда посылал деньги». Экономка, девица Евпраксия «была дочь дьячка при церкви Николы в Капельках и представляла во всех отношениях чистейший клад. Она не обладала ни быстротой соображения, ни находчивостью, ни даже расторопностью, но взамен того была работяща, безответна и не предъявляла почти никаких требований. Даже тогда, когда он «приблизил» ее к себе, - и тут она спросила только: «можно ли ей, когда захочется, кваску холодненького без спросу испить?»

Так и зажили втроем Арина Петровна, Порфирий Владимирыч и Евпраксеюшка. В карты играли и прошлое вспоминали. Получила Арина Петровна письмо от сироток. Теперь они в Харькове, «поступили на сцену в театр». Иудушке это совсем не понравилось. Приезжает молодой барин Петр Порфирьич. «Иудушка встал и застыл на месте, бледный как полотно».

«Это был малый лет двадцати пяти, довольно красивой наружности, в дорожной офицерской форме. Вот все, что можно сказать про него, да и сам Иудушка едва ли знал что-нибудь больше». «Лежит Порфирий Владимирыч в постели, но не может сомкнуть глаз. Чует он, что приезд сына предвещает что-то не совсем обыкновенное, и уже заранее в голове его зарождаются всевозможные пустословные поучения». «Нет сомнения, что с Петенькой случилось что-то недоброе, но, что бы ни случилось, он, Порфирий Головлев, должей быть выше этих случайностей. Сам запутался - сам и распутывайся; умел кашу заварить - умей ее и расхлебывать; любишь кататься - люби и саночки возить. Именно так; именно это самое он и скажет завтра, об чем бы ни сообщил ему сын».

Петенька приехал в Головлево, чтобы решить один вопрос: он растратил казенные деньги и хочет взять их у отца, чтобы вернуть. Арина Петровна увидела: что-то не то происходит с Петенькой. Она спросила об этом Евпраксеюшку. От нее Арина Петровна узнала о том, что Петенька «подкараулил» Евпраксеюшку. А отец его это увидел и очень разозлился. Петенька отправляется к бабушке, чтобы попросить денег взаймы. Он даже ей проценты обещает, но бабушка отправляет его к отцу.

Петенька на следующий день рассказывает Иудушке, что проиграл три тысячи. Отец отказывается дать сыну деньги, и Петенька называет его убийцей. В столовой происходит ссора отца с сыном в присутствии Арины Петровны. Петенька говорит, что именно Иудушка убил Владимира, что именно он позволил ему умереть. «И вдруг, в ту самую минуту, когда Петенька огласил столовую рыданиями, Арина Петровна грузно поднялась со своего кресла, протянула вперед руку и из груди ее вырвался вопль: «Прро-кли-ннаааю!»

Племяннушка
«Иудушка так-таки не дал Петеньке денег, хотя, как добрый отец, приказал в минуту отъезда положить ему в повозку и курочки, и телятинки, и пирожок.

Затем он, несмотря на стужу и ветер, самолично вышел на крыльцо проводить сына, справился, ловко ли ему сидеть, хорошо ли он закутал себе ноги, и, возвратившись в дом, долго крестил окно в столовой, посылая заочное напутствие повозке, увозившей Петеньку».

«Вопреки ожиданиям Петеньки, Порфирий Владимирыч вынес материнское проклятие довольно спокойно и ни на волос не отступил от тех решений, которые, так сказать, всегда готовые сидели в его голове. Правда, он слегка побледнел и бросился к матери с криком:

«Маменька! Душенька! Христос с вами! Успокойтесь, голубушка! Бог милостив! Все устроится!»

«На другой день после отъезда Петеньки Арина Петровна уехала в Погорелку и уже не возвращалась в Головлево. С месяц она провела в совершенном уединении, не выходя из комнаты и редко-редко позволяя себе промолвить слово даже с прислугою». Иногда к ней приезжал Порфирий Владимирыч, «звал маменьку в Головлево».

«Одним утром она, по обыкновению, собралась встать с постели и не могла.

Она не ощущала никакой особенной боли, ни на что не жаловалась, а просто не могла встать. Ее даже не встревожило это обстоятельство, как будто оно было в порядке вещей». На следующий день приехал Иудушка. «Арине Петровне было уж значительно хуже». «Порфирий Владимирыч, в валеных сапогах, словно змей, проскользнул к постели матери; длинная и сухощавая его фигура загадочно колебалась, охваченная сумерками. Арина Петровна следила за ним не то испуганными, не то удивленными глазами и жалась под одеялом».

Арина Петровна попросила, чтобы приехали сиротки. «Схоронивши мать, Порфирий Владимирыч немедленно занялся приведением в известность ее дел. Разбирая бумаги, он нашел до десяти разных завещаний (в одном из них она называла его «непочтительным»); но все они были писаны еще в то время, когда Арина Петровна была властною барыней, и лежали неоформленными, в виде проектов. Поэтому Иудушка остался очень доволен, что ему не привелось даже покривить душой, объявляя себя единственным законным наследником оставшегося после матери имущества». Вскоре «пришло от Петеньки письмо, в котором он уведомлял о своем предстоящем отъезде в одну из дальних губерний и спрашивал, будет ли папенька высылать ему содержание в новом его положении». Порфирий ответил, что будет за сына молиться.

«Неизвестно, дошло ли до Петеньки это письмо; но не дальше как через месяц после его отсылки Порфирий Владимирыч получил официальное уведомление, что сын его, не доехавши до места ссылки, слег в одном из попутных городков в больницу и умер».

«Потом, когда спектакли прекратились, приехала в Головлево Ан-нинька и объявила, что Любинька не могла ехать вместе с нею, потому что еще раньше законтрактовалась на весь Великий пост и вследствие этого отправилась в Ромны, Изюм, Кременчуг и проч., где ей предстояло давать концерты и пропеть весь каскадный репертуар».

Аннинька очень изменилась, стала красивой и смелой, даже развязной. Аннинька говорит, что в Головлеве скучно. Она упрекает дядю в том, что он не дал денег Петеньке. «Съездила Аннинька на могилку к бабушке, попросила воплинского батюшку панихидку отслужить, и когда дьячки уныло затянули вечную память, то поплакала». «Аннинька воротилась к дяде скучная, тихая». Стала она над дядюшкой посмеиваться: «А вы зачем, дядя, из Погорелки двух коров увели?» Иудушка только плечами пожимает. Затем «Иудушка опять потянулся к Анниньке и по-родственному похлрпал ее рукой по коленке, причем, конечно, невзначай, слегка позамешкался, так что сиротка инстинктивно отодвинулась». Иудушка предлагает Анниньке поселиться у него, но она отказывается. Девушка решает как можно скорее уехать из Головлева. Иудушка пытается ее удержать, но Аннинька настаивает на своем. Она собирается ехать в Москву, чтобы поступить там на сцену. В городе Аннинька получила свое наследство, а Иудушка снял с нее опеку. Он упросил девушку остаться еще на неделю. Все это время он надеялся, что Аннинька останется жить у него. Но она все же уехала.

Недозволенные семейные радости
«Однажды, незадолго от катастрофы с Петенькой, Арина Петровна, гостя в Головлеве, заметила, что Евпраксеюшка словно бы поприпухла. Воспитанная в практике крепостного права, при котором беременность дворовых девок служила предметом подробных и не лишенных занимательности исследований и считалась чуть не доходною статьею, Арина Петровна имела на этот счет взгляд острый и безошибочный, так что для нее достаточно было остановить глаза на туловище Евпраксеюшки, чтобы последняя, без слов и в полном сознании виновности, отвернула от нее свое загоревшееся полымем лицо».

Улитушка, которая тоже имела связь с Порфирием Владимирычем, все время докладывала на беременную. И смеялась над барином, спрашивая его, назовет ли он младенца сынком. Барин «почти игнорировал Евпраксеюшку и даже не называл ее по имени, а ежели случалось иногда спросить об ней, то выражался так: «А что та... все еще больна?» Пришел день родов.

Когда Улитушка принесла Иудушке ребенка, он отвернулся от него и сказал, что не любит их и боится. Не спросил даже, мальчик родился или девочка. Ребенка назвали Владимиром. Барин решил его отдать в «воспитательный». Да еще и так, чтобы Евпраксеюшка не знала.

Выморочный
После приезда Анниньки Евпраксеюшка задумалась о своей жизни и молодости. Захотелось ей настоящей любви, «дружка молодого». «Порфирий Владимирыч ограничился тем, что объявил ей об отдаче новорожденного в добрые руки, а чтобы утешить, подарил ей новый шалевой платок». Когда вскоре вспомнила она о своем сыне, «явилась ненависть, желание досадить, изгадить жизнь, извести; началась несноснейшая из всех войн - война придирок, поддразниваний, мелких уколов.

Но именно только такая война и могла сломить Порфирия Влади-мирыча».

Евпраксеюшка стала угрожать барину, что уйдет от него. И он, как ни странно, решил ее удерживать. В мае за Евпраксеюшкино сердце стали сражаться Игнат-конторщик и Архип-кучер. «Евпраксеюшка бегала между ними и, словно шальная, кидалась то к одному, то к другому. Порфирий Владимирыч боялся взглянуть в окно, чтоб не сделаться свидетелем любовной сцены, но не слышать не мог».

«В короткое время Порфирий Владимирыч совсем одичал». «А Евпраксеюшка между тем млела в чаду плотского вожделения. Гарцуя в нерешимости между конторщиком Игнатом и кучером Архипушкой и в то же время кося глазами на краснорожего плотника Илюшу, который с целой артелью подрядился починить господский погреб, она ничего не замечала, что делается в барском доме».

Порфирий Владимирыч стал все время свое проводить за расчетами - как бы еще денег заработать. Часто говорил со своей маменькой. Упрекал ее в том, что она ему убытку нанесла. Затем стал размышлять, как еще денег заработать. Все ему мало.

Порфирий Владимирыч ссужает Фоке зерно под нечеловеческие проценты. Фока просит снизить процент. Тогда Иудушка посылает его к другому ростовщику.

Расчет
«На дворе декабрь в половине: окрестность, схваченная неоглядным снежным саваном, тихо цепенеет; за ночь намело на дороге столько сугробов, что крестьянские лошади тяжко барахтаются в снегу, вывозя пустые дровнишки. А к головлевской усадьбе и следа почти нет. Порфирий Владимирыч до того отвык от посещений, что и главные ворота, ведущие к дому, и парадное крыльцо с наступлением осени наглухо заколотил, предоставив домочадцам сообщаться с внешним миром посредством девичьего крыльца и боковых ворот».

В этот день в Головлево приезжает «погорелковская барышня, Анна Семеновна». Только изменилась она очень. Сюда приехало какое-то «слабое, тщедушное существо с впалой грудью, вдавленными щеками, с нездоровым румянцем, с вялыми телодвижениями, существо сутулое, почти сгорбленное». Она узнает от Евпраксеюшки, что «с дядюшкой что-то от скуки сделалось». Аннинька рассказывает, что месяц назад ее сестра наложила на себя руки, отравилась.

Когда увидела Иудушку, то «на этот раз расчувствовалась Аннинька, и расчувствовалась взаправду. Должно быть, очень у нее наболело внутри, потому что она бросилась к Порфирию Владимирычу на грудь и крепко его обняла». Она говорит, что умирать к нему приехала. «Так произошло это первое родственное свидание. С окончанием его Аннинька вступила в новую жизнь в том самом постылом Головлеве, из которого она, уж дважды в течение своей недолгой жизни, не знала как вырваться» .

Попытки Анниньки утвердиться в Москве оказались тщетными. «И она и Любинька принадлежали к числу тех бойких, но не особенно даровитых актрис, которые всю жизнь играют одну и ту же роль». Анниньке пришлось приехать к сестре в Самоварное. Любинька жила в роскоши. Обеспечивал ее земский деятель Таврило Степаныч Люлькин. «Любинька приняла сестру с распростертыми объятиями и объявила, что в ее квартире для нее приготовлена комната». Но между сестрами произошла размолвка. «Аннинька поселилась в гостинице и прекратила всякие сношения с сестрой».

После спектакля к Анниньке приходит записка со сторублевой бумажкой: «А в случае чего, и еще столько же. Купец, торгующий модным товаром, Кукишев». «Аннинька рассердилась и пошла жаловаться хозяину гостиницы, но хозяин объявил, что у Кукишева такое уж «обнако: вение», чтоб всех актрис с приездом поздравлять, а впрочем-де, он человек смирный и обижаться на него не стоит. Следуя этому совету, Аннинька запечатала в конверт письмо и деньги и, «возвратив на другой день все по принадлежности, успокоилась».

Но Кукишев оказался упорным. К тому же он приятельствовал с Любинькой, которая «прямо обещала ему свое содействие».

До Анниньки доходили слухи, что Любинька ведет распутный образ жизни. Ей было это очень неприятно. Любинька роскошествовала, поэтому ее «другу» приходилось тратить все больше денег.

«Между тем Кукишев действовал так ловко, что успел заинтересовать в своих домогательствах и публику. Публика как-то вдруг догадалась, что Кукишев прав и что девица Погорельская 1-я (так она печаталась в афишах) не бог весть какая «фря», чтобы разыгрывать из себя недотрогу» . «Наконец, настояли на том, чтобы антрепренер отобрал у Анниньки некоторые роли и отдал их Налимовой. И что еще любопытнее, во всей этой подпольной интриге самое деятельное участие принимала Любинька, у которой Налимова состояла на правах наперсницы».

« Аннинька проживала последние запасные деньги. Еще неделя - и ей не миновать было постоялого двора...» Каждый день она получала записки: «Перикола! Покорись! Твой Кукишев».

Затем к сестре пришла Любинька и стала хвастаться своими нарядами и состоянием и хвалить Кукишева.

«17-го сентября, в день Любинькиных именин, афиша самоварнов-ского театра возвещала экстраординарное представление. Аннинька явилась вновь в роли «Прекрасной Елены». Кукишев победил.,. Аннинька «стала паинькой».

«От сестры Аннинька отправилась уже не в гостиницу, а на свою квартиру, маленькую, но уютную и очень мило отделанную. Туда же следом за ней вошел и Кукишев».

Кукишев и Люлькин даже стали соревноваться, кто больше нарядов купит для своих «краль». Вскоре Кукишев захотел, чтобы Аннинька стала «делать ему аккомпанемент» -пить водку. «Однажды Аннинька приняла из рук своего возлюбленного рюмку, наполненную зеленой жидкостью, и разом опрокинула ее в горло. Разумеется, невзвидела света, поперхнулась, закашлялась, закружилась и этим привела Кукишева в неистовый восторг».

Вскоре Кукишева и Люлькина поймали на растрате. Люлькин немедленно застрелился. Об Анниньке и Любиньке стали говорить, что это все из-за них.

«С окончанием дела сестры получили возможность уехать из Самоварного. Да и время было, потому что спрятанная тысяча рублей подходила под исход». Сестры отправились в Кречетов. Там «Любиньку принял ротмистр Папков, Анниньку - купец Забвенный. Но прежних приволий уже не было».

«Аннинька же,как более нервная, совсем опустилась и, казалось, позабыла о прошлом и не сознавала настоящего. Сверх того, она начала подозрительно кашлять: навстречу ей, видимо, шел какой-то загадочный недуг...»

«Мало-помалу сестер начали возить по гостиницам к проезжающим господам, и на них установилась умеренная такса».

Вскоре Любинька отравилась. Она предлагала сделать то же самое и Анниньке, но та струсила.

В Головлево Аннинька стала жить в полном беспорядке. Целыми днями она ходила по комнате одна. «С 11-ти часов начинался разгул. Предварительно удостоверившись, что Порфирий Владимирыч угомонился, Евпраксеюшка ставила на стол разное деревенское соленье и графин с водкой».

На следующее утро Иудушка сам предложил Анниньке выпить. Но в процессе общения произошла ссора. Начала ее Аннинька. Она вспоминала «о головлевских умертвиях и увечиях».

Иудушка стал задумываться о том, что некому даже воспользоваться его накоплениями. «Повторяю: совесть проснулась, но бесплодно. Иудушка стонал, злился, метался и с лихорадочным озлоблением ждал вечера не для того только, чтобы бестиально упиться, а для того, чтобы утопить в вине совесть. Он ненавидел «распутную девку», которая с такой холодной наглостью бередила его язвы, и в то же время неудержимо влекся к ней, как будто еще не все между ними было высказано, а оставались еще и еще язвы, которые тоже необходимо было растравить.

Каждый вечер он заставлял Анниньку повторять рассказ о Любинь-киной смерти, и каждый вечер в уме его больше и больше созревала идея о саморазрушении». «К тому же и физическое его здоровье резко пошатнулось. Он уже серьезно кашлял и по временам чувствовал невыносимые приступы удушья, которые, независимо от нравственных терзаний, сами по себе в состоянии наполнить жизнь сплошной агонией».

Порфирий Владимирыч окончательно убедился в том, что во многом виноват. Он сказал, что сам у всех должен просить прощения за свои злодеяния. Иудушка «встал с постели и надел халат. На дворе было еще темно, и ниоткуда не доносилось ни малейшего шороха. Порфирий Владимирыч некоторое время ходил по комнате, останавливался перед освещенным лампадкой образом Искупителя в терновом венце и вглядывался в него.

Наконец он решился. Трудно сказать, насколько он сам сознавал свое решение, но через несколько минут он, крадучись, добрался до передней и щелкнул крючком, замыкавшим входную дверь.

На дворе выл ветер и крутилась мартовская мокрая метелица, посылая в глаза целые ливни талого снега. Но Порфирий Владимирыч шел по дороге, шагая по лужам, не чувствуя ни снега, ни ветра и только инстинктивно запахивая полы халата».

«На другой день, рано утром, из деревни, ближайшей к погосту, на котором была схоронена Арина Петровна, прискакал верховой с известием, что в нескольких шагах от дороги найден закоченевший труп го-ловлевского барина.

Бросились к Анниньке, но она лежала в постели в бессознательном положении, со всеми признаками горячки. Тогда снарядили нового верхового и отправили его в Горюшкино к «сестрице» Надежде Ивановне Галкиной (дочке тетеньки Варвары Михайловны), которая уже с прошлой осени зорко следила за всем, происходившим в Головлеве».

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин писал: «...Литература, например, может быть названа солью русской: что будет, если соль перестанет быть соленой, если к ограничениям, не зависящим от литературы, она прибавит еще и добровольное самоограничение...»

Эта статья о сказке Салтыкова-Щедрина «Коняга». В кратком содержании попытаемся понять, о чем хотел сказать автор.

Об авторе

Салтыков-Щедрин М. Е. (1826-1889) - выдающийся русский писатель. Родился и провел свое детство в дворянском имении с множеством крепостных. Отец его (Евграф Васильевич Салтыков, 1776-1851) был потомственный дворянин. Мама (Забелина Ольга Михайловна, 1801-1874) тоже была из дворянской семьи. Получив начальное образование, Салтыков-Щедрин поступил в Царскосельский лицей. После его окончания начал свою трудовую деятельность секретарем в военной канцелярии.

По жизни, продвигаясь по службе, он много ездил по провинциям и наблюдал, в каком отчаянно бедственном положении находится крестьянство. Имея оружием перо, автор делится со своим читателем увиденным, обличая беззаконие, самодурство, жестокость, ложь, безнравственность. Обнажая правду, он хотел, чтобы и читатель смог за огромным валом лжи и мифов рассмотреть простую истину. Писатель надеялся, что наступит время, когда уменьшатся и исчезнут эти явления, так как верил, что судьба страны находится в руках у простого народа.

Автора возмущает творящаяся в мире несправедливость, бесправное, униженное существование крепостных. В своих произведениях он иногда иносказательно, иногда прямым слогом обличает цинизм и бездушие, глупость и манию величия, алчность и жестокость обладающих властью и полномочиями в то время, бедственное и безвыходное положение крестьянства. Тогда была строгая цензура, поэтому писатель не мог открыто критиковать устоявшееся положение вещей. Но и не мог молча терпеть, как «премудрый пескарь», поэтому он облек свои мысли в сказку.

Сказка Салтыкова-Щедрина «Коняга»: краткое содержание

Не о скакуне стройном, не о лошади покорной, не о кобыле ладной и даже не о коне труженике пишет автор. А о коняге-доходяге, бедолаге, безнадеге, безропотном рабе.

Как живет он, удивляется Салтыков-Щедрин в «Коняге», без надежды, без радости, без смысла жизни? Где берет силы на ежедневный каторжный бесконечный труд? Кормят его и дают отдыхать только для того, чтобы не умер и мог еще работать. Даже по краткому содержанию сказки «Коняга» понятно, что крепостной не человек вовсе, а трудовая единица. «…Не благополучие его нужно, а жизнь, способная выносить иго работы…» А если не пахать, кому ты нужен, один ущерб хозяйству.

Будни

В кратком содержании «Коняги» прежде всего необходимо рассказать, как жеребец круглый год монотонно делает свою работу. Изо дня в день одно и то же, борозду за бороздой, из последних сил. Поле не кончается, пахать не перепахать. Для кого-то поле - простор, для коняги же - кабала. Как «головоног», присосалась и давит, отнимая силы. Труден хлеб. Но и его нет. Как вода в сухой песок: была и нет ее.

И наверное, было время, когда коняга жеребенком резвился на травке, играл с ветерком и думал, как прекрасна, интересна, глубока жизнь, как сверкает она разными красками. А теперь лежит на солнцепеке худой, с торчащими ребрами, с облезлой шерстью и кровоточащими ранами. Из глаз и носа течет слизь. Перед глазами морок и огни. А вокруг мухи, оводы, облепили, пьют кровь, залазят в уши, глаза. И подняться надо, поле не допахано, и нет возможности встать. Поешь, говорят ему, работать не сможешь. А и к еде уже сил нет дотянуться, даже ухом не пошевелит.

Поле

Широкие просторы, покрытые зеленью и спелой пшеницей, таят в себе огромную волшебную силу жизни. Закована она в земле. Освобожденная, она бы исцелила раны коняге, сняла бы груз забот с плеч мужичка.

В кратком содержании «Коняги» нельзя не рассказать, как изо дня в день трудятся на нем конь и мужичок, как пчелки, отдавая свой пот, свои силы, время, кровь и жизнь. Для чего? Разве не хватило бы им хотя бы маленькой доли от огромной силы?

Пустоплясы

В кратком содержании «Коняги» Салтыкова-Щедрина нельзя не показать и коней-пустоплясов. Считают себя избранными. Прелая солома - это для коняг, а для них лишь овес. И обосновать это грамотно сумеют, и убедить, что это - норма. И подковы у них, наверное, золоченые и гривы шелковистые. Резвятся на раздолье, создав для всех миф, что батюшка-конь так и задумал: одним все, другим лишь минимум, чтобы не померли трудовые единицы. И вдруг открывается им, что они пена наносная, а мужичок с конягой, которые кормят весь мир, - бессмертные. «Как так?» - закудахчут пустоплясы, удивятся. Как могут быть коняга с мужичком вечными? Откуда у них добродетель? Каждый пустопляс свое вставляет. Как же обосновать для мира такой казус?

«Да он же глупый, этот мужик, всю жизнь пашет на поле, откуда ум?» - примерно так говорит один. В современном изложении: «Если такой умный, почему без денег?» Да причем здесь ум? Сила духа громадна в этом тщедушном теле. «Труд дает ему счастье и покой», - успокаивает себя другой. «Да он по-другому и жить-то не сможет, привык к кнуту, отними его - пропадет», - развивает третий. И успокоившись, радостно желают, как бы добра болезной: «...Вот у кого учиться надо! Вот кому надо подражать! Н-но, каторжный, н-но!»

Заключение

Восприятие сказки «Коняга» Салтыкова-Щедрина у каждого читателя разное. Но во всех своих произведениях автор жалеет простого человека или обличает недостатки правящего класса. В образе Коняги и Мужичка у автора безропотные, угнетаемые крепостные, огромное количество людей-тружеников, зарабатывающих свою маленькую копеечку. «...Сколько веков он несет это иго - он не знает. Сколько веков предстоит нести его впереди - не рассчитывает...» Содержание сказки «Коняга» словно краткий экскурс в историю народа.