Генерал, Герой Отечественной войны 1812 года

Этот материал появился на сайте благодаря вопросу, который пришел в нашу справочную службу от Валентины Ровенской (Солдатенковой).
Валентина обнаружила могильный камень дочери партизана 1812 года Чеченского в п.Кудеверь (Бежаницкий район Псковской области).

С обратной стороны камня надпись - Чеченская Любовь Александровна, умерла 18 октября 1905 года.

Кроме того, по нашей просьбе Валентина выслала фото креста на месте погоста, т.к. «Церковь,построенная Дубровским в 1736 году была взорвана немцами при отступлении в 1944 году. А плиты с кладбища были растасканы уже позже для ремонта домов. Я предполагаю, что именно таким образом, этот камень попал под фундамент нашего дома.» - из письма Валентины.
Мы решили собрать материал об этом человеке, т.к. предполагается, что его имение было в Псковской обл.Опочецкого (а скорее Новоржевского) уезда с.Савкино, а также возможно, он был знаком с А.С.Пушкиным.

Очень просим всех, кто располагает какой-либо достоверной информацией об А.Н.Чеченском или его родственниках, связаться с редактором сайта по электронной почте pskov-cbs@сайт

Александр Николаевич Чеченский
(Али-Александр Чеченский)

В истории Кавказской войны было немало случаев, когда взятые в плен чеченские дети попадали на воспитание в знатные российские семьи и, получив хорошее образование, достигали выдающихся успехов на том или ином поприще.
Именно такого рода судьба была уготована и герою Отечественной войны 1812 года Александру Чеченскому (настоящее имя - Али).
Мальчиком он был пленен во время одного из набегов царских войск на родовое село имама (шейха) Мансура - Алды.
Мать, Рахимат, первая на селе красавица, умерла еще при родах его. Отец, Алхазур, пал в бою с войсками, занявшими аул.
Как это ни странно звучит, ему повезло, его взял на воспитание шестнадцатилетний подпоручик Николай Николаевич Раевский. Именно о Раевском Наполеон Бонапарт скажет: «Из таких генералов делают маршалов».
Раевский дал родственникам Али слово сделать все для его воспитания.
Подростка окрестили Александром Николаевичем Чеченским. Он рос в Каменке на Украине у матери Николая Раевского Екатерины Николаевны. Мальчик получил прекрасное образование: окончил Московский университет. Затем началась его военная карьера.
Александр Николаевич Чеченский под влиянием своего опекуна стал военным и достиг в этом деле выдающихся успехов. О его биографии известно очень мало, и только благодаря записям в дневнике известного поэта и героя войны с Наполеоном Дениса Давыдова, а также по мемуарам его опекуна Н.Н. Раевского, мы можем по крупицам восстановить картину его биографии в качестве уже сформировавшегося российского офицера.
Службу он начинает (с 1794 г.) в чине вахмистра в Кизляре в Нижегородском драгунском полку, где командиром был его приемный отец. Участвовал в экспедициях против персов на Каспии и турок-османов в Причерноморье.
В 24 года Александр становится подпоручиком. В1805 году Чеченского переводят в Гродненский гусарский полк, где он командует полуэскадроном.
В 1805-1807 годах со своим полуэскадроном Александр Чеченский участвует в боях с наполеоновскими войсками под Мышеницами, Гутштадтом, Аккендорфом, а также в изгнании противника за реку Посаржу. За отвагу в сражении под городом Прейсиш-Эйлау Чеченский награжден орденом Георгия 4-й степени с бантом.
Такой же орден за эти бои получил и генерал П.И. Багратион.

В Храме Христа Спасителя, воздвигнутом при Александре III, в честь спасения Отечества в 1812 году, на стене № 16, в числе имен других героев было высечено имя ротмистра А.Н.Чеченского - как удостоенного ордена Святого Георгия IV степени.

К началу войны с Наполеоном он уже был в звании подполковника, что, учитывая его национальное происхождение, можно было бы считать максимально возможным достижением в военной карьере. Однако судьба его явно баловала. В личном дневнике Дениса Давыдова, героя партизанской войны, легенды русской борьбы с Наполеоном, дается словесный портрет и личная характеристика качеств Александра Чеченского: «Росту малого, сухощавый, горбоносый, цвет лица бронзового, волосу чёрного, как крыло ворона, взора орлиного. Характер ярый, запальчивый и неукротимый: явный друг или враг; предприимчивости беспредельной, сметливости и решительности мгновенной».
В 1812 году отряд А.Чеченского в составе кавалерийского корпуса атамана Платова участвовал в знаменитой Бородинской битве.
А.Чеченский со своим отрядом прошел с боями от Смоленска до Польши. За взятие Гродно ему было присвоено звание майора.

В 1813 году легендарные Давыдов и Чеченский со своими верными полками гусар и казаков участвовали в разгроме саксонцев при Калише и с передовыми отрядами взяли предместье города Дрездена. В начале мар¬та Чеченский с небольшим отрядом осадил Дрезден. Город был сдан ему без боя. 9 марта 1813 года полковник Денис Давыдов докладывал генерал-майору Ланскому: «Вчерашнего числа я сделал сильную рекогносцировку в окрестностях города Дрездена. Чеченский, предводительствовавший Бугским полком, с известною его храбростью атаковал неприятеля и гнал его до города, и вогнал за палисады». В другом рапорте Д. Давыдов доносил: «Вчерашнего числа я предпринял усиленное обозрение города Дрездена. Ротмистр Чеченский, командующий 1-ым Бугским полком, отличился, это его привычка». У Рейхенбаума полк Чеченского разгромил отряд французов, захватив в плен подполковника, двух нижних офицерских чинов, около сотни рядовых, полковое знамя и уничтожил свыше 150 солдат противника. В 1813 году Чеченский участвует в сражениях под городами Бауцен и Люцин. Новый командующий армией Барклай-де-Толли, сменивший умершего в силезском городке Бунцлау Кутузова, присваивает А. Чеченскому за храбрость и мужество чин подполковника. За успешные действия его переводят командиром в лейб-гвардии гусарский полк. Полк этот без потерь захватывает город Оснабрюк, а затем отличается в боях за города Делич и Толх.

Александр Чеченский со своим полком участвует и в исторической «битве народов» под Лейпцигом. После этого по приказу командующего гусарский полк Чеченского отправляется в Нидерланды. Там он, объединенный в провинции Северный Брабант с тремя казачьими полками, штурмом берет крепость Бреда. Вслед за этим Александр Чеченский путем перегово¬ров, без боя занимает с полком сильно укрепленную крепость Виллемштадт. В 1814 году Чеченский сражается за взятие французского города Суассон. Под городом Лион полк Александра участву¬ет в сражении с превосходящими силами французов. Здесь 14-ты¬сячная армия под командованием графа Воронцова спасала союзные австрийские войска от 70-тысячной армии Наполеона. На вторую ночь сражения русская кавалерия опрокинула и погнала пехоту французов. Чеченский был ранен в руку и ногу, но поле боя не покинул. За это сражение Александр Чеченский был награжден орде¬ном св. Анны с бриллиантами. За участие во взятии Парижа Александр Чеченский был произведен в полковники и награжден серебряными медалями «За вступление в Париж» и «В память 1812 года».
После падения Парижа полковник Чеченский в свите царя, рядом с генералами Николаем Раевским и Денисом Давыдовым участвует в торжественном шествии и параде победителей на Елисейских полях.
После военной компании, которая триумфально закончилась в Париже, Александр Чеченский был награжден орденами Святого Владимира II степени и Святой Анны II степени с алмазами. В это время Александр Чеченский служил в лейб-гвардии гусарском полку – самом престижном полку русской армии.
По возвращению из Франции в октябре 1814 года его полк разместился на постоянные квартиры в Царском Селе под Петербургом. Предполагается, что именно здесь могла состояться встреча Александра Чеченского и Александра Пушкина. Известно, что Александру Сергеевичу очень понравились места в его владениях.
В переписке А.С.Пушкина с его соседкой П.А. Осиповой, есть письмо, где сообщается, что участок земли, который хотел бы купить Пушкин, находиться в деревне Савкино, хозяином которого является Александр Николаевич Чеченский. Но известно, что данная покупка не состоялась.
Наступил долгожданный мир. Александр женится на дочери действительного статского советника Екатерине Бычковой. У них было семеро детей: Софья, Александра, Николай, Вера, Надежда, Екатерина и Любовь.
Александр Николаевич Чеченский, прослужив два года в лейб-гвардии гусарском полку, с января 1816 года был назначен полковым командиром Литовского уланского полка. В дальнейшем его биография окутана неизвестностью.

В чеченском народе имеются предания, что на военном смотре он был представлен императору, и тот заметил, что даже азиат, оказывается, может быть хорошим российским офицером, на что Александр Чеченский ответил, что если бы это было сказано, кем-нибудь другим, то дуэли ему не избежать бы. Возмущенный дерзким поведением Александра Чеченского, император отправил его в отставку. Возможно, это лишь легенда.
В 1822 году его производят в генерал-майоры по кавалерии (с назначением стоять при начальнике 2-й гусарской дивизии). Он служит еще два года, пока подорванное военными походами здоровье не вынуждает его уволиться.
В декабре 1825 года генерал А.Чеченский участвовал в церемонии возведения на царствование Николая I.

К своей чести Александр Чеченский не пришелся ко двору. У него не было наград и милостей, кроме тех, которые он заслужил кровью, защищая Отечество.

Как установлено, последний этап жизни генерала оказался связан с псковской провинцией. Он и его большая семья владели в нынешнем Бежаницком районе землёй и поместьями. Самое известное из них - имение Савкино Кудеверской волости. Название деревни Чеченское, а позднее и улицы Чеченской в Бежаницах предположительно связано с личностью А.Н.Чеченского и его семьи.
Умер генерал Чеченский в возрасте пятидесяти пяти лет в январе 1834 года. Запись о его смерти содержит метрическая книга православного Георгиевского храма села Кудеверь Бежаницкого района. Семья Чеченских продолжала жить в Савкине ещё многие десятилетия.

27 июля 2012 года в п. Бежаницы на улице Комсомольской состоялось открытие памятника А.Н. Чеченскому. Монумент был создан в Дагестане в течение одного месяца. Скульпторы вложили в него символический смысл - на четырехметровой монолитной железобетонной стеле, облицованной полированным гранитом, размещен барельеф Александра Чеченского и его золотой сабли. На вершине - орел.

Боевой офицер Александр Чеченский умел вселять в противника тревогу

В год, когда начали отмечать 200-летие заграничных походов русской армии, невозможно не вспомнить одного из героев Отечественной войны 1812 года - генерал-майора Александра Николаевича Чеченского. Судьба его уникальна, а многие страницы биографии до конца ещё не прояснены и требуют дополнительных многолетних архивных исследований.

Александр Чеченский к Псковской земле имеет прямое отношение. Здесь он жил, здесь был похоронен, хотя скончался в 1834 году в Дрездене, как раз в тех местах, где воевал в 1813 году.

Для того чтобы доставить тело генерал-майора на Родину, потребовался специальный императорский указ.

На Родину – не значит в Чечню, где он родился. Родиной его была Россия, за неё он проливал кровь.

В архивном «Деле о разрешении перевезти тело в Новоржевский уезд 30 марта 1834 г.» имеется «Указ Его императорского Величества Самодержца Всероссийского: высочайшее соизволение на пересечение из заграницы в Россию тела скончавшегося в Дрездене состоящего в армии генерал-майора Чеченского».

Похоронили Александра Чеченского по православному обряду. Обряд погребения совершил Пятницкий благочинный иерей Симеон Никольский с дьячком Петром Александровым.

I. «Явный друг или враг»

Биография Александра Чеченского похожа на приключенческий роман. Причём некоторые страницы кажутся не слишком убедительным вымыслом, призванным проиллюстрировать дружбу народов.

Однако многое случилось на самом деле, включая первые годы жизни, когда потерявшего родителей чеченского мальчика во время военного похода в Чечню взял на воспитание шестнадцатилетний русский подпоручик. Подпоручика звали Николай Раевский, и позднее он станет знаменитым генералом. Это тот самый Раевский, о котором Василий Жуковский в «Певце во стане русских воинов» писал:

Раевский, слава наших дней,
Хвала! перед рядами
Он первый грудь против мечей
С отважными сынами…

А взятого на воспитание чеченского мальчика-сироту вроде бы звали Али, но после появления опекуна он получил русское имя - Александр - и русское отчество – Николаевич.

Пока Николай Раевский служил в войсках, Александр Чеченский воспитывался на Украине у матери Николая Раевского Екатерины Николаевны.

Учился Александр Чеченский в Московском университете, но карьеру избрал военную, пройдя путь от вахмистра в Кизляре до генерал-майора, участвовавшего в церемонии возведения на царствование российского императора.

Ко времени заграничных походов Александр Чеченский был опытным офицером. В 1805-1807 годах он участвовал в боях с наполеоновскими войсками под Мышеницами, Гутштадтом, Аккендорфом, а в 1812 году в составе кавалерийского корпуса атамана Платова сражался под Бородино.

Одна из самых ярких страниц биографии Александра Чеченского связана с взятием Нейштадта – пригорода Дрездена.

В своём рапорте от 9 (21) марта 1813 года шефу Белорусского гусарского полка генерал-майору Сергею Ланскому начальник партизанского отряда полковник Денис Давыдов сообщал: «Вчерашнего числа я сделал сильную рекогносцировку в окрестностях г. Дрездена. Ротмистр Чеченский, предводительствовавший 2-м Бугским полком, с известной ему храбростью атаковал неприятеля, гнал его до города и вогнал его за палисады. В сем случае был убит офицер 1, ранено казаков 7 и ранено лошадей 15».

«Гнал и вогнал» - это то, что у воевавшего в гусарских и казачьих частях Александра Чеченского получалось очень хорошо.

Наверное, половина всех известных упоминаний Александра Чеченского связана с записками Дениса Давыдова.

Именно Давыдов оставил наиболее яркую и ставшую уже хрестоматийной характеристику будущего псковского помещика и настоящего боевого офицера Александра Чеченского: «Росту малого, сухощавый, горбоносый, цвету лица бронзового, волосу черного, как крыло ворона, взора орлиного. Характер ярый, запальчивый и неукротимый; явный друг или враг; предприимчивости беспредельной, сметливости и решимости мгновенных».

Склонность к предприимчивости имелась и у самого Дениса Давыдова. Иначе бы он не заключил соглашение с французским генералом Дюрютом о сдаче предместья Дрездена Нейштадта.

Казалось бы, российскому командованию надо было бы радоваться, но переговоры с неприятелем Давыдову легко прощать не собирались.

Денис Давыдов был обвинен в том, что нарушил запрет Александра I.

Это был очень любопытный и показательный эпизод той войны, до конца так и не прояснённый.

Нейштадт, а вслед за ним и Дрезден были взяты русскими войсками, но вместо наград Денис Давыдов и его подчинённые подверглись начальственному осуждению. Более того, Дениса Давыдова на короткое время отстранили от командования – формально как раз из-за того, что вступил в переговоры с противником.

Впрочем, соглашение касалось всего лишь капитуляции французов.

II. «Неукротимый, предприимчивости беспредельной»

Судя по оставленным воспоминаниям, Денис Давыдов и Александр Чеченский были чем-то похожи. Здесь уместно сказать не только о храбрости, но об их какой-то особой лихости, склонности к риску, граничащей с авантюризмом. Без таких людей, особенно в стане победителей, ни одна война не обходится.

Давыдов оставил характеристики нескольких своих боевых соратников. И не все характеристики так уж комплиментарны.

Один из них – «обыкновенный офицер», другой - «храбрый исполнитель приказаний без размышления», третий - вообще «головорез, за буянство и разврат несколько раз разжалованный и за храбрость несколько раз пожалованный…».

А вот Александр Чеченский, представлявший авангард отряда Дениса Давыдова, – «неукротимый, предприимчивости беспредельной, сметливости и решимости мгновенных». То есть явно не из тех, кто исполняет приказания без размышления.

Денис Давыдов и его боевые товарищи при взятии Нейштадта ночью ввели французов в заблуждение. На высотах между соснами разложили в четырёх местах бивуачные костры - не менее двадцати костров на бивуак, создав ложное впечатление о количестве войск.

Этому предшествовал рапорт, присланный Чеченским Денису Давыдову. В нём говорилось: «Батюшка Денис Васильевич! Из города явился бургомистр, который сказал мне, что комендант города желает говорить с офицером нашим; почему Левенштерн ездил в город, но комендант сказал ему, что ежели бы у нас была хоть самая безделица пехоты, то в ту же минуту он оставил бы город; но что одним казакам он сдать города не может. Александр Чеченский».

После этого «сущая безделица пехоты» немедленно «нашлась». Сто казаков около четырёх утра изображали большое количество войск, а в это время остальные четыре сотни и пятьдесят ахтырских гусар соединились с казаками Александра Чеченского.

Но в это время вдруг прискакал вестовой от генерал-майора Ланского. Первоначально Ланской в своей записке, присланной с предыдущим вестовым, разрешил «попартизанить» и написал: «Ступайте с Богом».

В новом послании говорилось: «Любезный мой полковник! Невзирая на позволение, мною данное, я принуждённым нахожусь изменить ваше направление вследствие повеления, сейчас полученного от корпусного командира».

Военные рапорты той поры – это нечто особенное. «Батюшка Денис Васильевич!», «Любезный мой полковник!»… Напоминает дружескую переписку или беллетристику. Однако письмо Ланского Дениса Давыдова возмутило.

Ему в последний момент не разрешили идти на Дрезден. Но Денис Давыдов, учитывая то, что дело было почти сделано, в гневе сравнил послание с «бомбой», ослушался, «бомбу» обезвредил, послав парламентера к коменданту Дрездена.

И генерал Дюрат, сбитый с толку маневрами гусар и казаков, дрогнул.

Столица Саксонии была сдана, а Денис Давыдов под крики горожан «Ура, Александр! Ура, Россия!» торжественно въехал в город. Рядом с ним следовали офицеры Храповицкий, Чеченский, Левенштерн, Бекетов, Макаров и Алябьев.

Командир главного русского авангарда барон Фердинанд Винцингероде, следующим утром оказавшийся в городе, строго отчитал гусар и казаков за гусарство и казачество.

По мнению Дениса Давыдова, такое отношение было связано с тем, что люди, подобные Винцингероде, сами очень любили торжественно въезжать в поверженные города и получать славу и ключи. В Дрездене Давыдов такой возможности барона лишил.

Случаев отличиться Денису Давыдову и Александру Чеченскому представилось ещё немало. И они ими воспользовались.

К чести генерал-от-кавалерии барона Фердинанда Винцингероде, в своём рапорте на имя Александра I об Александре Чеченском он упомянуть не забыл, сообщив императору: «5 числа поутру я приказал выгнать неприятеля из Таухи, что и исполнил полковник Чеченский с 2-м Бугским полком, взяв в плен более 400 человек».

III. «Чеченскому приказано было тревожить неприятеля»

Ровно двести лет назад, в декабре 1813 года, Александр Чеченский участвовал в освобождении от наполеоновских войск Нидерландов, о чём подробно свидетельствуют мемуары Александра Бенкендорфа.

Будущий шеф жандармов в войну был генералом от кавалерии и, в частности, освобождал Нидерланды.

Об Александре Чеченском Бенкендорф в своих мемуарах и в письмах графу Воронцову вспоминал неоднократно. Сочетание Le Colonel Tschizenski (полковник Чеченский) встречается у Бенкендорфа то и дело. Например: «Полковник Чеченский сразу же был откомандирован с двумя полками казаков, чтобы попытаться усмирить Виллемштадский гарнизон. В Виллемштадт полковник прибыл к концу дня. Французы при виде наших войск так стремительно сели на суда, что оставили нам более 100 орудий, 52 канонерские лодки в полном вооружении и множество разной амуниции».

Или вот ёще: «Le Colonel Tschizenski se porta a Tilborg…» - то есть, говоря по-русски, «полковник Чеченский подошел к Тилбургу, чтобы тревожить неприятеля и охранять сообщение моё с генералом Бюловым…».

В ноябре-декабре 1813 года в Голландии в распоряжении Александра Чеченского находились 17 обер-офицеров, 7 унтер-офицеров и 411 рядовых.

Таким образом, Александр Чеченский стал одним из главных действующих лиц при освобождении Нидерландов русскими войсками, постоянно находясь в авангарде.

Тогда, как и прежде, ценились его лучшие качества – храбрость, стремительность, непредсказуемость.

Летучие отряды под предводительством Чеченского совершали внезапные рейды в тыл противника и ставили того в тупик.

У Бенкендорфа сказано: «Полковник Чеченский был отряжен с двумя казачьими полками, дабы устрашить Виллемштадский гарнизон, куда и прибыл вечером.

Гарнизон, к великому его удивлению, столь поспешно сел на суда, чтобы удалиться в Берген-Опцоом, что оставил нам до 100 орудий, 52 вооруженные шлюпки и множество амуниции. Взятие сей крепости было тем важнее, что прибывшие английские войска могли сделать в оной вылазку, найдя там выгодную и хорошо укрепленную гавань».

Лучше всего у Чеченского получалось «тревожить неприятеля», что было излюбленным выражением Бенкендорфа («Полковнику Чеченскому приказано было тревожить неприятеля на пути его, не оставляя дороги от Турнгута к Бреде»).

Александр Чеченский, как мало кто другой, мог вселять в противника тревогу, и это доказывают как заграничные походы, так и его стремительные рейды во время боевых действий в России.

IV. «Все наши азиатские атаки рушатся у сомкнутого строя европейского»

Не всегда Чеченскому выпадала миссия врываться в города. Начало Отечественной войны было в пользу Наполеона. Приходилось отступать, и русские контратаки часто заканчивались неудачей.

«Видя, что все наши азиатские атаки рушатся у сомкнутого строя европейского, - вспоминал Денис Давыдов, - я решился под вечер послать Чеченского полк вперед, чтобы ломать мостики, находящиеся на пути к Красному, заваливать дорогу и стараться всяким образом преграждать шествие неприятеля».

Но даже в этих обстоятельствах удалось захватить переполненную рукописями и бумагами карету с картами топографического кабинета Наполеона.

У Дениса Давыдова в воспоминаниях сказано: «Между тем Чеченский с Бугским полком совершенно пресек путь атакованному батальону, который, ожидая подкрепления, мнил до прибытия его удержаться в селе и усилил огонь по нас из изб и огородов…

Батальон стал выбегать из села вроссыпь. Чеченский сие приметил, ударил и взял его девятнадцать рядовых и одного капитана в плен».

Рейды Чеченского против французов – классический пример партизанской войны.

Одна из самых заметных боевых операций была произведена недалеко от Вязьмы.

«В одно время ротмистр Чеченский встретил фуры с провиантом, ночевавшие в лесу на дороге от Вопки к Вязьме. Неприятель, приметя казаков, торопился становить обоз полукружием, дабы из-за него защититься. Но Чеченский не дал им времени исполнить сего построения, ударил и овладел транспортом.

Тогда прикрытие, оставшись без пехоты, бросилось в середину леса, продолжая огонь беспрерывный… Ярый Чеченский спешил своих, бросился в лес и ударил неприятеля в дротики. Сей удалой поступок довершил поражение, но стоил лучших бугских казаков, которые пали тяжелоранеными и убитыми».

V. «Прислал парламентера благодарить Чеченского за снисходительный поступок»

То есть Александр Чеченский был верен себе и во время отступления, и во время наступления. В конечном итоге так или иначе он всегда наступал, чем и заслужил многочисленные боевые награды.

Как правило, операции с его участием завершались так: «Второе отделение под командою ротмистра Чеченского напало на транспорт, состоявший из 41 большой фуры… спешился, немногих взял в плен, ибо половина пала жертвою своего упорства».

Но было бы неправильно думать, что его военное искусство сводилось только к стремительным атакам и уничтожению врага.

Показательный пример – история с освобождением Гродно, где Александр Чеченский вновь отличился.

Денис Давыдов рассказывал: «Чеченский столкнулся с аванпостом австрийцев под Гродно, взял в плен двух гусаров и, вследствие наставления моего, немедленно отослал их к генералу Фрейлиху, командовавшему в Гродно отрядом в 4 тысячи человек конницы и пехоты и тридцать орудий.

Фрейлих прислал парламентера благодарить Чеченского за снисходительный сей поступок, а Чеченский воспользовался таким случаем, и переговоры между ними завязались».

Умение вести переговоры выручало Чеченского не раз.

В Гродно всё шло к тому, что перед приходом русских должны были загореться все провиантские склады и комиссариатские магазины, «кои вмещали в себе более нежели на миллион рублей запаса».

Чеченскому удалось убедить не поджигать склады и магазины, потому что «всё ляжет на жителей сей губернии».

Русским достался город со всеми запасами. Склады и магазины были опечатаны, а караулы возле них расставлял лично майор Чеченский.

Едва ли не первым делом в Гродно после освобождения была «открыта греко-российская церковь».

В то время, когда Чеченский был ещё ротмистром, его в письме Денису Давыдову отметил лично Михаил Кутузов: «Милостивый государь мой, Денис Васильевич! Дежурный генерал доводил до сведения моего рапорт Ваш о последних одержанных Вами успехах над неприятельскими отрядами между Вязьмою и Семлевым… О удостоении военным орденом командующего 1-м Бугским полком ротмистра Чеченского сообщил я учрежденному из кавалеристов онаго ордена Совету… Октября 10-го дня, 1812 года. Д. Леташево. Князь М. Кутузов».

Прошло меньше месяца, и Александр Чеченский в свойственной ему манере атаковал французов, взяв в плен важного офицера: «27 октября (8 ноября) партизаны остановились в нескольких верстах от противника, в деревне Белкино. Самый передовой полк в заброшенном хуторе занял полк Чеченского… На дороге появился отряд французских фуражиров человек в 40, ехавших безо всяких предосторожностей. Давыдов приказал Чеченскому атаковать. Сотня казаков глубокой лощиной вошла в тыл французам. Когда в обозе заметили русскую кавалерию, было уже поздно. Французы сдались. Среди пленных оказался адъютант генерала Ожеро. Он подтвердил сведения, имевшиеся у партизан. От офицера удалось узнать, что командующий всем корпусом Барагэ д’Иллье расположился в Долгомостье, в нескольких верстах от Ляхова».

О военных подвигах Александра Чеченского можно было бы рассказывать и дальше. Военная часть его биографии более-менее известна и полна героических страниц. «Битва народов», взятие Парижа…

Значительно меньше известно о том, чем занимался Александр Чеченский после разгрома Наполеона.

Точнее, публикаций на эту тему тоже достаточно. Однако в них больше домыслов, чем фактов.

VI. «Происшествия в имении генерал-майорши Чеченской»

Часто любят рассказывать о том, что Александр Чеченский был знаком с Александром Пушкиным.

Теоретически такое было возможно. Столичный дворянский мир в то время был узок. К тому же пересекаться они могли не только в Петербурге, потому что оба имели отношение к Псковской губернии.

Но достоверных сведений о знакомстве Чеченского и Пушкина пока что не обнаружено. Хотя о Чеченском Пушкин не знать не мог. В пушкинском литературном журнале «Современник» были опубликованы документы об Отечественной войне, в том числе и рапорт Александра Чеченского, связанный с подготовкой к взятию Дрездена, в том же № 4 от 1836 года, рядом с «Капитанской дочкой».

Пушкин точно был знаком с другим Александром Николаевичем – Раевским, родным сыном Николая Раевского.

Александр Раевский был намного младше Александра Чеченского, почти сверстник Пушкина… Учитывая то, что Чеченский и Раевский были тёзками и воспитывались в одной семье, путаница эта объяснима.

Труднее объяснить то, почему нагромождение фактов и вымысла продолжается и в наши дни.

Наиболее явно это стало заметно, когда 27 июля 2012 года в Бежаницком районе Псковской области в присутствии псковских и чеченских чиновников открыли памятник герою Отечественной войны 1812 года Александру Чеченскому, вызвавший массу недоуменных вопросов, и главный из них: «Кто тот человек, изображённый на барельефе?».

Ответ: «Какая разница?» - скептиков не устроил. Требуются дальнейшие исторические исследования. Но уж больно он похож на известное изображение Александра Николаевича Раевского.

Определенно известно, что после Отечественной войны Александр Чеченский служил в лейб-гвардии гусарском полку, а в 1816 года был назначен командиром Литовского уланского полка.

С Псковской землей его связывает поместье на территории нынешнего Бежаницкого района, в котором он после отставки часто жил с супругой и многочисленными детьми. В различных документах он упоминается как «новоржевский помещик» или «помещик сельца Савкино».

Неожиданным образом фамилия Чеченского возникает в рапорте Новоржевского земского суда – в 1826 году (как раз в том году Александр Чеченский получил длительный отпуск «для излечения от ран»).

Это была реакция на жалобу («отношение по секрету»), в которой Чеченского - к тому времени генерал-майора - обвиняли в жестоком обращении с крепостными и управляющим.

Потребовалось установить: так ли это на самом деле? Не клевета ли это? Всё ли в этой истории чисто?

Оказалось, что не всё.

И если раньше история Александра Чеченского выглядела как героико-приключенческая, то теперь она превращается в детективную. В прямом смысле слова.

Началось расследование, инициаторами которого стали новоржевский уездный стряпчий Демидов и псковский военный пристав капитан Кирибицын.

В псковском архиве имеется тот самый рапорт из Новоржевского земского суда, в котором перечисляется, что же вменялось в вину боевому генералу.

Его подозревали в насилии, которое он якобы употреблял.

В жалобе, цитируемой в рапорте Новоржевского земского суда, говорилось «о жестоком и бесчеловечном обращении новоржевского помещика господина генерал-майора Александра Николаевича Чеченского с крепостными своими людьми, из коих до восьми человек содержатся в кандалах, а управитель его дворянин Бек с семейством лишен дневного пропитания, содержится по самовластию его, Александра Чеченского, в собственном его имении сельце Савкине под стражею с угрозами заковать его в цепи, изморить голодною смертию…».

Обвинения чрезвычайно серьезные. Они бросали тень на героического офицера.

Эта история упоминается Генрихом Дейчем в книге «Крестьянство Псковской губернии в конце ХVIII и первой половине ХIХ веков».

Следствие установило, что часть фактов подтвердилась: «При осмотре найдено в кузнице, состоящей при сельце Савкино, два кузнеца Ефрем Степанов и Ермолай Денисов, в людской избе дворовой человек Иван Степанов, и в конюшне кучер Фёдор Ефимов с надетыми на ногах их у каждого конскими железами…».

Правда, всё ещё было непонятно, кто отдавал приказ.

Самого Александра Чеченского в поместье в тот момент не было, и его именем могли прикрываться недобросовестные люди, прежде всего управляющий Богдан Бек, к которому у самого Александра Чеченского имелось множество претензий.

К тому же управляющий Бек явно не напоминал бесправного человека, которого с семейством держат на голодном пайке чуть ли не в заложниках.

Управитель, когда в поместье явилось следствие, вообще был в отъезде, что подтвердила находящаяся на свободе и в полном здравии его жена.

Таким образом, эта часть обвинений, дошедших до Новоржевского земского суда, не подтвердилась, хотя жалобы на Александра Чеченского писала именно жена управляющего Бека.

Когда, цитируя Дениса Давыдова, пишут, что Александр Чеченский был человек предприимчивый, то, разумеется, имеют в виду совсем не современную предприимчивость в смысле умения извлекать доход.

В этом смысле, судя по всему, Александр Чеченский был человеком не слишком успешным. Как водится, многим военным после смены обстановки в мирной жизни часто приходится сложнее, чем на войне.

В данном случае возникло подозрение, что Чеченский слишком доверял своему управляющему Беку, который хозяйствовал неумело и, скорее всего, помещика обкрадывал, доведя имение до расстройства, а Чеченского - чуть ли не до суда.

В то же время было очевидно, что крепостных в поместье Чеченского действительно наказывали весьма жестоко, что для Псковской губернии было не редкостью.

Случаев жестоких издевательств, в том числе и по отношению к женщинам и детям, известно немало – и в Новоржевком уезде, и в Великолукском, и в Торопецком, и в Холмском. Некоторые избранные вопиющие примеры «из псковской жизни» позднее вошли в книгу «Былое и думы» Александра Герцена.

В Савкино предстояло выяснить, кто же за всем этим стоит. Сам помещик? Его управляющий, действующий от его имени?

Под подозрение попала и Екатерина Ивановна Чеченская (Бычкова), супруга генерала.

В документах так и говорилось: «Происшествия в имении генерал-майорши Чеченской».

Характер у Екатерины Ивановны был действительно непростой.

VII. «Я не мог ничего открыть такого, чтобы было противно правилам, законами установленным»

Время было особенное. Только что случилось восстание декабристов, разделившее героев Отечественной войны на два враждебных лагеря (Чеченский был на стороне Николая I). Тогда же, в 1826 году, Николай Раевский стал членом Государственного Совета.

В день восстания декабристов, 14 декабря 1825 года, Александр Чеченский почти всё время находился рядом с Николаем I, после чего в разговоре с Денисом Давыдовым дал не самую лестную оценку новоявленному императору: «Вы знаете, что я умею ценить мужество, а потому вы поверите моим словам. Находясь 14 декабря близ государя, я всё время наблюдал за ним. Я вас могу уверить честным словом, что у государя, бывшего во всё время весьма бледным, душа была в пятках».

Прошло немного времени, и в «имении генерал-майорши Чеченской» началось следствие.

Эта история интересна не только тем, что в ней замешана фамилия героя войны.

Важно понимать, какие порядки царили тогда в России, в частности в Псковской губернии.

В имении «генерал-майорши Чеченской» порядки были садистские.

Телесные наказания, судя по рапорту, применялись постоянно. Били розгами или палками («наказание палками, как при наказании солдат»).

Расследование установило, что Ефрем Степанов и Ермолай Денисов получили по 150 ударов розгами за то, что устроили в кузнице пожар.

Однако наказание этим не закончилось. После телесного наказания на два дня на обоих кузнецов надели кандалы, затем освободили, но вскоре снова надели кандалы, в «коих содержались безвыпускно».

Кто же давал приказание?

В рапорте сказано, что крестьяне были наказаны розгами «по приказанию господина их генерал-майора Чеченского, отданному управляющему Беку».

А вот Иван Ефимов получил сто розог «за плохой надзор вверенных ему лошадей» и плюс пятьдесят - «за неаккуратное выполнение сделанного ему господином Чеченским приказания».

Рассказы подтверждались телесным осмотром потерпевших.

На теле крепостного Фёдора Ефимова обнаружились явные следы насилия.

В рапорте говорится: «Осмотр на задней части тела, плечах сине-багровые пятна на обеих лопатках и обеих руках».

Впрочем, причастность лично Александра Чеченского тогда к издевательствам доказана не была.

«Расстройство имения» и «беспорядки», по мнению расследователей, произошли по вине управляющего Бека в связи с тем, что Александр Чеченский долгое время «находился в болезни, никуда почти не выходил и всем имением распоряжался управляющий Бек». В некоторых других случаях Чеченский вообще в поместье отсутствовал.

Например, когда Иван Сафронов девять недель содержался в кандалах, генерал был в отъезде («небытность господина генерала Чеченского дома»).

Очень сильно от побоев пострадал бывший приказчик Иван Макаров.

Здесь уже уместно говорить не о наказании в воспитательных целях, а о жестокой расправе, граничащей с убийством.

В рапорте сказано: «Бывший приказчик сельца Савкино Иван Макаров, битый по объявлению господина Чеченского управляющим Беком собственноручно, лежал в параличе и без действия языка».

Более того, пострадала крестьянка, бывшая свидетельницей той расправы. Её позднее наказали розгами.

В имении «генерал-майорши Чеченской» жестоко наказывали за всё подряд: за несвоевременную топку в господском доме печей (от рук Бека пострадал Алексей Михайлов), за то, что кобылица господская выбросила жеребенка, за плохой надзор…

Было установлено, что «Данила Ларионов наказан на Вербной неделе Великого поста управляющим Беком розгами за то, что кобылица господская выбросила жеребенка, и наказание сие было произведено столь жестоко, что с того времени сделался больным и по сие время не получает совершенного облегчения».

Дело расследователям досталось непростое. Под подозрением оказался не кто иной, как боевой генерал, помещик, уважаемый человек…

В конце концов, учитывая фигуру подозреваемого, в том же 1826 году предводитель дворянства Рокотов написал псковскому гражданскому губернатору действительному статскому советнику Алексею Никитичу Пещурову письмо, в котором имелись утешительные для Александра Чеченского слова: «Я не мог ничего открыть такого, чтобы было противно правилам, законами установленным. Управляющему Беку и жене его никаких особенных стеснений сделано не было».

Сам же генерал-майор Чеченский позднее даст расписку, «чтобы люди те до подобного изнурения не были допускаемы».

VIII. «В память 1812 года»

Много десятилетий имя Александра Чеченского в Псковской области почти не вспоминали. До сих пор неизвестно, где именно он похоронен. Точнее, известно, что похороны состоялись неподалеку от Георгиевской церкви погоста Кудеверь, но в каком месте?

В метрической книге Георгиевской церкви имеется запись № 8 «О смерти 7 мая 1834 года помещика сельца Савкино, генерал-майора Александра Николаевича Чеченского, 55 лет». Упоминание даты «7 мая», очевидно, не сочетается с «Делом о разрешении перевезти тело в Новоржевский уезд 30 марта 1834 г.».

Разумеется, Александр Чеченский умер значительно раньше, чем 7 мая. В «Санкт-Петербургских ведомостях» в № 20 от 1834, вышедшем 25 января, появилось краткое, в три строки, извещение: «19-го дня… Умерший исключается из списков. По кавалерии. Состоящий по кавалерии генерал-майор Чеченский».

Новоржевский помещик Александр Чеченский был участником всех значимых событий Отечественной войны. Бородинское сражение, «Битва народов» под Лейпцигом, взятие Парижа, участие в торжественном шествии и параде победителей на Елисейских полях в свите царя, рядом с Николаем Раевским и Денисом Давыдовым.

Александр Чеченский удостоился многих наград: за отвагу он был награждён золотым оружием, получил орден Св. Владимира IV степени, орден Св. Георгия IV класса, орден Св. Анны II степени с бриллиантами, серебряные медали «За вступление в Париж» и «В память 1812 года»…

Когда при Александре III наконец достроили в честь спасения Отечества в 1812 году Храм Христа Спасителя, имя Александра Чеченского было высечено на одной из стен.

Но при большевиках этот храм взорвали, имена многих героев были забыты или отошли в тень.

В исповедных росписях Георгиевской церкви Кудеверовского погоста Новоржевского уезда Псковской губернии по сельцу Савкино за 1835 год значились члены семьи Александра Чеченского: 38-летняя вдова Екатерина Ивановна, дети - Александра, Екатерина, Николай, Любовь, Вера и Ольга.

Возраст детей в записях разных лет существенно разнится. К примеру, в 1835 году Александре по исповедной росписи 16 лет, а в 1836 году – почему-то 14, в 1837 – 18.

Но определенно известно, что семья Чеченских жила в Псковской губернии много десятилетий. Достаточно заглянуть в «Губернские ведомости» (№35 от 7 сентября 1855 года, в неофициальную её часть), где сказано, что «Помещица Чеченская пожертвовала ратникам дружины № 26 (Тверского ополчения) деньги на винные порции».

Имена помещиков Чеченских встречаются и в «Списке частных землевладельцев Псковской губернии, подлежащих обложению государственным поземельным налогом».

В 1890 году такой налог налагался на «Чеченскую Любовь Александровну».

Любовь Чеченская умерла в 1905 году. Это следует из записи на могильной плите, которую несколько лет назад у себя на земельном участке в Кудевери Бежаницкого района нашла Валентина Ровенская (Солдатенкова).

На плите есть запись: «Чеченская Любовь Александровна, умерла 18 октября 1905 года. Дочь партизана 1812 года Чеченского».

Возможно, сейчас под каким-нибудь домом в Кудевери находится и могильная плита Александра Чеченского.

После того как фашисты при отступлении взорвали Георгиевскую церковь и окружающие могилы, многие плиты использовались местными жителями для строительства своих домов. С помощью могильных плит разрушенных русских, немецких и прочих кладбищ в послевоенные годы в Псковской области строилось много домов и дорог. Как правило, ничего хорошего из этого не выходило.

Место могильных плит – на кладбищах, а именам героев место в книгах и названиях улиц.

Александр Чеченский - «неукротимый», «явный друг или враг», способный на «снисходительный поступок» - достоин того, чтобы его вспоминали не только в юбилейные годы.

2. ЦГВИА, ф. 194, оп. 1, д. 1, л. 27. Подлинник.

3. См.: Д. Давыдов. Записки партизана. М., Молодая гвардия, 1984. С. 120.

4. См.: М.Попов. Денис Давыдов. М., Просвещение, 1971. С. 65.

5. См.: М.Попов. Денис Давыдов. М., Просвещение, 1971. С. 65.

6. См.: М.Попов. Денис Давыдов. М., Просвещение, 1971. С. 66-67.

7. Рапорт генерал-от-кавалерии барона Фердинанд Федорович Винценгероде об участии его корпуса в битве при Лейпциге. ЦГВИА, ф. ВУА, д. 3915, лл. 47-48 о. Подлинник.

8. Записки Бенкендорфа. 1813 г. Освобождение Нидерландов.

9. Записки Бенкендорфа. 1813 г. Освобождение Нидерландов.

10. Записки Бенкендорфа. 1813 г. Освобождение Нидерландов.

11. Денис Давыдов. Дневник партизанских действий. 1812. Лениздат, 1985.

12. Военные записки. Денис Давыдов. Воронеж, 1987. С. 177

13. Военные записки. Денис Давыдов. Воронеж, 1987. С. 185.

14. 1812. К 150-летию Отечественной войны. Изд. АН СССР. М., 1962.

15. Военные записки. Денис Давыдов. Воронеж, 1987. С. 257.

16. Г.В. Серебряков. Денис Давыдов. М., Молодая гвардия, 1985.

17. Н.Л. Хатаевич. Герои Отечественной войны 1812 года. Партизан А.Н. Сеславин. М., Московский рабочий. 1973. С. 58.

18. См.: А. Семёнов. Маскарад // «ПГ», № 30 (602) от 8-14 августа 2012 г.; А. Семёнов. «Нос при необходимости можно исправить…» // «ПГ» от № 31 (603) от 15-21 августа 2012 г.; «Сочтёмся славою?» Письмо председателя Центра чеченской культуры «Барт» («Единство») г. Пскова Саида Дукаева. // «ПГ», № 32 (604) от 22-28 августа 2012 г.

19. Г.М. Дейч. Крестьянство Псковской губернии в конце ХVIII и первой половине ХIХ веков. Изд-во газеты «Псковская правда», 1957. С. 62.

20. А.И. Герцен, соч., т.5. С. 82-83. М., 1956 г.

21. А.И. Герцен, соч., т. 4. М., 1956. С. 136.

Александр Чеченский

Неизвестно, какое имя ему дали при рождении. Он был совсем малышом, когда его подобрали русские солдаты в опустевшем после набега горном ауле Алды. А приемным отцом чеченскому мальчику стал молодой семнадцатилетний русский офицер – подпоручик Николай Раевский – будущий герой Отечественной войны 1812 года. Он дал мальчику имя Александр и фамилию - Чеченский, в память о родине. Раевский постарался дать своему чеченскому воспитаннику хорошее домашнее образование, что помогло Александру впоследствии поступить в Московский университет и успешно его окончить.

Потом начались годы военной службы. Сначала Александр Николаевич Чеченский воевал на Кавказе, где за участие в экспедициях против персов и турок он уже в 24 года получил звание подпоручика. Потом он подал рапорт о переводе на Запад. Командовал гусарским полком, в 1805-1807 годах участвовал в боях с наполеоновскими войсками. За отвагу был вместе с Багратионом награжден орденом Святого Георгия с бантом. А за бой под Гутштадтом был отмечен золотым оружием - саблей с надписью “За храбрость”.

В период войны России с наполеоновским нашествием в 1812 году отряд А. Чеченского в составе кавалерийского корпуса атамана Платова участвовал в знаменитой Бородинской битве. Затем - в партизанских рейдах вместе с героем Отечественной войны Денисом Давыдовым. И неизменно начальство отмечало в рапортах отчаянную смелость А. Чеченского и умелые действия руководимого им отряда.

А. Чеченский со своим отрядом прошел с боями от Смоленска до Польши. За взятие Гродно ему было присвоено звание майора. Потом была осада Дрездена. В рапорте Дениса Давыдова начальству сообщалось: “... Ротмистр Чеченский, командующий 1-м Бугским полком, отличился, это его привычка”. В бою у Рейхенбаума полк А. Чеченского разгромил превосходящее подразделение французов, захватив в плен полковника, фронтовое знамя, много солдат и офицеров. Новый командующий русской армией Барклай-де Толли, сменивший умершего Кутузова, присвоил А. Чеченскому звание подполковника. В освободительных походах русской армии полк отличился и в исторической “битве народов” под г. Лейпцигом, и в Нидерландах, при штурме крепостей Бреда и Виллемштадт. За бой под Леоном (Франция) А. Чеченский был награжден орденом Анны с бриллиантами и повышен в чине.

После падения Парижа полковник А. Чеченский в свите царя рядом с генералами Н. Н. Раевским и Д. Давыдовым участвовал в торжественном шествии и параде победителей на Елисейских полях.

По завершении заграничного похода Александр Чеченский в чине генерала ушел в отставку. Он женился на дочери тайного советника Екатерине Бычковой. Своих шестерых детей он назвал Софья, Александр, Екатерина, Николай, Вера, Надежда.

В декабре 1825 года генерал А. Чеченский участвовал в церемонии возведения на царствование Николая I. Жизнь Александра Чеченского – пример неразрывного единства исторических судеб народов России.

По следам Александра Николаевича Чеченского...

Александра Александровна Жегалова, урожденная Чеченская - одна из семерых дочерей генерал-майора, была замужем за контр-адмиралом С.А. Жегаловым.
Авторы юбилейной статьи об их знаменитом внуке Сергее Ивановиче Жегалове называют ее "грузинкой". Но это не суть важно. Главное, нашлись потомки легендарного генерал-майора, среди которых оказался достойный правнук своего прадеда! Все подробности о семье Чеченских и потомков Жегаловых читатель узнает из 3 тома книги "Александр Чеченский", которая готовится к выходу. А пока несколько слов о знаменитом генетике-селекционере - С. И. Жегалове.

ЖИЗНЬ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ С.И. ЖЕГАЛОВА
(Биографический очерк)
С.Ю. Чекменев, С.М. Носова, М.М. Тареева

Сергей Иванович Жегалов родился 2 октября 1881 года в сельце Васильково Вяземского уезда Смоленской губернии. Семья принадлежала к древнему дворянскому роду. Дворянство было пожаловано предкам по мужской линии за боевые заслуги царем Алексеем Михайловичем. На фамильном гербе Жегаловых были изображены три перекрещенные боевые трубы. Дед Сергея Ивановича по отцовской линии – Жегалов Сергей Александрович был Контр-адмиралом Российского флота. Женат он был на грузинке из княжеского рода.
Дед по материнской линии Евстафий Васильевич Крюков был военным священником, участником многих боевых походов русской армии, в т.ч. Русско-Турецкой войны (1877-1878 гг.), освобождал от турков Болгарию. Был неоднократно награжден. Именно он послужил прообразом священника при создании художником В. Верещагиным картины «Побежденные. Панихида».
Отец Иван Сергеевич рано оставил государственную службу по состоянию здоровья и занимался управлением поместья. У него и его жены Софьи Евстафьевны было 3 сына: старший Сергей, Иван и Борис.
По семейной традиции Сергея отдали в Александровский кадетский корпус в Петербурге, который он закончил в 1899 году. Однако интересы юноши были иными. Он появился на свет с «врожденной любовью к растению вообще, а к красивому – в особенности», - писал о нем В.В. Ордынский.
После окончания кадетского корпуса в этом же 1899 г. Сергей Иванович поступает в Лесной институт. И мир растений поглощает его. Его в равной мере интересовали и морфологические особенности растений, и биология их развития. Но, по всей видимости, наблюдений и описаний было недостаточно для Сергея Ивановича – он хотел испытывать и объяснять явления жизни. Это было время, когда основы новейших теорий в области растениеводства, в том числе генетики и научной селекции, проникали в Россию и будоражили пытливые умы.
Осенью 1901 года Сергей Иванович переходит в Московский с.-х. институт (затем МСХА, а ныне РГАУ-МСХА им. К.А. Тимирязева). Из-за студенческих волнений, обычных для тех времен, он закончил курс только в 1906 году. Еще до окончания института в 1905 г. он направляется практикантом на Шатиловскую опытную станцию, где работает под руководством известного деятеля сельскохозяйственного опытного дела В.В. Винера.
Женился Сергей Иванович в 1902 г. на соседке по имению – урожденной баронессе фон Ребиндер Вере Владимировне, принадлежавшей к знатному роду, много сделавшему для процветания Российской империи. Сергей Иванович был счастлив в семейной жизни. По воспоминаниям внука Чекменева Сергея Юрьевича Вера Владимировна всю непростую жизнь, на которую пришлись годы разрухи, голода, неустройства, была верным другом Сергея Ивановича, опорой большой семьи. Кроме собственных троих детей – в 1902 г. у Жегаловых родился сын Володя, в 1906 г. – сын Иван, в 1909 – дочь Татьяна, Сергей Иванович и Вера Владимировна взяли в свою семью двоих маленьких детей рано умершего брата Бориса – Сергея и Веру.
Сергей Иванович с большой нежностью относился к своим детям, много внимания уделял их воспитанию. Все они блестяще учились.
Наступила эпоха индустриализации молодой советской страны и Таня, как и её старшие братья Володя и Иван своё высшее образование получили по специальности «Механизация сельского хозяйства». Старший сын Владимир стал талантливым конструктором, доктором технических наук, профессором, известным специалистом в своей области. К сожалению, его жизнь трагически оборвалась на самом взлете: он увлекался альпинизмом и погиб в горах Теберды в возрасте 29 лет.
Средний сын Иван Сергеевич был инженером-конструктором, специалистом по рисовым комбайнам, кандидатом технических наук. В годы ВОв воевал в химических войсках, закончил войну в звании капитана.
Приемный сын Сергей стал биологом, защитил кандидатскую диссертацию.
Дочь Татьяна Сергеевна долгие годы работала в Московском Авиационном институте сначала доцентом, а затем заведующей кафедрой теории механизмов машин, кандидат технических наук. Её сын - Сергей Юрьевич Чекменев закончил агрономический факультет Московской сельскохозяйственной академии им. К.А. Тимирязева по отделению защиты растений, кандидат сельскохозяйственных наук.
В конце 1908 г. Сергей Иванович направляется практикантом Департамента Земледелия на Московскую Селекционную станцию, основанную при МСХА Дионисием Леопольдовичем Рудзинским, и с которой отныне неразрывно связана вся его жизнь и деятельность. По окончании годичной практики Сергей Иванович получает заграничную командировку и весь 1910 г. проводит в странах, где зарождалась селекционная наука: в Германии, Австро-Венгрии и Швеции (Свалеф), скрупулезно изучая постановку селекционного и семеноводческого дела. Он слушает лекции и работает у профессора Рюмкера, профессора Чермана и с особенным интересом изучает теоретические вопросы молодой ещё генетической науки.
Вернувшись в Россию в 1911 году, Сергей Иванович рука об руку с Д.Л. Рудзинским начинает работу по созданию Селекционной станции, которая уже в начале 20-х годов была оборудована самыми современными приборами, включая сильные микроскопы для проведения цитологических исследований, и являлась одним из первоклассных Советских научных учреждений. Здесь была разработана практически вся методика и техника селекции, впоследствии заимствованная другим селекционными учреждениями. На основании полученных материалов Жегалов опубликовал ряд статей, где рассказал о последних достижениях в этой области, в частности, описал организацию семеноводства и сортоиспытания сельскохозяйственных культур в Германии (1910) и Австрии (1911).
С 1912 года началась преподавательская деятельность Сергея Ивановича на Высших женских Голицынских курсах, где он преподавал 10 лет генетику и селекцию сельскохозяйственных растений до 1922 года.
В 1920 г. он член организационного комитета и сопредседатель первого Всероссийского съезда по селекции и семеноводству, где сделал несколько сообщений о своих исследованиях по овсу: «Из наблюдений над овсяными гибридами», «Новая для России форма овса», «Явления скачковой изменчивости у хлебов». На этом совещании был сделан и доклад Н.И. Вавиловым. Вот, как пишет об это событии С.И. Жегалов в письме своей жене: «Заседание это было исключительно интересным и оставило на редкость сильное впечатление. Это был большой триумф Николая Ивановича, который будет продолжаться при каждом его выступлении. Он сделал очень интересный, исключительно интересный доклад с громадным количеством удивительно хороших демонстраций. Когда он закончил, к кафедре подошел старый ботаник профессор Зеленский и взволнованным голосом заявил: «Господа, настоящее заседание уже стало историческим, и биологи могут приветствовать своего Менделеева».
В 1923 г. Сергей Иванович организовал широкие исследования с привлечением сил селекционной станции Академии по многим овощным культурам: капусты белокочанной, моркови, огурцу, кабачкам, патиссону, томатам, лукам и другим.
В 1923 году с отъездом заведующего Селекционной станцией Академии Д.Л. Рудзинского за границу Сергей Иванович избирается заведующим этим станицей и в то же время возглавляет новую и единственную в СССР кафедру генетики, селекции и семеноводства полевых культур, с которой объединили кафедру огородного семеноводства. С этого же года на Сергея Ивановича возлагаются обязанности заведующего всем селекционным Отделом Московской областной сельскохозяйственной опытной станции.
С 1924 года Сергей Иванович начинает читать курс лекций в 1 Московском Государственном университете, что расширило ряды его учеников.
Педагогическая деятельность С.И. Жегалова сыграла огромную роль в развитии научной селекции и семеноводства. Его творческое кредо было: «Исследуя – обучай, обучая – исследуй».
Воспитанники школы Жегалова – видные ученые, обогатившие селекционную науку теоретическими разработками: Н.И. Вавилов, Н.Н. Тимофеев, Г.Д. Карпеченко, К.И. Пангало, Т.В. Лизгунова, Б.В. Квасников и многие другие. Его воспитанники на Грибовской овощной селекционной опытной станции стали известными учеными-селекционерами, создали сорта овощей, которые с успехом выращивают и в настоящее время. Это Лауреаты Государственной премии Е.М. Попова, С.П. Агапов, автор 32 сортов овощных бобовых культур В.К. Соловьева, В.В. Ордынский, Н.В. Белороссова и другие.
Кажется невероятным, что все это успевал сделать один человек. Но этот человек обладал высочайшим профессионализмом, соединенным с необыкновенной работоспособностью. Свободно владея несколькими западноевропейскими языками, Сергей Иванович всегда был знаком с последними мировыми исследованиями в области генетики и селекции. Его коллеги отмечали молниеносную быстроту ознакомления и постижения сути прочитанных им книг и статей. Сергей Иванович считал себя обязанным донести до всех интересную информацию и без устали составлял и опубликовывал рефераты новинок. Профессор Владимир Васильевич Ордынский, бывший в течение 7 лет «правой рукой» Сергея Ивановича на Грибовской станции писал о том, что Сергей Иванович обладал «столь нужными селекционеру и экспериментатору верным глазом и редкой способностью к тонкому и острому анализу наблюдаемых явлений… Творческий талант Сергея Ивановича проявлялся с особым блеском в его экспериментах, где он был необыкновенно точен, последователен, аккуратен и терпелив».
Но, по всей видимости, нагрузки все-таки были чрезмерны, отдыхать и заниматься собой не было времени, работа подтачивала его жизненные силы. Незаметно подкрадывались симптомы болезни, так безвременно и неожиданно унесшей жизнь Сергея Ивановича. 20 сентября 1927 года в аудитории селекционной станции Тимирязевской Сельскохозяйственной Академии, в половине девятого утра, Сергей Иванович скоропостижно умер от кровоизлияния в мозг.
«…Смерть застала его буквально на посту, среди работы: в 8 часов утра он сделал наряд на работы, затем говорил с одним из сотрудников, а в половине девятого упал, сразу потерял со¬знание и через 10-15 минут умер. Смерть его ошеломляюще поразила всех, а для многих она - истинное, глубокое горе, потому что те, кто ближе соприкасался с Сергеем Ивановичем, были связаны с ним не только деловыми отношениями, - его любили, так как он был в высшей степени человечен и обаятельно деликатен» - так написала К.С. Митрофанова.
В немногих сохранившихся письмах Сергея Ивановича Жегалова к Рудзинскому, друзьям, коллегам, раскрывается его душевность, забота о людях, желание помочь в трудную минуту жизни, а жизнь была не из легких, требовала большого напряжения сил и воли. «Приветливый, благородный облик Сергея Ивановича снискал всеобщую любовь и уважение всех знавших его», - написал Н.И. Вавилов о своем Учителе и друге после его смерти.
Этими словами Николай Иванович выразил всеобщее мнение людей, окружавших Сергея Ивановича и донесших до нас главные черты его характера: интеллигентность, беззаветную преданность высоким идеалам – служению на благо Родины, науки, человечества.
В ознаменование заслуг профессора С.И. Жегалова в деле организации станции постановлением НКЗ РСФСР Грибовской станции было присвоено имя профессора С.И. Жегалова.