Биография

Ранние годы

Осуждён по 1-му разряду, лишён чинов и дворянства. 10 июня 1826 года приговорён был к «отсечению головы», но по Высочайшей конфирмации от 10 июля 1826 года смертный приговор был заменён на 20 лет каторжных работ в Сибири (22 августа 1826 года срок сокращён до 15 лет, в 1832 году - до 10). Портрет Волконского, исполненный с натуры в 1823 году , по приказанию Николая I был исключён из числа предназначенных к помещению в галерее и только много лет спустя, уже в начале XX века , занял в ней подобающее место.

Сибирь

С. Г. Волконский в старости

Каторгу отбывал на Благодатском руднике, в Читинском остроге , на Петровском Заводе . В 1837 году на поселении в селе Урик под Иркутском . С 1845 года проживал с семьёй в Иркутске.

Старик Волконский - ему уже тогда было около 60 лет - слыл в Иркутске большим оригиналом. Попав в Сибирь, он как-то резко порвал со своим блестящим и знатным прошедшим, преобразился в хлопотливого и практического хозяина и именно опростился, как это принято называть нынче. С товарищами своими он хотя и был дружен, но в их кругу бывал редко, а больше водил дружбу с крестьянами; летом пропадал по целым дням на работах в поле, а зимой любимым его времяпровождением в городе было посещение базара, где он встречал много приятелей среди подгородних крестьян и любил с ними потолковать по душе о их нуждах и ходе хозяйства. Знавшие его горожане немало шокировались, когда, проходя в воскресенье от обедни по базару видели, как князь, примостившись на облучке мужицкой телеги с наваленными хлебными мешками, ведёт живой разговор с обступившими его мужиками, завтракая тут же вместе с ними краюхой серой пшеничной булки

По амнистии 26 августа 1856 года ему было разрешено вернуться в Европейскую Россию, было возвращено дворянство, но не княжеский титул. Из наград по особой просьбе ему были возвращены воинский орден Георгия за Прейсиш-Эйлау и памятная медаль 1812 года (этими наградами он дорожил особенно). Женат был на Марии Николаевне Раевской - дочери героя 1812 г. Н. Н. Раевского , которая последовала за ним в Сибирь, дети: Михаил , Николай, Елена, Софья. Из четверых детей Волконских выжили только двое - Михаил и Елена.

Адреса в Санкт-Петербурге

• 1808-1810 - набережная реки Мойки, 12;
• 1814-1825 - набережная реки Мойки, 12.

Адреса в Иркутске

• 1844-1856 - переулок Волконского, 10.

Дань памяти

Именем С. Г. Волконского назван переулок в городе Иркутск.

Музей декабристов в Иркутске

В усадьбе декабриста Волконского в Иркутске в 1970 году был открыт Музей декабристов.

Примечания

Ссылки

• Словарь русских генералов, участников боевых действий против армии Наполеона Бонапарта в 1812-1815 гг. // Российский архив : Сб. - М ., студия «ТРИТЭ» Н. Михалкова , 1996. - Т. VII. - С. 343-344.
• Глинка В.М. , Помарнацкий А.В. Волконский, Сергей Григорьевич // Военная галерея Зимнего дворца . - 3-е изд. - Л. : Искусство, 1981. - С. 90-92.

Категории:

• Персоналии по алфавиту
• Родившиеся 19 декабря
• Родившиеся в 1788 году
• Умершие 10 декабря
• Умершие в 1865 году
• Умершие в Черниговской губернии
• Умершие в Бобровицком районе
• Российские командиры наполеоновских и революционных войн
• Декабристы
• Волконские
• Рюриковичи
• Кавалеры ордена Pour le Mérite
• Кавалеры ордена Святой Анны
• Кавалеры ордена Святого Владимира
• Кавалеры ордена Святого Георгия IV класса
• Кавалеры ордена Красного орла
• Кавалеры ордена Меча
• Награждённые Золотым оружием «За храбрость»
• Участники русско-турецкой войны 1806-1812
• Мемуаристы Российской империи
• Военная галерея
• Похороненные в Черниговской области
• Генералы Российской империи

Wikimedia Foundation . 2010 .

(1742-1824) - генерала от кавалерии, оренбургского генерал-губернатора, члена Государственного совета. Родился в Москве в доме отца на Волхонке 8 (20) декабря 1788 года спустя два дня после взятия русскими войсками турецкой крепости Очаков . Записан на службу сержантом в Херсонский гренадерский полк 1 июня 1796 и после нескольких «перечислений» в разные полки определен ротмистром в Екатеринославский кирасирский полк в декабре 1797. Отроческие годы провел в привилегированном иезуитском пансионе аббата Николя, куда учиться принимали только детей из знатных семей. Действительную службу начал 28 декабря 1805 поручиком в Кавалергардском полку .

Осенью 1806 года, во время начала второй войны России с французами на стороне Четвёртой коалиции , в качестве адъютанта был определен в свиту главнокомандующего фельдмаршала М. Ф. Каменского , вместе с которым вскоре прибыл на театр военных действий в Пруссии. Однако уже через несколько дней юный князь остался без места, поскольку старый генерал, не желая сражаться с Наполеоном, самовольно покинул вверенные ему войска. Это случилось 13 (25) декабря 1806 года. В тот же день его взял под свою опеку - тоже как адъютанта - генерал-лейтенант Александр Иванович Остерман-Толстой , под началом которого на следующий день - 14 (26) декабря 1806 года - получил боевое крещение в битве при Пултуске . Тогда в ходе сражения русским удалось успешно отбиться от противника. Интересно, что ровно через 19 лет в этот же день на Сенатской площади в Петербурге произошло восстание декабристов.

Отечественная война

В 1812 году находился при Государе Императоре, в звании Его Величества флигель-адъютанта , от открытия военных действий до возвращения Его Императорского Величества в столицу; был в действительных сражениях, во 2-й Западной армии, при Могилёве и Дашковке ; в отряде генерал-адъютанта барона Ф. Ф. Винцингероде (даты по старому стилю): 28 июля, под Поречьем ; 1 августа, при Усвяте; 7 - при Витебске ; 31 - в бою под Звенигородом и 2 сентября, на р. Москве, при с Орлове; 2 октября, при г. Дмитрове и за отличие в этом сражении удостоен награждения чином полковника. 14 августа, находясь в летучем отряде генерал-адъютанта Голенищева-Кутузова , был в действительных сражениях: при переправе через р. Воплю, в сражении при г. Духовщине и под Смоленском , откуда был отправлен с партизанским отрядом, действовал между Оршей и Толочиным и открыл коммуникацию между главной армией и корпусом графа Витгенштейна взял много пленных, в том числе генерала Корсена ; также был в делах при переправе неприятеля через р. Березину , за что награждён орденом Святого Владимира 3-й степени, и преследовании его от Лепеля до Вильны.

В 1813 году исправлял должность дежурного по корпусу барона Винцингероде , находился с ним в заграничном походе и был в действительных сражениях: 2 февраля, под под Калишем , где пожалован орденом Святого Георгия 4-го класса; 16 и 18 апреля, в авангардных делах при г. Вейнсенфельске, 20 - в генеральном сражении при Люцене ; находился при отступлении от г. Люцена до переправы российских войск через р. Эльбу, за что награждён орденом Святой Анны 2-й степени, украшенным алмазами, и прусским орденом «Pour le Mérite », а за отличия в сражениях при Гросс-Беерене и Денневице пожалован 15 сентября в генерал-майоры . Отличился под Лейпцигом и был награждён орденом Святой Анны 1-й степени и австрийским орденом Леопольда 2-й степени. Сражался во Франции в 1814 году и за отличие при Лаоне удостоен прусского ордена Красного орла 2-й степени. В 1816 году назначен командиром бригады 2-й уланской дивизии, в 1821 году переведён бригадным командиром 19-й пехотной дивизии.

Послужной список

• 1 июня 1796 года - определён в службу сержантом в Херсонский гренадерский полк.
• 10 июля 1796 года - переведён штаб-фурьером в штаб генерал-фельдмаршала графа Суворова-Рымникского .
• 1 августа 1796 года - адъютантом в Алексопольский пехотный полк .
• 10 сентября 1796 года - полковым квартирмейстером в Староингерманладский мушкетёрский полк ;
• 31 января 1797 года - переименован ротмистром.
• 15 ноября 1797 года - переведён в Ростовский драгунский полк.
• 15 декабря 1797 года - переведён, по-прежнему ротмистром, в Екатеринославский кирасирский полк.
• 28 декабря 1805 года - переведён в Кавалергардский полк с переименованием и ротмистров в поручики.
• 11 декабря 1808 года - произведён в штаб-ротмистры.
• 6 сентября 1810 года - назначен флигель-адъютантом Его Императорского Величества.
• 18 октября 1811 года - произведён в ротмистры.
• 6 сентября 1812 года - за отличие, оказанное в кампанию 1812 года, произведён в полковники.
• 15 сентября 1813 года - за отличие, оказанное в кампанию 1813 года, произведён в генерал-майоры и оставлен в свите Его Императорского Величества.
• 1816 год - назначен командиром 1-й бригады 2-й уланской дивизии.
• 20 апреля 1818 года - переведён бригадным же командиром во 2-ю бригаду 2-й гусарской дивизии.
• 5 августа 1818 года - назначен состоять при дивизионном начальнике 2-й гусарской дивизии.
• 14 января 1821 года - назначен командиром 1-й бригады 19-й пехотной дивизии.
• 18 июля 1826 года - высочайшим приказом исключён из списков как приговорённый к смертной казни, вместо которой высочайше повелено, лишив чинов и дворянства, сослать на каторжную работу на 20 лет, а потом на поселение.

В походах был:

• 1806 год - против французов в Старой Пруссии, исправляя должность адъютанта при генерал-фельдмаршале графе Каменском; того же года, в декабре, находясь в этом звании при графе Остерман-Толстом, был в сражениях: 12 декабря, под Насельском, 13 - под Стрекочиным, 14 - в генеральном сражении под Пултуском, где получил орден Св. Владимира 4 ст., с бантом;
• 1807 год - в таковой же должности находился в действительных сражениях: 21 и 22 января, при Янкове; 25 - в арьергардном деле при Гофе и Ландсберге; 26 и 27 - в генеральном сражении при г. Пресиш-Эйлау, где ранен пулей в бок и награждён золотым знаком отличия, за это сражение установленным; в том же году, исправляя должность адъютанта при главнокомандующем заграничной армией бароне Беннигсене, был в сражениях: 24 мая, при с. Вольфсдорфе, 25 - при сс. Деппене и Анкендорфе, 29 - в генеральном сражении при г. Гейльсберге и 2 июня, в генеральном сражении при г. Фридланде; награждён золотой шпагой с надпись «за храбрость»;
• 1810 год - находясь при главнокомандующем Задунайской армией графе Каменском 2 , перешёл за Дунай и был в сражениях против турок: находясь при графе Ланжероне , с 24 по 30 мая, был при обложении, бомбардировании и и покорении кр. Силистрии; при главнокомандующем Задунайской армией, 112 и 12 июня, под г. Шумлою и во многих других делах при этой крепости, равно и в отдельном отряде генерал-лейтенанта Воинова в экспедиции к Балканским горам, в сражении при Эски-Стамбуле; при главнокомандующем - с 9 июля, при блокаде и осаде кр. Рущука; 26 августа, в генеральном сражении близ с. Батина и вновь при осаде кр. Рущука до 8 сентября 1810 года;
• 1811 год - в звании флигель-адъютанта Его Императорского Величества, находился при главнокомандующем Задунайской армией генерал от инфантерии Голенищеве-Кутузове; был в действительных сражениях: 26 и 27 августа, 7, 10, 17, 23 и 25 сентября, при с. Малой Слабодзее; 1 октября, в корпусе генерал-лейтенанта Маркова , при переправе за Дунай и 2 октября, в сражении при занятии визирского лагеря;
• 1812 год - во время Отечественной войны, находился при государе императоре, в звании Его Величества флигель-адъютанта, от открытия военных действий до возвращения Его Величества в столицу; был в действительных сражениях, во 2-й Западной армии, при Могильном и Дашковке; в отряде генерал-лейтенанта Винцингероде: 28 июля, под Поречьем; 1 августа, при Усвяте; 7 - при Витебске; 31 - при г. Звенигороде и 2 сентября, на р. Москве, при с. Орлове; 2 октября, при г. Дмитрове и за отличие в этом сражении удостоен награждения чином полковника; 14 августа, находясь в летучем отряде генерал-адъютанта Голенищева-Кутузова, был в действительных сражения: при переправе через р. Вопл, в сражении при г. Духовщине и под Смоленском, откуда был отправлен в партизанским отрядом, действовал между Оршей и Толочиным, и открыл коммуникации между главной армией и корпусом Витгенштейна; также был в делах при переправе неприятеля через р. Березину и в преследовании его от Лепеля до Вильны;
• 1813 год - исправлял должность дежурного по корпусу графа Витгенштейна, находился с ним в заграничном походе и был в действительных сражения: 2 февраля, под Калишем, где пожалован орденом Св. Георгия 4 кл.; 16 и 18 апреля, в авангардных делах при г. Вейсенфелье; 20 - в генеральном сражении при Люцене; находился при отступлении от г. Люцена до переправы российских войск через р. Эльбу, за что награждён орденом Св. Анны 2 кл., украшенным алмазами, и прусским орденом «За заслуги»; того же года, во время перемирия, при вступлении российских войск, под начальством барона Винцингероде, в составе армии Северной Германии, состоявшей под предводительством шведского крон-принца Карла-Иоанна , исправлял должность дежурного по корпусу российских императорских войск и был в действительных сражения: 11 августа, в генеральном сражении в 5 верстах от Берлина, при д. Гросс-Берене; 24 - при вибитии неприятеля из укреплённого лагеря под г. Виттенбергом; 25 - в генеральном сражении при г. Денневице; 26 и 27 - при преследовании неприятеля до к. Торгау, за что награждён чином генерал-майора и шведским орденом Военного Меча, в петлицу; 5, 6 и 7 октября, в генеральном сражении при Лейпциге, где награждён орденом Св. Анны 1 кл. и командорским крестом австрийского ордена Леопольда; затем участвовал в преследовании неприятеля от Лейпцига до г. Касселя и оттуда до г. Бремена, а затем находился в походе на Рейн;
• 1814 год - 12 января, находился в сражении при переправе через р. Рейн у Дюссельдорфа; 2 февраля, при штурме и покорении Суассона; 22 - в сражении при Краоне ; 25 и 26 - в сражении при Лаоне, где награждён орденом Прусского Красного Орла;
• 1815 год - находился в заграничном походе.

Декабрист

В первой четверти XIX века Волконский занимал особняк на набережной реки Мойки, 12. Единственный генерал действительной службы, принявший непосредственное участие в движении декабристов. В 1819 году вступил в «Союз благоденствия », в 1821 году - в Южное общество . С 1823 года возглавил Каменскую управу этого общества и был активным участником движения декабристов . 5 января 1826 года арестован по делу о восстании Черниговского пехотного полка , привезён в Санкт-Петербург и заключён в Петропавловскую крепость .

Осуждён по 1-му разряду, лишён чинов и дворянства. 10 июня 1826 года приговорён был к «отсечению головы », но по Высочайшей конфирмации от 10 июля 1826 года смертный приговор был заменён на 20 лет каторжных работ в Сибири (22 августа 1826 года срок сокращён до 15 лет, в 1832 году - до 10). Портрет Волконского, исполненный с натуры в 1823 году , по приказанию Николая I был исключён из числа предназначенных к помещению в Военной галерее Зимнего дворца и только много лет спустя, уже в начале XX века , занял в ней подобающее место.

Сибирь

Каторгу отбывал на Благодатском руднике, в Читинском остроге , на Петровском Заводе . В 1837 году на поселении в селе Урик под Иркутском . С 1845 года проживал с семьёй в Иркутске. Вот что вспоминал про него Николай Белоголовый :

Старик Волконский - ему уже тогда было около 60 лет - слыл в Иркутске большим оригиналом. Попав в Сибирь, он как-то резко порвал со своим блестящим и знатным прошедшим, преобразился в хлопотливого и практического хозяина и именно опростился, как это принято называть нынче. С товарищами своими он хотя и был дружен, но в их кругу бывал редко, а больше водил дружбу с крестьянами; летом пропадал по целым дням на работах в поле, а зимой любимым его времяпровождением в городе было посещение базара, где он встречал много приятелей среди подгородних крестьян и любил с ними потолковать по душе о их нуждах и ходе хозяйства. Знавшие его горожане немало шокировались, когда, проходя в воскресенье от обедни по базару видели, как князь, примостившись на облучке мужицкой телеги с наваленными хлебными мешками, ведёт живой разговор с обступившими его мужиками, завтракая тут же вместе с ними краюхой серой пшеничной булки

Статья Олега Валентиновича Волконского

Декабрист Сергей Григорьевич Волконский - историческая фигура, знакомая каждому гражданину бывшего СССР из школьной программы. Это понятно. С точки зрения советской идеологии, которая внушалась детям нескольких поколений, декабрист Волконский - революционер, далекий предшественник большевиков, и хотя и дворянин, но потенциальный цареубийца, Это прекрасно вписывалось в эту де "идеологию". Этот Волконский был "наш". А что касается других заслуг героя - в том числе и военных - это не так уж важно.

Прошло 20 лет с тех пор, как Советский Союз перестал существовать, и подобные взгляды исчезли вместе с ним. Это позволяет нам пополнить некоторые пробелы в образе князя Сергея Григорьевича Волконского. Подобно реставратору старинных картин попробуем снять с поверхности идеологическую лакировку, исправить мазки художников более поздних времен, и воссоздать портрет Сергея Григорьевича Волконского поближе к оригиналу - к тому, каким он на самом деле был. При этом ничуть не умаляется его жизненный подвиг - как военный, так и гражданский,

В Париже в 1921 году были опубликованы документы, основанные на семейных воспоминаниях, князя Сергея Михайловича Волконского, внука декабриста. Сама история этих документов интересна. В прологе к ним кн. Сергей Волконский писал:
"Этот небольшой труд был задуман и начат, как дань сыновнего уважения к священной памяти о тех, кто, пройдя юдоль земных печалей, отошли в лучший мир, оставив по себе высокий образ страдания, терпения и смирения. Это дань духовной кpacoте.

Он продолжался и закончен, как дань презрения к тем, ктo, осквернив землю чудовищными преступлениями насилия и зверства, имеют наглость выставлять себя продолжателями тех, кто были движимы не ненавистью, а любовью, не корыстью, а жертвой. Он выпускается в свет, как ответ тем, ктo, в недомыслии своем приравнивают первых кo вторым. Эта книга - требование справедливости".
Париж. 10 Октября 1921 г.

Кн. С.М. Волконский

"Весной 1915 г., разбирая вещи в старом шкапу на тогдашней моей квартире в Петербурге (Сергиевская 7), я неожиданно напал на груду бумаг. Часть их лежала вповалку, но большинство было уложено пакетами, завернутыми в толстую серую бумагу; на пакетах этих, запечатанных сургучем и перевязанных тесемками, были надписи: от такого-то к такому-то, от такого-то до такого-то года, от такого-то до такого-то номера; иногда оговорка о пропуске в номерах. В надписях я сейчас же признал почерк моего деда, декабриста Сергее Григорьевича Волконского. Тут же было несколько переплетенных тетрадок. Раскрыв их, я увидел в одной письма матери декабриста, княгини Александры Николаевны Волконской, в других - письма к жене декабриста, княгине Марии Николаевне Волконской, урожденной Раевской, от разных членов ее семьи, родителей, братьев, сестер. Еще было несколько больших переплетенных тетрадок, - это был журнал исходящих писем. Наконец были кипы писем самих декабристов, - Сергее Григорьевича и Марии Николаевны, очевидно, возвращенных моему отцу после смерти адресатов".

"Среди всего этого письменного материала множество рисунков: портреты акварельные, карандашные, виды Сибири, сцены острожной жизни, в числе их портреты работы декабриста Бестужева, карандашные портреты известного шведского художника Мазера, в 50-х годах посетившего Сибирь и зарисовавшего многих декабристов. Одним словом, - с полок старого шкапа глядело на меня 30 лет Сибири (1827-1856), да не одна Сибирь: письма начинались много раньше, с 1803 года, и кончались 1866, годом смерти декабриста Волконского".

И какова была дальнейшая судьба этих архивов?
"Каждую часть издания я предполагал снабдить предисловием. Первое предисловие вышло в свет с первым томом. В силу обстоятельств, этот первый том будет и последним... Ко второй части ("Заточение") предисловие уже было мною написано. Это был рассказ о первых десяти годах сибирского житья; рассказ, составленный исключительно по письмам княгини Марии Николаевны и вместе с тем дававший духовный ее портрет, как он из этих писем вырисовывается. Но эта работа, - как и все мои бумаги, заметки, письма, примечания и прочий рукописный материал, - была отобрана у меня уездными властями в то время, когда все мое имущество было объявлено народной собственностью. Когда в 1919 г. был послан туда делегат от Охраны Памятников, с тем, чтобы вывезти мои работы, он уже ничего не нашел: "бумаги, отобранные в бывшем доме Волконского, были израсходованы в уборной уездной Чрезвычайной Комиссии" (Из официального донесения)".
Вот так.

У князя Сергея Григорьевича Волконского были две жизни, две эпохи - одна гражданская, другая военная, и более яркого контраста между ними трудно себе представить - князя и каторжника. С одной стороны - сибирская жизнь осужденного революционера на дне человеческого существования, с другой стороны - прославленного героя наполеоновских войн, принявшего участие в 58-и сражениях; рекорд достойны книги рекордов Гинесса.

В семье у Сергея Григорьевича было два брата, оба старше его - Николай (Репнин-Волконский - известный тем, что одно время был вице-королем Саксонии) и Никита (тоже генерал и муж знаменитой Зинаиды, урожденной Белосельской-Белозерской). Их сестра - Софья была замужем за светлейшим князем Петром Михайловичем из другой линии Волконских, начальником генерального штаба, умершим в чине генерал-фельдмаршала. Это был тесно-связанный семейный клан.

Князь Сергей Григорьевич родился в 1788 г. Отец его был видным военачальником генерал от кавалерии Григорий Семенович Волконский (1742-1824). "Если мои последующие действия в гражданской жизни, - писал его сын Сергей Григорьевич, - были не на уровне гражданственных убеждений предков моих, тому причиной великие истины, озарившие современную эпоху".

Князь Григорий Волконский участвовал во всех войнах конца XVIII века. Но история его помнить в не меньшей мере за его служение в 1803-1816 гг. губернатором Оренбургской губернии. Он известен как энергичный и абсолютно неподкупный губернатор, который славился своей набожностью, благотворительностью и некоторой "эксцентричностью", особенно в преклонном возрасте.

Отличительную черту многих близких родственников Сергея Волконского можно определить одним словом - "странность" отмечает в своей обширной статье о Сергее Волконском, опубликованной в Интернете в 2009 году, доктор исторических наук, профессор РГГУ Оксана Ивановна Киянская. Некоторые странности в поведении его отца Сергея Григорьевича объяснялись контузией в голову от удара саблей, который князь Григорий получил в одном из сражений Турецкой войны.

Кн. Григорий Семенович Волконский: В. Боровиковский

В вышедшей в 1898 г. книге М.И. Пыляева "Замечательные чудаки и оригиналы" князь Григорий Волконский описан как один из самых ярких русских "чудаков". Он был известен, например, тем что "выезжал к войскам во всех орденах и, по окончании ученья, в одной рубашке ложился где-нибудь под кустом и кричал проходившим солдатам: "Молодцы, ребята, молодцы!"" Он "любил ходить в худой одежде, сердился, когда его не узнавали, выезжал в город, лежа на телеге или на дровнях". Одно из чудачеств Волконского - это подражание А. В. Суворову. Как и Суворов, оренбургский губернатор любил холод: "зимой и летом ежедневно обливался холодной водой, ходил часто по улицам без верхнего платья и говорил "Суворов не умер. Он во мне!".

Эта черта "причудливости" князя Григория потом до некоторой степени скажется и на его младшем сыне Сергее. Впрочем, феномен эксцентричности нередко встречается, и по сей день, среди европейских аристократов и в элитных академических кругах; особенно он заметен почему-то среди англичан. Но, в старой России их тоже было полно. Читайте "Мертвые душы" Н. Гоголя. Там - несколько ярких примеров). М.И. Пыляев отмечал, что "в простом сословии, близком к природе, редко встречаются чудаки". "Причуды" начинаются "с образованием" - "и чем оно выше у народа, тем чаще и разнообразнее являются чудаки".

Образование Сергей Григорьевич получил домашнее и по своему собственному признанию;
"...должен сознаться, было весьма неудовлетворительно. Я четырнадцати лет возраста моего поступил в общественное частного лица заведение - в институт аббата Николя - заведение, славившееся тогда как лучшее. Но по совести должен опять высказать, хоть и уважаю память моего наставника, что преподаваемая нам учебная система была весьма поверхностна и вовсе не энциклопедическая".

В армии Сергей Волконский начал служить с 1806 г. в чине поручика в лейб-гвардии кавалергардского Конного полка, (самого "престижного" русской армии как сказали бы сегодня). Он принимает участие в войне 1806-1807 гг. Четвертой коалиции - Пруссии, Саксонии и России - с Францией. 26 декабря 1806 в Польше в сражение под Пултуском он получает боевое крещение. Эта битва, состоялась шесть недель после сражения при Йене - одной из крупнейших наполеоновских побед. В одном источнике о Йене пишется:
"Поистине, 14 октября 1806 года стал черным днем Пруссии. Ее армия, на которую возлагалось столько надежд, и которая должна была "шапками закидать французов", перестала существовать в один день. Разгром был полный и совершенный".

Под Пултском русские войска под командованием графа Беннигсена дали бой французским. Несмотря на то, что французы потеряли 7000 человек, а русские 5000, Беннигсен был вынужден отступить. Битва кончилась "вничью".

"С первого дня приобык к запаху неприятельского пороха, к свисту ядер, картечи и пуль, к блеску атакующих штыков и лезвий белого оружия, приобык ко всему тому, что встречается в боевой жизни, так что впоследствии ни опасности, ни труды меня не тяготили", - вспоминал Сергей Григорьевич позже.

За участие в этом своем первом сражении 18-летний поручик Волконский получил свой первый орден - Св. Владимира 4-й степени с бантом.

Затем в ходе изнурительной Восточно-прусской кампании следует один бой за другим: при Янкове и Гоффе, при Ланцберге и Прейсиш-Эйлау. За Прейсиш-Эйлау он получает золотой знак и золотую шпагу "За храбрость". Об этой самой кровавой битве в русско-прусско-французской войне стоит сказать несколько слов.

Наполеон хотел захватить древнюю столицу Пруссии Кенигсберг, где помимо всего остального находились главные склады противника. Поперек пути стояла русская и сильно потрепанная после Йены прусская армия. В самой битве под Прейсиш-Эйлау из 78-тысячной союзной армии около 8 тыс. составляли пруссаки. Практически при почти равных силах это был поединок между Наполеоном и Беннигсеном. Очевидцы описывают состояние войск обеих сторон перед битвой. Стояла скверная зимняя переменчивая погода.

О Русских:
"Армия не может перенести больше страданий, чем те, какие испытали мы в последние дни. Без преувеличения могу сказать, что каждая пройденная в последнее время миля стоила армии 1000 человек, которые не видели неприятеля, а что испытал наш арьергард в непрерывных боях! Неслыханно и непростительно, как идут дела. Наши генералы, по-видимому, стараются друг перед другом методически вести нашу армию к уничтожению. Беспорядок и неустройство превосходят всякое человеческое понятие.
Бедный солдат ползёт, как привидение, и, опираясь на своего соседа, спит на ходу... всё это отступление представлялось мне скорее сном, чем действительностью. В нашем полку, перешедшем границу в полном составе и не видевшем ещё французов, состав рот уменьшился до 20-30 человек... Можно верить мнению всех офицеров, что Беннигсен имел охоту отступать ещё далее, если бы состояние армии предоставляло к тому возможность. Но так как она настолько ослаблена и обессилена... то он решился... драться".

О французах:
"Никогда французская армия не была в столь печальном положении. Солдаты каждый день на марше, каждый день на биваке. Они совершают переходы по колено в грязи, без унции хлеба, без глотка воды, не имея возможности высушить одежду, они падают от истощения и усталости... Огонь и дым биваков сделал их лица жёлтыми, исхудалыми, неузнаваемыми, у них красные глаза, их мундиры грязные и прокопчённые".
Французские войска расположились у городка Эйлау. Наполеон вместе с гвардией занял центральную позицию на городском кладбище, обнесенном невысокой каменной стеной, которая сыграла потом немаловажную роль и ходе сражения, и там он разместил свою ставку.
Бой начался ранним утром 8 февраля сильной канонадой обеих сторон. Наполеон расположил свою артиллерию так, что она имела возможность обстреливать крупные массы русских, стоящие почти без прикрытия на открытом пространстве. Денис Давыдов писал: "Черт знает, какие тучи ядер пролетали, гудели, сыпались, прыгали вокруг меня, рыли по всем направлениям сомкнутые громады войск наших и какие тучи гранат лопались над головою моею и под ногами моими!"
В разгаре сражения внезапно налетела сильная снежная буря. Вихри ветра поднимали тучи снега, ослепляя солдат.
В результате, атакующие в тот момент французские войска сбились с пути. Корпус маршала Ожеро неожиданно оказался менее чем в 300 шагах прямо напротив большой центральной батареи русских из 72 орудий. Артиллерия стала косить плотные массы вражеской пехоты. За несколько минут корпус потерял 5200 солдат убитыми и ранеными и сам Ожеро был ранен. Русская пехота перешла в контрнаступление. Разгорелся кровопролитный штыковой бой. Одно время русская кавалерия почти прорвалась к ставке Наполеона на кладбище Эйлау. Увидев эту атаку, Наполеон произнес: "Quel Courage!" "Какая отвага!". В последний момент положение французского императора спасла конница маршала Мюрата, которая на всем скаку налетела и врезалась в ряды русских войск.

Битва под Прейсиш-Эйлау: Л. Фламенг

Ожесточенные бои продолжались с переменным успехом и после наступления темноты. Лишь к 9 часам вечера закончилась канонада с обеих сторон. Обе стороны понесли тяжелые потери. С французской стороны - 22 000 убито и ранено, 5 знамен потеряно. С Русской стороны - 23 000 убито и ранено.

Один из очевидцев отметил: "Никогда прежде такое множество трупов не усевало такое малое пространство. Всё было залито кровью. Выпавший и продолжавший падать снег скрывал тела от удручённого взгляда людей". А маршал Ней, глядя на поле засеянное трупами, воскликнул: "Что за бойня, и без всякой пользы!"

"Никогда прежде..." можно сказать и о другом; сражение кончилось вничью, но это было первой битвой под его руководством за всю свою карьеру, в которой великий французский полководец не смог одержать победу.

После битвы под Прейсиш-Эйлау, поручик князь Сергей Волконский сражается в рядах кавалергардского полка под Гейлсбергом и Фридландом. (В отчаянной атаке этого же полка, под Аустерлицем во главе 4-го эскадрона полутора года до того сражался и был серьезно ранен его старший брат кн. Николай Репнин-Волконский).

Атака лейб-гвардии Конного полка на французских кирасир в сражении под Фридландом 2 июня 1807 года: В. Мазуровский

После Прусской кампании поручик Сергей Волконский переводится на другой фронт; участвует в русско-турецкой войне 1806-1812 гг.; штурмует Шумлу и Рущук, осаждает Силистрию.

Затем некоторое время С.Г. Волконский служил адъютантом у М.И. Кутузова, главнокомандующего Молдавской армией. С сентября 1811 г. Волконский - флигель-адъютант императора. В 1812 году, при нападении Наполеона на Россию, находился в Свите Александра I но почти с самого начала Отечественной войны он - участник и один из организаторов партизанского движения. Он командирован в состав "летучего корпуса" генерал лейтенанта Ф.Ф. Винценгероде - первого партизанского отряда в России.

Еще в июле 1812 г. Винценгероде получил приказ военного министра М.Б. Барклая де Толли о создании "летучего корпуса". Он создавался для "истребления" "всех неприятельских партий", чтобы "брать пленных и узнавать, кто именно и в каком числе неприятель идет, открывая об нем сколько можно". Отряд должен был "действовать в тылу французской армии на коммуникационную его линию". При Винценгероде Волконский служил в чине ротмистра и исполнял должность дежурного офицера. Отряд Волконского был первым русским партизанским отрядом. (Приказ о создании летучего партизанского отряда Дениса Давыдова, задачи и функции которого, были такими же, как у корпуса Волконского, был отдан Багратионом лишь накануне Бородинского сражения в сентябре).

Уже после оставления французами Москвы, Сергей Волконский был назначен командиром самостоятельного партизанского соединения, с которым "открыл... коммуникацию между главною армиею и корпусом генерала от кавалерии Витгенштейна" Войска генерала П.Х. Витгенштейна прикрывали направление неприятельской армии на Петербург, но после того как французы начали свое отступление от Москвы угроза занятия противником северной столицы империи отпала. Главной задачей отряда Волконского теперь заключалась в том, чтобы помочь скоординировать действия Витгенштейна с действиями основных русских сил - и с этой задачей он успешно справился. За несколько недель отдельных действий отряд Волконского захватил в плен "одного генерала,... 17 штаб- и обер-офицеров и около 700 или 800 нижних чинов".

Сергей Волконский участвовал почти во всех крупных сражениях осени 1812 года.

За отличие в защите переправ через р. Москву у с. Орехово 20 октября получил чин полковника, а за бои на Березине награждён орденом Святого Владимира 3-й степени.

Переход войск Наполеона через Березину: Януар Суходольский

Во время заграничных походов отряд Волконского вновь соединился с корпусом Винценгероде и стал действовать вместе с главными силами русской армии. В 1813 году за храбрость под Калишем удостоен ордена Св. Георгия 4-го класса, а за отличия в сражениях при Гросс-Беерене и Денневице пожалован 15 сентября в генерал-майоры. Он также отличился в боях под Люценом, при переправе через Эльбу и в той же "Битве народов" под Лейпцигом за что был награждён орденом Святой Анны 1-й степени. Сражался во Франции в 1814 году и за отличие при Лаоне удостоен прусского ордена Красного орла, участвовал в штурме Касселя и Суассона. Начав Отечественную войну ротмистром, он закончил ее генерал-майором и кавалером четырех русских и пяти иностранных орденов, владельцем золотой шпаги "за храбрость", и двух медалей в память Отечественной войны.

Современники рассказывали:
"... многие вспомнили другой разговор, который состоялся в этом же зале. Это было вскоре после войны 1812 года. В ложу перед представлением вошел Сергей Волконский в шинели. Когда дамы спросили его, почему он не оставил шинель внизу, он отвечал: "Солнце из скромности прячет в облака лучи свои". Он распахнул шинель - вся грудь его горела золотыми орденами.

"Приехав одним из первых воротившихся из армии при блистательной карьере служебной, ибо из чина ротмистра гвардейского немного свыше двух лет я был уже генералом с лентой и весь увешанный крестами, и могу без хвастовства сказать. с явными заслугами, в высшем обществе я был принят радушно, скажу даже отлично" писал он в мемуарах.

Во время наполеоновских войн Сергей Григорьевич, как его брат Николай Репнин Волконский и дальний родственник, муж родной сестры Софии - Петр Михайлович Волконский уезжает за границу и выполняет особые миссии в 1814 и 1815 годах, связанные с разведкой в Лондоне и Париже.

Как в частности отмечает в своей статье О. И. Киянская:
"Но служебная карьера Сергея Волконского не ограничивалась только участием в боевых действиях. В военной биографии Волконского есть немало странностей. Незадолго до окончания войны он, генерал-майор русской службы, самовольно покидает армию и отправляется в Петербург. После возвращения из армии в столицу он - опять-таки самовольно, не беря отпуска и не выходя в отставку, отправляется за границу, как он сам пишет, "туристом". Он становится свидетелем открытия Венского конгресса, посещает Париж, затем отправляется в Лондон. Однако вряд ли он мог, находясь на действительной службе, так свободно перемещаться по Европе. Видимо, при этом он выполнял некие секретные задания русского командования. О том, какого рода были эти задания, тоже сохранились сведения.

Самый странный эпизод его заграничного путешествия относится к марту 1815 г. - времени знаменитых наполеоновских "Ста дней" <...>
В занятом Наполеоном Париже Волконский провел всего несколько дней - 18 марта 1815 г. он туда приехал, а 31 марта уже вернулся в Лондон.

О том, чем занимался Волконский в Париже во время "Ста дней", известно немного. Сам он очень осторожно упоминает о своих записках о том, что во второй раз в Париже он был уже не как "турист", а как "служебное лицо", и что он был в своей поездке снабжен деньгами, полученными от его шурина, кн. П.М. Волконского, тогда начальника Главного штаба русской армии.

В источниках имеются сведения о том, что главным заданием, которое Волконский выполнял в Париже, была эвакуация русских офицеров, не успевших выехать на родину и оставшихся как бы в плену у Наполеона. <...> Следует заметить, что эти люди вряд ли случайно задержались в Париже - иначе русское командование не стало бы посылать в занятый неприятелем город русского генерал-майора, близкого родственника начальника Главного штаба. Скорее всего, они тоже выполняли во французской столице специальные задания - и в случае разоблачения им грозили большие неприятности".

О.И. Киянская заключает:
"Иными словами, после окончания войны генерал Волконский приобрел опыт выполнения "секретных поручений" "тайными методами". И этот опыт оказался впоследствии бесценным для декабриста Волконского".

Помимо военного подвига его ждал и гражданский.

В характере Сергея Волконского слились две отличительные черты; одна из них - то, что можно назвать "гусарством", вторая - врожденное чувство справедливости. Из своих собственных записей чувствуется, что он не любил когда сильные мира сего обижали слабых.

В статье, опубликованной в 1999 году в рамках проекта "Библиотека Интернета - 1812 год" Вера Камша приводит такой случай из биографии Сергея Волконского:
"...Это случилось, когда Волконский служил в Житомире. Ожидали проезда государя на польский сейм, и князь оказался в городе высшей военной властью. Тогда и бросился к нему на улице с просьбой о помощи мелкий чиновник по фамилии Орлов. Оказалось, его жена только что родила и еще болела, а квартиру, что занимали Орловы, по приказу гражданского губернатора предписано было освободить - она могла понадобиться кому-то из местных помещиков, приехавших ради проезда императора. Орлов отказался, и полицмейстер, ссылаясь на личное распоряжение губернатора, велел выставить из всех окошек рамы, чтобы холод вынудил семью покинуть помещение.

Гражданского губернатора Житомира Гажицкого Волконский знал лично и, изменив свой маршрут, поехал прямо к нему. Князя радушно пригласили к столу, но Сергей Григорьевич предпочел немедля прояснить вопрос о выставленных рамах и выгоняемой семье. Все подтвердилось. Гажицкий приказ отменять не собирался, дав понять, что не русскому князю ему указывать. Ситуация обострилась, но Волконский не отступал. Он встал между губернатором и дверью, заявив, что не выпустит Гажицкого, пока тот не прикажет оставить Орловых в покое. "Ежели господину Гажицкому угодно считать себя оскорбленным, он, естественно, вправе потребовать сатисфакции". На рукопашную схватку с бригадным генералом Гажицкий не решился, приказ свой отменил, но после отбытия царя в Варшаву послал к Волконскому секунданта. Волконский вызов принял.

Преимущество было на стороне губернатора, регулярно упражнявшегося в стрельбе и славившегося своей меткостью. Князь же не тренировался довольно долго, так что иллюзий на благоприятный для себя исход не строил. Волконский написал два письма. Одно - императору с объяснением всех обстоятельств, другое - матери. Пояснил, что "вызов принял не ради приличия светского, но был вынужден как гражданин".

Весть о дуэли давно облетела город, и на поединок собралось немало зрителей. Стрелялись с 15 шагов. Сергей Григорьевич, несмотря на холод, стрелялся в одной рубашке с расстегнутым воротом, что бы все видели, что "не носит брони". Выстрелили почти одновременно (Гажицкий чуть раньше). Обе пули пролетели мимо. Решать продолжать дуэль или нет должна была оскорбленная сторона, то есть губернатор. Гажицкий в присутствии свидетелей продолжать поединок не стал".

Сергей Григорьевич был готов заступиться за какого-то маленького человека, с которым познакомился на улице, обиженного чиновничьим произволом, и даже рисковать за него своей жизнью, просто так - принципиально. Сколько найдется таких людей сегодня на Руси?
Теперь о другой черте его характера.

Волконский был представителем определенного типа поведения, одного социального феномена, который среди современников назывался "гусарским".

Тот же Пыляев пишет:
"Отличительную черту характера, дух и тон кавалерийских офицеров - все равно, была ли это молодежь или старики - составляли удальство и молодечество. Девизом и руководством в жизни были три стародавние поговорки: "двум смертям не бывать, одной не миновать", "последняя копейка ребром", "жизнь копейка - голова ничего!" Эти люди и в войне, и в мире искали опасностей, чтоб отличиться бесстрашием и удальством"

"Гусарство" было особенно в моде в Кавалергардском полку.

Потом Сергей Волконский вспоминал, что для него самого и того социального круга, к которому он принадлежал, была характерна "общая склонность к пьянству, к разгульной жизни, к молодечеству". В своих записях он описывает бесшабашную жизнь молодого кавалергарда в Петербурге:

"Ежедневные манежные учения, частые эскадронные, изредка полковые смотры, вахтпарады, маленький отдых бессемейной жизни; гулянье по набережной или по бульвару от 3-х до 4-х часов; общей ватагой обед в трактире, всегда орошенный через край вином... ватагой в театр".

Такую жизнь также описывает Лев Толстой в "Войне и мире". Типичными участниками такой разгульной жизни были персонажи его романа - Долохов и Курагин

"- Стойте, он не пьян. Дай бутылку, - сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
- Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
- Ну, пей же всю! - сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, - а то не пущу!
- Нет, не хочу, - сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру <...>
Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля.
Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга".

По окончания войны в 1816 году Сергей Волконский назначен командиром бригады 2-й уланской дивизии. Перед князем - 28 лет от роду он был генералом свиты Его Величества - открывались неограниченные возможности сделать "головокружительную карьеру".

Во время его бытности флигель-адъютанта он дружит с графом Бенкендорфом. В своих мемуарах, он вспоминает:
"В числе сотоварищей моих по флигель-адъютантству был Александр Христофорович Бенкендорф, и с этого времени были мы сперва довольно знакомы, а впоследствии в тесной дружбе. Бенкендорф тогда воротился из Парижа при посольстве и, как человек мыслящий и впечатлительный, увидел, какие услуги оказывает жандармерия во Франции. Он полагал, что на честных началах, при избрании лиц честных, смышленых, введение этой отрасли соглядатайства может быть полезно и царю, и Отечеству; приготовил проект о составлении этого управления, пригласил нас, многих его товарищей, вступить в эту когорту, как он называл добромыслящих, и меня в их числе. Проект был представлен, но не утвержден. Эту мысль Александр Христофорович осуществил при восшествии на престол Николая, в полном убеждении, в том я уверен, что действия оной будут для охранения от притеснений, для охранения вовремя от заблуждений. Чистая его душа, светлый его ум имели это в виду, и потом, как изгнанник, я должен сказать, что во все время моей ссылки голубой мундир не был для нас лицами преследователей, а людьми, охраняющими и нас, и всех от преследований".

Но Волконский "головокружительную карьеру" не сделал. Его продвижение по карьерной лестнице вдруг затормозилось.

В августе 1818 г. его бригада была расформирована, а новую бригаду он не получил. Вместо этого он был "назначен состоять при дивизионном начальнике оной же дивизии", что было фактически понижением в чину. В ноябре того же года его шурин, начальник главного штаба и ближайший друг Императора - Петр Михайлович Волконский, просил государя назначить его "шефом Кирасирского полка", но получил "решительный отказ".

До самого своего ареста в 1826 г. Сергей Волконский, не получив ни одного повышения по чину. В чем причина?

Сергей Волконский, будучи флигель-адъютантом императора, был у него всегда на виду и после окончания войны. Александр I интересовался не только его военной службой, но и его общим поведением. Наверное, император надеялся, что после войны молодой генерал-майор остепенится, избавится от своих дурных гусарских привычек и повзрослеет. Но этого не произошло. Как вспоминает Сергей Волконский, царь называл его "мсье Серж" - "в отличие от других членов" семьи Волконских, с которыми ему приходилось иметь дело.

"Гусарство" "мсье Сержа" и его друзей стали немало раздражать императора. Волконский вспоминает, как после одной из очередных "проказ" государь не хотел здороваться с ним и его однополчанами-кавалергардами. Еще в 1810 году государь "был весьма сух" с ним после его высылки из Молдавской армии. По всей вероятности Александр I терпел до поры до времени проказы "мьсе Сержа" и решил, что, несмотря на все заслуги и неоспоримую личную отвагу Волконского, такие офицеры в высших эшелонах военного начальства ему не нужны.

В конце 1819 года в жизни и в мировоззрения Сергея Волконского произошел крутой поворот: сделав первый шаг на пути революционера, он вступил в Союз благоденствия. Он терпел должность "состоящего" при дивизионном начальнике, но обидевшись на императора, уехал в бессрочный отпуск, намереваясь съездить еще раз за границу.

В Киеве он случайно встретил своего старого приятеля, генерал-майора Михаила Федоровича Орлова. Орлов уже давно состоял в тайном обществе, и на его киевской квартире встречался кружок "вольнодумцев" и людей либеральных убеждений. Там он убедился в том, что существует "иная колея действий и убеждений", нежели та, к которой он привык. "Я понял, что преданность отечеству должна меня вывести из душного и бесцветного быта ревнителя шагистики и угоднического царедворничества", "с этого времени началась для меня новая жизнь, я вступил в нее с гордым чувством убеждения и долга уже не верноподданного, а гражданина и с твердым намерением исполнить во что бы то ни стало мой долг исключительно по любви к отечеству".

Через некоторое время Сергей Волконский встретился с полковником Павлом Пестелем с человеком, который произвел на него очень большое впечатление: "Общие мечты, общие убеждения скоро сблизили меня с этим человеком и вредили между нами тесную дружескую связь, которая имела исходом вступление мое в основанное еще за несколько лет перед этим тайное общество", - писал он в своих Записях.

Перемены в мировоззрении Сергея Волконского произошли, конечно, не за ночь и не из-за личной обиды, как у девицы, на Александра I. Первые либеральные идеи зародились у него, как у многих молодых русских офицеров, в 1813 году во время заграничных походов по Европе, где он общался "с разными частными лицами тех мест, где находился". Потом в 1814 и 1815 годах он побывал в Лондоне и Париже. Там он оказался в кругу общения с такими видными либералами тех времен как писательницей Мадам де Сталь, и ее многолетним гражданским мужем Бенжамен Констан, и встречался с членами английской оппозиции. Однако одно дело мило беседовать и философствовать за чашкой чая с Мадам де Сталь и делиться рассуждениями о Монтескье и Вольтере, другое дело призывать к государственном перевороту даже мирным путем, не говоря уж о революции. От светских салонов Лондона и Парижа до Сенатской площади в Петербурге очень далеко. У Толстого Пьер Безухов был поклонником Руссо, а князь Андрей Болконский был попечителем Монтескье, проповедовавшего идеи всеобщего равенства и перевоспитания человека.
(Впрочем, позвольте личную заметку: автор данной статьи тоже увлекался произведениями Монтескье когда изучал французскую литературу в Оксфордском университете).

До революционного образа мышления у Сергея Волконского, не горя уж о каких либо действия, как и до Сенатской площади, было еще очень далеко. Кроме того, из письма 1815 года явствует, что главным "либералом" в глазах будущего декабриста был император Александр I:
"Либеральные идеи, которые он провозглашает и которые он стремится утвердить в своих государствах, должны заставить уважать и любить его как государя и как человека".

Семена более радикальных идей о революции, вплоть до цареубийства посеет в нем лишь через несколько лет Павел Пестель.

"Вступление мое в члены тайного общества было принято радушно прочими членами, и я с тех пор стал ревностным членом оного, и скажу по совести, что я в собственных моих глазах понял, что вступил на благородную стезю деятельности гражданской" - писал Сергей Волконский в мемуарах.

В 1820 году вместо того чтобы совершить еще одно турне по Европе "туристом" Волконском уезжает на место службы - в глухой украинский город Умань. И в 1823-г., император Александр I уже выражал "удовольствие" по поводу того, что "мсье Серж" "остепенился", "сошел с дурного пути"

Но к этому времени будущий декабрист уже шел по другому пути, о чем, впрочем, было известно и государю.

"Во время Высочайшего смотра 2-й армии, он получил от императора Александра I "предостерегательный намек" - о том, что "многое в тайном обществе было известно". Довольный состоянием бригады Волконского, Александр похвалил князя за "труды". При этом монарх добавил, что "мсье Сержу" будет "гораздо выгоднее" продолжать заниматься своей бригадой, чем "управлением" Российской империи"", отмечает в своем эссе профессор О.И. Киянская. Далее, она пишет:

"Вступив в заговор, генерал-майор Сергей Волконский которому к тому времени уже исполнился 31 год, полностью попал под обаяние и под власть адъютанта главнокомандующего 2-й армией П.Х. Витгенштейна, 26-летнего ротмистра Павла Пестеля. В момент знакомства с Волконским Пестель - руководитель Тульчинской управы Союза благоденствия, а с 1821 г. он - признанный лидер Южного общества, председатель руководившей обществом Директории. Вместе с Пестелем Волконский начинает готовить военную революцию в России".

И, пожалуй, главное: "Несмотря на личную симпатию к императору Александру I, которая с годами не прошла, Волконский разделял и "намерения при начатии революции - покуситься на жизнь Государя императора и всех особ августейшей фамилии". Между тем, активно участвуя в заговоре, Волконский не имел никаких "личных видов". Если бы революция победила, то сам князь от нее ничего бы не выиграл. Он мог рассчитывать на военную карьеру: стать полным генералом, главнокомандующим, генерал-губернатором или, например, военным министром. Однако всех этих должностей он мог достичь и без всякого заговора и связанного с ним смертельного риска, просто терпеливо "служа в государевой службе"".

В личной жизни Сергея Волконского тоже произошли перемены. Вместо любовных похождений гусарского "плейбоя" у него появляются серьезные намерения и чувства. В 1824 г. Волконский делает предложение Марии Николаевне Раевской, дочери прославленного генерала, героя Бородинского сражения 1812 года. "Ходатайствовать" за него Волконский попросил своего друга Михаила Орлова, женатого на старшей дочери Раевского, Екатерине. В семье генерала Н. Н. Раевского, было четыре дочери. В 1820 году, когда Александр Пушкин повстречался с ними в Крыму, Екатерина была уже барышней взрослой, остальные же - Елена, Мария, Софья - совсем юными. "Все его дочери - прелесть", - писал Пушкин брату.

Мария Раевская

Генерал Раевский несколько месяцев думал, но, в конце концов, согласился на брак его дочери. Ей было 19 лет от роду, и она была на 19 лет моложе жениха.

Свадьба состоялась 11 января 1825 г. в Киеве; посаженным отцом жениха был его брат Николай Репнин-Волконский, шафером - Павел Пестель.

Год спустя, 7 января 1826 г. Сергей Волконский арестован. За 5 дней до его ареста Мария родила ему сына Николая. Родные, опасаясь за ее здоровье после трудных родов, долго скрывали от нее правду об аресте мужа.

До свадьбы молодая Мария Раевская по-настоящему не знала своего жениха, а после свадьбы Волконский погрузился как в служебные, так и в конспиративные дела тайного общества.

О подвиге Марии Волконской, о ее решении разделить участь с мужем и следовать за ним в Сибирь на каторгу и ссылку известно, наверное, каждому человеку, умеющему читать по-русски. Ограничимся здесь лишь словами ее отца генерала Раевского, который был в самом эпицентре битвы на Бородинском поле, и чудом остался в живых, защищая "батарею Раевского", которую французы прозвали "редутом смерти": "Я прокляну тебя, если ты не вернешься через год!" - прокричал он, сжав кулаки. Перед смертью старик Раевский, не доживший до возвращения его дочери из Сибири, показывая на портрет дочери Марии, произнес: "Вот самая удивительная женщина, которую я знал!"

"Вид его кандалов, так взволновал и растрогал меня, что я бросилась перед ним на колени и поцеловала сначала его кандалы, а потом и его самого" - приехав после разлуки в Нерчинские рудники, вспоминала Мария Волконская.

Нерчинский рудник - гравюра

Не менее известна и судьба декабриста Сергея Волконского.

Через неделю после ареста Волконского привезли в Петербург. Допрашивал его новый император Николай I. . В течение всего следствия Волконский играл роль "дурака" и солдафона, похоже, что он делал это убедительно. "Сергей Волконский набитый дурак, таким нам всем давно известный, лжец и подлец в полном смысле, и здесь таким же себя показал. Не отвечая ни на что, стоял как одурелый, он собой представлял самый отвратительный образец неблагодарного злодея и глупейшего человека", - так на ответы и поведение князя отреагировал император.

В частности, Волконский был обвинен в том, что он "участвовал согласием в умысле на цареубийство и истребление всей императорской фамилии; участвовал в управлении Южным Обществом и старался о соединении его с Северным", Он был найден виновным, и приговорен к 20 годам каторги и вечному поселению.

О жизни Волконских, сначала в ужасных каторжных условиях в Благодатском руднике в Нерчинске, затем в ссылочных, но весьма терпимых условиях около Иркутска, об амнистии императора Александра II - обо всем этом написано множество научных и литературных произведений. И тут не следует повторять путь уже пройденный более компетентными специалистами и историками чем я. В связи с этим хотел бы обратить внимание читателя на очень познавательную статью, появившейся в Интернете доктора исторических наук, профессора РГГУ Оксаны Ивановны Киянской. Многие факты и соображения, приведенные ею, легли в основу данного небольшого труда.

Ограничусь лишь несколькими заключительными штрихами. Сначала, - о некоторой "причудливости" князя Сергея, которую он унаследовал у своего отца - легендарного оренбургского губернатора Григория Семеновича Волконского и которая его сопровождала, в меньшей или большей степени всю жизнь, но особенно выразилась на склоне лет.

"Старик Волконский - ему уже тогда было около 60 лет - слыл в Иркутске большим оригиналом. Попав в Сибирь, он как-то резко порвал связь с своим блестящим и знатным прошедшим, преобразился в хлопотливого и практического хозяина и именно опростился, как это принято называть нынче. С товарищами своими он хотя и был дружен, но в их кругу бывал редко, а больше водил дружбу с крестьянами; летом пропадал по целым дням на работах в поле, а зимой любимым его времяпровождением в городе было посещение базара, где он встречал много приятелей среди подгородних крестьян и любил с ними потолковать по душе о их нуждах и ходе хозяйства. Знавшие его горожане немало шокировались, когда, проходя в воскресенье от обедни по базару, видели, как князь, примостившись на облучке мужицкой телеги с наваленными хлебными мешками, ведет живой разговор с обступившими его мужиками, завтракая тут же вместе с ними краюхой серой пшеничной булки. Когда семья переселилась в город и заняла большой двухэтажный дом, в котором впоследствии помещались всегда губернаторы, то старый князь, тяготея больше к деревне, проживал постоянно в Урике и только время от времени наезжал к семейству, но и тут - до того барская роскошь дома не гармонировала с его вкусами и наклонностями - он не останавливался в самом доме, а отвел для себя комнатку где-то на дворе - и это его собственное помещение смахивало скорее на кладовую, потому что в нем в большом беспорядке валялись разная рухлядь и всякие принадлежности сельского хозяйства; особенной чистотой оно тоже похвалиться не могло, потому что в гостях у князя опять-таки чаще всего бывали мужички, и полы постоянно носили следы грязных сапогов. В салоне жены Волконский нередко появлялся запачканный дегтем или с клочками сена на платье и в своей окладистой бороде, надушенный ароматами скотного двора или тому подобными несалонными запахами. Вообще в обществе он представлял оригинальное явление, хотя был очень образован, говорил по-французски, как француз, сильно грассируя, был очень добр и с нами, детьми, всегда мил и ласков; в городе носился слух, что он был очень скуп".
Белоголовый Н.А. Из воспоминаний сибиряка о декабристах. В кн.: Русские мемуары. Избранные страницы. М., 1990.

Не суждено было быть счастливому концу совместной жизни в Сибири Сергея и Марии Волконских. По мере того, как их быт в Иркутске принимал нормальные и цивилизованные формы, отношения между ними становились все более натянутыми.

А в августе 1855 года в Сибирь доходит известие о смерти Николая I. Как не странно, по свидетельству современников Сергей Волконский "плакал как ребенок". Мария Волконская покидает мужа и уезжает из Иркутска. Совместная жизнь супругов к этому времени стала невозможной. По иронии судьбы через несколько дней после ее отъезда новый император Александр II провозглашает амнистию оставшимся в живых декабристам. Сергей Волконский задерживается в Сибири еще год и в сентябре 1956 года возвращается в Россию, но остается под надзором полиции. По словам И. Аксакова Волконский "возвратился в Москву маститым старцем, умудренным и примиренным, полным горячего, радостного сочувствия к реформам царствования Александра II, преимущественно к крестьянскому делу, полным незыблемой веры в Россию и любви к ней, и высокой внутренней простоты".

С. Г. Волконский: М. Гордижиани

Сергей Григорьевич Волконский - каторжник и князь писал свои Записи до самого последнего дня. Свою собственную жизнь он оценил так: "Избранный мною путь довел меня в Верховный уголовный суд, и в каторжную работу, и к ссылочной жизни тридцатилетней, но все это не изменило вновь принятых мною убеждений, и на совести моей не лежит никакого гнета упрека".

Сергей Волконский скончался 28 ноября 1865 г., на 2 года пережив свою жену, оставшись верным своей любимой поговорке "каков в колыбели, таков и в могиле".

Если из всех Волконских - участников наполеоновских войн генерал-фельдмаршал Петр Михайлович был самым заслуженным, генерал-лейтенант Сергей Михайлович самым недооцененным, генерал-лейтенант Николай Репнин-Волконский самым несправедливо обиженным судьбой и властью, то генерал-майор Сергей Григорьевич вошел в историю своей личностью, как самый незаурядный и яркий.

«Во глубине сибирских руд

Храните гордое терпенье,

Не пропадет ваш скорбный труд

И дум высокое стремленье»

А. С. Пушкин

Введение

14 декабря 2015 года исполнится 190 лет со дня событий, произошедших на Сенатской площади в г. Санкт-Петербурге - восстания декабристов. Почти два столетия назад представители самых известных и знатных дворянских фамилий выступили за реализацию принципов гражданского общества - свободы слова, печати, собраний, передвижений, социальную справедливость, верховенство закона во всех сферах жизни, устранение сословных ограничений.

Однако их высоким идеям не суждено было осуществиться. Крепостная Россия не была готова к реализации подобных идей ни теоретически, ни практически. Поэтому стремление к освобождению страны, ее трудового народа обернулось для его сторонников казнями, ссылками в Сибирь, каторгой и тюремным заключением.

А начиналось все задолго до указанных событий, когда в 1816 году в Петербурге образовалось тайное общество из нескольких гвардейских офицеров под руководством Никиты Муравьева, названное «Союзом спасения», которое имело целью «содействовать в благих начинаниях правительству в искоренении всякого зла в управлении и в обществе» . Через два года, развиваясь и расширяясь, общество изменило свое название на «Союз благоденствия». Однако к 1821 году с появлением в нем радикально настроенных участников, предлагавших насильственные проекты, общество распалось, и на его обломках образовались два новых союза - Северный и Южный. Первоначально Северным союзом руководил Никита Муравьев. В 1823 году к нему присоединился К. Рылеева, отставной артиллерист, который, в последствие, и возглавил Северное общество, где господствовали конституционно-монархические стремления.

Предводителем Южного общества стал командир пехотного Вятского полка Павел Пестель - умный, образованный и решительный человек, который поддерживал республиканские идеи усовершенствования общества.

Неизвестно было бы в истории России 14 декабря, если бы не стечение обстоятельств. В 1827 году в г. Таганроге умер император Александр I, не оставив сына-наследника, поэтому по закону о престолонаследии, трон должен был перейти к его родному брату Константину, однако он уже в 1822 году в своем письме отказался от престола. Поэтому Александр I манифестом 1823 года назначил преемником своего младшего брата Николая. Однако это было сделано в полной секретности, с подписью императора «вскрыть после моей смерти». Поэтому Николай не знал о грядущем престолонаследии, и в результате, после смерти Александра I, Николай присягнул на верность Константину, находящемуся в Польше, а Константин, в свою очередь, Николаю. В конце концов, Николай согласился принять оказанную ему честь и назначил присягу войск и общества на 14 декабря 1825 года.

Вся эта таинственность и неразбериха, окружавшая вступление на престол, привели к образованию различных слухов, толков, разговоров и сомнений, что, в свою очередь, привело к выходу на Сенатскую площадь двух тысяч человек - гвардейских солдат и членов тайного общества.

На протяжении всего дня мятежники, с одной стороны, а Николай с верными ему полками, с другой, стояли, ничего не предпринимая. Наконец, Николая уговорили закончить все до наступления ночи. «Дали холостой залп, он не подействовал; выстрелили картечью - каре рассеялось; второй залп увеличил число трупов. Этим кончилось движение 14 декабря» .

Расследование происшедшего занималась Особая следственная комиссия, созданная императором Николаем I, под руководством военного министра А.И. Татищева. Всего под следствием оказалось 579 человек, из которых виновными было признано 289. Из них 121 предан специально образованному Верховному уголовному суду, который 29 июня (10 июля) 1926 г. приговорил пятерых декабристов к смертной казни через четвертование, 31 — к смертной казни через повешение, остальных - к разным срокам каторги и ссылки .

Однако 10 (22) июля 1826 г. император Николай I смягчил приговор, сохранив смертную казнь через повешение только для главных «зачинщиков» - П.И. Пестеля, С.И. Муравьева-Апостола, М.П. Бестужева-Рюмина, Г.П. Каховского и К.Ф. Рылеева. Казнь состоялась в ночь на 13 (25) июля 1826 года в Петропавловской крепости в Петербурге.

По свидетельству очевидцев, С.И. Муравьеву-Апостолу, М.П. Бестужеву-Рюмину и К.Ф. Рылееву пришлось дважды испытать ужасы эшафота. Первоначально «плохо затянутые веревки соскользнули по верху шинелей, и несчастные попадали вниз в разверстую дыру, ударяясь о лестницы и скамейки. Помост немедленно поправили и взвели на него упавших. Рылеев, несмотря на падение, шел твердо, но не мог удержаться от горестного восклицания: «И так скажут, что мне ничто не удавалось, даже и умереть!». Другие уверяют, будто он, кроме того, воскликнул: «Проклятая земля, где не умеют, ни составить заговора, ни судить, ни вешать!» . Слова эти приписываются и его соратнику С. Муравьеву-Апостолу. Беркопф упоминал еще о словах П. Каховского, который перед казнью сказал: «Щуку поймали, а зубы остались». За неисправность виселицы гарнизонного военного инженера Матушкина разжаловали в солдаты на одиннадцать лет. Затем его снова произвели в офицеры, о чем он сам рассказывал вице-президенту Петербургской Медико-Хирургической академии И. Т. Глебову, находясь при постройках Академии . Все остальные члены Северного и Юного обществ были (за исключением А.Н. Муравьева) лишены чинов и дворянства. В зависимости от степени вины их разделили на 11 разрядов: 107 из них отправлены в Сибирь (88 на каторгу, 19 на поселение), 9 разжалованы в солдаты, 40 декабристов были осуждены другими судами, 120 подверглись внесудебным репрессиям (заточение в крепость, разжалование, перевод в действующую армию на Кавказ, передача под надзор полиции и др.) .

Князь С. П. Трубецкой - представитель Северного общества

Князь Сергей Петрович Трубецкой родился 29 августа (9 сентября) 1790 года в семье предводителя дворянства Нижегородской губернии, князя Петра Сергеевича Трубецкого и княгини Грузинской Дарьи Александровны. Первоначально получил домашнее образование, как и большинство его современников, затем слушал лекции в Московском университете, продолжил обучение в Париже. Начал службу в чине подпрапорщика Семёновского полка, через два года был произведён в прапорщики, в 1812 году в поручики. Участвовал в сражениях при Бородино, Малоярославце, Люцене, Бауцене, Кульме, проявив себя как храбрый, самоотверженный воин.

Трубецкой одним из первых вместе с Александром и Никитой Муравьевыми пришел к мысли о необходимости образования тайного общества, которое и было сформировано в феврале 1817 г. под названием «Союза спасения» или «истинных и верных сынов отечества». Трубецкой являлся одним из организаторов Северного общества. Он был избран диктатором восстания, но на Сенатскую площадь 14 декабря 1825 г. не пришел, т.к. был категорически против кровопролития и любого насилия против царской семьи, которое предлагал радикально настроенный П. Пестель.

После печальных событий на Сенатской площади, как один из руководителей движения декабристов, он был арестован 15 декабря и препровожден в Петропавловскую крепость.

После дознания и расследования по делу С. П. Трубецкому был вынесен приговор - смертная казнь, который позже был заменен вечной каторжной работой. Спустя время бессрочная каторга был заменена реальными сроками - сначала по манифесту от 22 августа 1826 года в честь коронации Николая I срок сокращался до 20 лет, в 1832 году его сократили до 15 лет, а в 1835 году — до 13 лет.

Узнав о судьбе мужа, жена Трубецкого - Екатерина Ивановна, пожелала сопровождать его в Сибирь. На что император Николай I, видя безуспешность уговоров, сказал: «Ну, поезжайте, я вспомню о вас!», а императрица Александра Фёдоровна прибавила: «Вы хорошо делаете, что хотите последовать за своим мужем, на вашем месте, и я не колебалась бы сделать то же!» .

Первоначально Сергей Петрович Трубецкой отбывал наказание в Нерчинских рудниках, позднее — на Петровском заводе, а в 1839 году по отбытии каторги поселился в селе Оёк Иркутской губернии.

После объявления амнистии императором Александром II от 22 августа 1856 года, Трубецкой, как и остальные оставшиеся в живых декабристы, был восстановлен в правах дворянства. Его дети по указу от 30 августа 1856 года могли пользоваться княжеским титулом. Трубецкой не имел права постоянно жить в Москве и приезжал туда наездами с разрешения полиции. По отзыву одного современника, он был в это время «добродушен и кроток, молчалив и глубоко смиренен». Трубецкой умер в Москве в 1860 году. Однако о месте его захоронения ничего не известно.

1. Князь С. Г. Волконский - представитель Южного общества

Сергей Григорьевич Волконский родился в 1788 г. в селе Вороньки, близ Бобровицы (в настоящее время Черниговская область, Украина). Получил домашнее образования, затем, по его собственным словам, «четырнадцати лет возраста моего поступил в общественное частного лица заведение - в институт аббата Николя - заведение, славившееся тогда как лучшее. Но по совести должен опять высказать, хоть и уважаю память моего наставника, что преподаваемая нам учебная система была весьма поверхностна и вовсе не энциклопедическая. Вышел я из института на восемнадцатом году моей жизни и в начале 1806 г. поступил в Кавалергардский полк поручиком. Тогда начался общественный и гражданский мой быт» .

В армии Сергей Волконский начал служить в чине поручика в лейб-гвардии кавалергардского Конного полка. Он принимал участие в войне 1806-1807 гг. Четвертой коалиции - Пруссии, Саксонии и России - с Францией. После Прусской кампании поручик Сергей Волконский переводится на другой фронт; участвовал в русско-турецкой войне 1806-1812 гг., в Отечественной войне 1812 года с Наполеоном, в частности, как участник и организатор партизанского движения.

За высокие достижения, мужество и героизм, он был удостоен следующих наград: ордена Св. Георгия 4-го класса; ордена Св. Анны 1-й и 2-й степени; ордена «За заслуги»; ордена Красного орла 2-й степени. За отличия в сражениях при Гросс-Беерене и Денневице был пожалован 15 сентября в генерал-майоры.

Сергей Григорьевич Волконский - единственный генерал действительной службы, принявший непосредственное участие в восстании декабристов. В 1819 году он вступил в «Союз благоденствия», в 1821 году — в Южное общество. С. Волконского арестовали 7 января 1826 г. по месту службы, в Умани, где он командовал 1-й бригадой 19-й пехотной дивизии, привезли в Санкт-Петербург и заключили в Петропавловскую крепость.

Допрашивал его новый император Николай I. Волконский во время следствия убедительно играл роль «дурака» и солдафона, из чего государь сделал следующий вывод: «Сергей Волконский набитый дурак, таким нам всем давно известный, лжец и подлец в полном смысле, и здесь таким же себя показал. Не отвечая ни на что, стоял как одурелый, он собой представлял самый отвратительный образец неблагодарного злодея и глупейшего человека» .

За участие в восстании 14 декабря 1825 г., он был осуждён по 1-му разряду, лишён чинов и дворянства. 10 июня 1826 года приговорён к «отсечению головы», но по Высочайшей конфирмации от 10 июля 1826 года смертный приговор был заменён на 20 лет каторжных работ (22 августа 1826 г. срок сокращён до 15 лет, в 1832 г. - до 10 лет).

После казни пятерых декабристов, осужденных Волконского, Трубецкого, Муравьева, Давыдова отправили первой группой в Сибирь, которые прибыли на каторгу в августе 1826 года . Каторгу отбывал на Благодатском руднике, в Читинском остроге, на Петровском Заводе. В 1837 году на поселении в с. Урик. С 1845 г. проживал с семьёй в г. Иркутске.

Из воспоминаний Н. А. Белоголового, который лично знал С. Г. Волконского, следует: «Старик Волконский — ему уже тогда было около 60 лет — слыл в Иркутске большим оригиналом. Попав в Сибирь, он как-то резко порвал связь с своим блестящим и знатным прошедшим, преобразился в хлопотливого и практического хозяина и именно опростился, как это принято называть нынче. С товарищами своими он хотя и был дружен, но в их кругу бывал редко, а больше водил дружбу с крестьянами; летом пропадал по целым дням на работах в поле, а зимой любимым его времяпровождением в городе было посещение базара, где он встречал много приятелей среди подгородних крестьян и любил с ними потолковать по душе о их нуждах и ходе хозяйства….<…>. В салоне жены Волконский нередко появлялся запачканный дегтем или с клочками сена на платье и в своей окладистой бороде, надушенный ароматами скотного двора или тому подобными несалонными запахами. Вообще в обществе он представлял оригинальное явление, хотя был очень образован, говорил по-французски, как француз, сильно грассируя, был очень добр и с нами, детьми, всегда мил и ласков» .

После известия о смерти Николая I, Мария Волконская уехала из Иркутска, т. к. совместная жизнь супругов к этому времени стала невозможной. По иронии судьбы через несколько дней после ее отъезда новый император Александр II провозгласил амнистию оставшимся в живых декабристам. Сергей Волконский задержался в Сибири еще на год и в сентябре 1856 г. возвратился в Россию, но оставался под надзором полиции. С. Г. Волконскому было разрешено вернуться в Европейскую Россию, ему было возвращено дворянство, но не княжеский титул. Из наград по особой просьбе ему были возвращены воинский орден Георгия за Прейсиш-Эйлау и памятная медаль 1812 года.

Волконский С. Г. свою собственную жизнь оценил следующим образом: «Избранный мною путь довел меня в Верховный уголовный суд, и в каторжную работу, и к ссылочной жизни тридцатилетней, но все это не изменило вновь принятых мною убеждений, и на совести моей не лежит никакого гнета упрека» . Под конец жизни он поселился в имении зятя - селе Вороньках, где и скончался 28 ноября 1865 г., оставшись верным своей любимой поговорке «каков в колыбели, таков и в могиле».Похоронен в том же селе рядом с женой Марией Волконской, сопровождавшей его в ссылке.

"Пленительные образы! Едва ли

В истории какой-нибудь страны

Вы что-нибудь подобное встречали:

Их имена забыться не должны..."

Н.Некрасов

Глава II . Жены и дети декабристов

2.1. Княгиня Е. И. Трубецкая

Княгиня Екатерина Ивановна Трубецкая (в девичестве Лаваль), родилась 27 ноября 1800г. в Киеве в семье французского эмигранта, бежавшего от французской революции, управляющего третьей экспедицией особой канцелярии Министерства иностранных дел И. С. Лаваля и А. Г. Козицкой - владелицы большого медеплавильного завода, золотых приисков, происходившей из богатого купеческого рода. В свое время Александра Григорьевна одолжила королю Франции Людовику XVIII, находившемуся в эмиграции, 300 тысяч франков, за что признательный монарх наградил ее мужа графским титулом. Екатерина и ее сестры были прекрасно образованы и подолгу жили с родителями в Европе.

Со слов современников, мы имеем ее портрет: «Екатерина Ивановна Трубецкая, - вспоминал Андрей Розен, - была не красива лицом, не стройна, среднего росту, но когда заговорит, - так что твоя краса и глава - просто обворожит спокойным приятным голосом и плавною, умною и доброю речью, так все слушал бы ее. Голос и речь были отпечатком доброго сердца и очень образованного ума от разборчивого чтения, от путешествий и пребывания в чужих краях, от сближения со знаменитостями дипломатии» .

В 1819 году в Париже Екатерина Лаваль познакомилась с князем Сергеем Петровичем Трубецким, который был на десять лет старше её и считался завидным женихом: знатен, богат, умён, образован, имел венный опыт. А в 1821 году они сыграли свадьбу.

После ареста мужа, в декабре 1825 г. Екатерина Трубецкая написала ему письмо в Петропавловскую крепость: «Я, право, чувствую, что не смогу жить без тебя. Я все готова снести с тобою, не буду жалеть ни о чем, когда буду с тобой вместе. Меня будущее не страшит. Спокойно прощусь со всеми благами светскими. Одно меня может радовать: тебя видеть, делить твое горе и все минуты жизни своей тебе посвящать. Меня будущее иногда беспокоит на твой счет. Иногда страшусь, чтоб тяжкая твоя участь не показалась тебе свыше сил твоих... Мне же, друг мой, все будет легко переносить с тобою вместе, и чувствую, ежедневно сильнее чувствую, что как бы худо нам ни было, от глубины души буду жребий свой благословлять, если буду я с тобою» .

После ссылки мужа на каторгу, получив разрешение от императора Николая I на поездку, на следующий день, 24 июля 1826 года, Трубецкая выехала в Сибирь. Она была первой женой декабриста, которая отважилась на такой подвиг.

«Женщина с меньшею твердостью, - писал А. Е. Розен, - стала бы колебаться, условливаться, замедлять дело переписками с Петербургом и тем удержала бы других жен от дальнего напрасного путешествия. Как бы то ни было, не уменьшая достоинств других наших жен, разделявших заточение и изгнание мужей, должен сказать положительно, что княгиня Трубецкая первая проложила путь, не только дальний, неизвестный, но и весьма трудный, потому что от правительства дано было повеление отклонять ее всячески от намерения соединиться с мужем» .

В Иркутск она прибыла 16 сентября, преодолев 5725 верст тяжелейшего пути. Ей неожиданно посчастливилось встретиться с мужем. «Конвойные не успели оглянуться, как Трубецкой соскочил с повозки и обнял жену. Свидание длилось недолго. Декабристов увезли, а Трубецкая осталась в Иркутске, но выехать отсюда скоро ей не пришлось: здесь ее ожидали бесконечные и мучительные объяснения с иркутским губернатором Цейдлером» .

В Иркутске она провела долгих 5 месяцев, прежде чем добиться разрешения от губернатора И. Б. Цейдлера на продолжение своей поездки к месту ссылки мужа. Устав ждать, Е. И. Трубецкая написала И. Б. Цейдлеру: «Я готова пройти семьсот верст, которые отделяют меня от мужа, по этапу, плечом к плечу с каторжниками, но только не тяните больше, прошу вас, отправьте меня сегодня же!» .

Княгиня Трубецкая приехала первой. Увидев сквозь щель тюремного забора мужа, бывшего князя, в кандалах, в коротком оборванном тулупчике, подпоясанном веревкой, она упала в обморок .

Все женщины по прибытии в Сибирь давали подписку об отказе от семейной жизни. Свидания с мужьями разрешались по часу два раза в неделю в присутствии офицера. Поэтому женщины часами сидели на большом камне против тюрьмы, чтобы иногда перекинуться словом с узниками. Солдаты грубо прогоняли их, а однажды даже ударили Трубецкую. Женщины немедленно отправили жалобу в Петербург. А Трубецкая демонстративно устраивала перед тюрьмой настоящие приемы: усаживалась на стул и поочередно беседовала с арестантами, собравшимися внутри тюремного двора. Беседа имела одно неудобство: приходилось довольно громко кричать, чтобы услышать друг друга .

Почти четыре года супруги продолжали видеться от свидания к свиданию. Затем декабристки получили разрешение от шефа жандармов жить в тюрьме вместе со своими мужьями. И 30 сентября 1830 г. Лепарский рапортовал Бенкендорфу: «Я дозволил всем девяти женам государственных преступников, при команде моей живущим, по настоятельной просьбе первых проживать в казарме со своими мужьями» .

Дом Трубецких, как и дом Волконских, был настоящим центром встреч и общения декабристов, живших на поселении вблизи Иркутска. «Обе хозяйки - Трубецкая и Волконская - своим умом и образованием, а Трубецкая - и своею необыкновенной сердечностью были, как бы созданы, чтобы сплотить всех товарищей в одну дружескую колонию», - писал позднее в своих воспоминаниях воспитанник декабристов и частый гость в их домах Н.А. Белоголовый .

У Екатерины Ивановны долго не было детей, только через девять лет появился их первенец - дочь Александра. Всего у Трубецких было четыре дочери - Александра, Елизавета, Зинаида, Софья и три сына - Никита, Владимир, Иван. Из семерых детей Трубецких только четверо выросли и покинули Сибирь. Последняя дочь Софья, родившаяся через год после Ивана, прожила только 13 месяцев.

Рождение детей, их утрата подрывали силы Екатерины Ивановны. Всю весну и лето 1854 г. она проболела и уже не могла вставать, ее мучил сухой кашель и ревматизм. В 7 часов утра 11 октября 1854 г. она скончалась на руках мужа и детей. В последний путь жену «государственного преступника» провожал весь Иркутск. Могила Е.И. Трубецкой и ее детей находится на территории Знаменского монастыря в г. Иркутске. Согласно Постановлению Совета Министров РСФСР № 1327 от 30.08.1960 г. она является памятником истории федерального значения и охраняется государством. На мемориальной доске, установленной в 1981 г., написано: «Здесь похоронена жена декабриста С.П.Трубецкого Екатерина Ивановна, ум. 11 октября 1854 г. и их дети Никита, Владимир и Софья».

2.2. Княгиня М. Н. Волконская

Мария Николаевна Волконская (в девичестве Раевская) родилась 25 декабря (6 января) 1805/1806/1807 в поместье Воронки, Черниговской губернии. Она получила домашнее образование, была отличной пианисткой, обладала прекрасным голосом, говорила на нескольких иностранных языках.

В 1824 г. С. Г. Волконский сделал предложение Марии Николаевне Раевской, дочери прославленного генерала, героя Бородинского сражения 1812 года. Невесте было 19 лет, и она была на 19 лет моложе жениха. Свадьба состоялась 11 января 1825 г. в Киеве. Посаженным отцом жениха был его брат Николай Репнин-Волконский, а шафером - Павел Пестель.

В конце 1825 года, ожидая ребёнка, Мария Николаевна жила в имении родителей. Она родила своего первенца - сына Николая - 2 января 1826 года и ничего не знала о событиях 14 декабря и об аресте мужа, т.к. ее родные скрывали от нее правду, боясь за ее здоровье.

«Жены декабристов могли видеть, как глубокой ночью фельдъегери отвозили их мужей из дворца в крепость, как бесшумно открывались Петровские ворота и люди исчезали в этой каменной могиле. В первое время нельзя было даже думать о свидании с ними: из уст в уста передавались подробности царских допросов, по городу носились страшные слухи. Позже стало известно, что разрешение на свидание можно получить только от самого императора или от шефа жандармов Бенкендорфа» .

После оглашения приговора Мария Николаевна приняла решение следовать за мужем в Сибирь. Узнав об этом, отец сказал: «Я прокляну тебя, если ты не вернешься через год!». Перед смертью старик Раевский, не доживший до возвращения своей дочери из Сибири, показывая на ее портрет, произнес: «Вот самая удивительная женщина, которую я знал!» .

Решение сразу нескольких жен декабристов следовать за мужьями в Сибирь вызвало широкий общественный резонанс, поэтому на их пути были предприняты всевозможные препоны, чтобы отговорить их от поездки. Жен декабристов предупреждали о том, что они потеряют прежнее звание, «…то есть будет признаваема не иначе, как женою ссыльнокаторжного <…> ибо даже и начальство не в состоянии будет защищать ее от ежечасных могущих быть оскорблений от людей самого развратного, презрительного класса, которые найдут в том как будто некоторое право считать жену государственного преступника, несущего равную с ним участь, себе подобною….. Дети, которые приживутся в Сибири, поступят в казенные заводские крестьяне. Ни денежных сумм, ни вещей многоценных с собой взять не дозволено. <…> Отъездом в Нерчинский край уничтожается право на крепостных людей, с ними прибывших» .

В Резолюции императора Николая I говорилось: «Я поручил Волконской предостеречь молодую женщину от такого ужасного путешествия; во всяком случае, я не могу согласиться на сопровождение почтальона, так как это означало бы действовать не в духе моих советов, а как раз наоборот» .

За день до своего отъезда, в честь Марии Николаевны в доме невестки Зинаиды Волконской был устроен прощальный музыкальный вечер. Из воспоминаний непосредственного очевидца, брата поэта Веневитинова, следует: «Вчера провел я вечер, незабвенный для меня. Я видел во второй раз и еще более узнал несчастную княгиню Марию Волконскую... Она нехороша собой, но глаза ее чрезвычайно много выражают. Третьего дня ей минуло двадцать лет» .

Мария Волконская прибыла в Благодатский рудник 12 февраля 1827 года, последов за мужем в Читу (1827), а затем в Петровский завод (1830). Она вела обширную переписку по поручению декабристов с их родственниками и знакомыми.

Из документальных источников мы узнаем, что «Марья Николаевна, была дама совсем светская, любила общество и развлечения и сумела сделать из своего дома главный центр иркутской общественной жизни. Говорят, она была хороша собой, но, с моей точки зрения 11-летнего мальчика, она мне не могла казаться иначе, как старушкой, так как ей перешло тогда за 40 лет; помню ее женщиной высокой, стройной, худощавой, с небольшой относительно головой и красивыми, постоянно щурившимися глазами. Держала она себя с большим достоинством, говорила медленно и вообще на нас, детей, производила впечатление гордой, сухой, как бы ледяной особы, так что мы всегда несколько стеснялись в ее присутствии; но своих детей, Мишеля и Нелли она любила горячо и, хотя и баловала их, но в то же время, строго следила сама за их воспитанием» .

Мария Николаевна Волконская умерла в 1863 году в Чернигове от болезни сердца и похоронена рядом с мужем на своей малой родине в селе Вороньки Черниговской области. Над их могилами был воздвигнут храм-усыпальница, который был разрушен в советское время. Но в 1975 г. примерно на этом месте устроен мемориал декабристов с кенотафами взамен утраченных надгробий.

2.3. Потомки декабристов

Спустя шестнадцать лет по случаю бракосочетания наследника Александра Николаевича был пересмотрен вопрос «о детях, рожденных в Сибири от сосланных туда государственных преступников, вступивших в брак в дворянском состоянии до постановления о них приговора» .

Согласно высочайшей милости из закона следовало: «Из сострадания к их родительницам, пожертвовавшим всем для исполнения супружеских обязанностей», разрешалось принять детей в казенные учебные заведения, но при условии, что дети не будут носить фамилии отцов и станут именоваться по их отчествам, т. е. не Трубецкими, а Сергеевыми, не Муравьевыми, а Никитиными. На это согласились лишь Давыдовы, Трубецкие, Волконские и Муравьевы отказались

«Отнятие у дочери моей фамильного ее имени поражает существо невинное и бросает тень на священную память матери и супруги. Отдача дочери моей в чужие руки довершила бы ее сиротство», - писал В. Я. Руперту Никита Муравьев. Мария Волконская в письме брату Александру более откровенно изливала «крик сердца»: «Отказаться от имени отца — это такое унижение, подвергнуть которому своих детей я не могу взять на себя» .

Надо отдать и детям должное, что никто из них не противился родительской воле, добровольно остался в отчем доме на своей малой родине, в Сибири. Они не предали своих родителей, не отказались от них, своей фамилии, нескольких поколений своих предков, пожелав себе лучшей участи. Многие из них прекрасно учились, обладали выдающимися личностными качествами.

Из воспоминаний современников, лично знавших и живших по соседству с декабристами, следует: «Старшая Саша - «добра как ангел»; «чудная девочка до того привязана к родителям, что не хочет решиться их оставить; преумнейшая особа и одарена многими талантами» . Когда Саше было только два года, Якушкин, предсказывал: «Добрая Катерина Ивановна... занимается своей Сашинъкой беспрестанно, и к тому же так благоразумно, что Сашинька теперь уже премилое дитя и, наверно, будет преблаговоспитанная девушка» .

В воспитании Миши и Нелли Волконских решающее слово принадлежало матери. Для красавицы Нелли — это замужество (к сожалению, только третий брак ее оказался прочным; два первых мужа скоро умерли). Для Миши — служебная карьера. В 1849 он окончил с золотой медалью Иркутскую гимназию. В ноябре того же года был определен на службу в главное управление Амурского края, где состоял чиновником особых поручений при генерал-губернаторе Восточной Сибири графе Н.Н.Муравьёве-Амурском.

В дальнейшем успешно исполнял разнообразные и ответственные поручения: дважды был командирован в Маньчжурию для переговоров по поводу отношений с Китаем, руководил мерами по прекращению эпидемии холеры среди переселенцев, прибывавших из внутренних губерний для заселения Восточной Сибири, принимал участия в первых Амурских экспедициях и занимался подготовкой снаряжения для них, привёл в порядок поселения по Якутско-Аянскому тракту, устроил первые русские крестьянские поселения на Амуре .

Символично, что 26 августа 1856 года, в день коронации императора Александра IIМихаила Сергеевича Волконского направили в Сибирь с Высочайшим манифестом о прощении декабристов. Кроме того, ему был дарован княжеский титул, принадлежавший его отцу до осуждения по делу декабристов.

Михаил Волконский сделал блестящую карьеру. В 1866 году его произвели в камергеры, в 1867 г. - в действительные статские советники. В январе 1876г. он получил чин тайного советника, пожалован в егермейстеры Двора Его Императорского Величества и определён состоять при Государственной канцелярии. В том же году был приглашён министром народного просвещения графом Д.А. Толстым на пост попечителя Петербургского учебного округа. В 1880 уволен с этой должности по собственному прошению и назначен почетным опекуном по ведомству императрицы Марии и членом Совета министра народного просвещения.

В сентябре 1882 года получил должность товарища министра народного просвещения, в последующие 13 лет председательствовал во всех главнейших комиссиях по этому ведомству и заменял министра в его отсутствие.

В марте 1885 года он стал сенатором, а через пять лет был пожалован в обер-гофмейстеры Двора Его Императорского Величества. В мае 1896 его назначили членом Государственного совета. С 1901 по 1905 гг. был определён к присутствию в Департаменте промышленности.

Михаил Сергеевич Волконский удостоен многих государственных наград, среди которых орден Св. Владимира 1-й степени, Св. Станислава 1-й степени, итальянского Командорского креста Св. Маврикия и Лазаря, персидского ордена Льва и Солнца 2-й степени со звездою, Бухарской золотой звезды 1-й степени с алмазами . Он прожил долгую и интересную жизнь и скончался на 71 году жизни.

Несмотря на нелегкую судьбу своих родителей, дети декабристов выросли, женились, вышли замуж, у них появились собственные дети. Но кем бы они ни стали, детские годы, проведенные среди честных и благородных людей с возвышенными идеалами, не прошли для них бесследно.

Заключение

Нелегкая доля выпала самим декабристам, их женам и потомкам. Пятеро из них лишились жизни, остальных постигла горечь унижения, разочарования, лишения званий, титулов, ссылка на каторгу в Сибирь. А ведь многие из них были военными людьми, которые не раз принимали участие в военных походах, отличались храбростью, проявляли отвагу и героизм на поле сражения. Для многих после восстания 14 декабря 1825 года наступил роковой перелом в судьбе, по которому они, вероятно, разделяли свою жизнь на «до» и «после».

Неудача восстания, его неподготовленность, смутные идеи о переустройстве России, которые во многом были утопичными, трагическое стечение обстоятельств, все это вместе взятое привело, на мой взгляд, к провалу восстания и такой трагичной судьбе ее участников, жизнь которых могла сложиться совершенно по-другому.

По-другому сложилась судьба не только самих декабристов, но их жен и детей. Одиннадцать декабристок - Е. И. Трубецкая, А.Г. Муравьёва, М.И. Волконская, Е.П. Нарышкина, А.И. Давыдова, П.Е. Анненкова (Полина Гебель), Н.Д. Фонвизина, А.В. Ентальцева, М.К. Юшневская - последовали за своими мужьями в Сибирь, на каторгу, в холодный, дикий край, пренебрегая комфортом, удобствами, терпя унижения и лишения, но оставаясь верными своим убеждениям, чувству долга, желая разделить все тяготы жизни и судьбы вместе со своими супругами.

Справедливо пишет в своих воспоминаниях Н. А. Белоголовый: «Как не почувствовать благоговейного изумления и не преклониться перед этими молоденькими и слабенькими женщинами, когда они, выросшие в холе и атмосфере столичного большого света, покинули, часто наперекор советам своих отцов и матерей, весь окружавший их блеск и богатство, порвали со всем своим прошлым, с родными и дружескими связями, и бросились, как в пропасть, в далёкую Сибирь, с тем, чтобы разыскать своих несчастных мужей в каторжных рудниках и разделить с ними их участь, полную лишения и бесправия ссыльно-каторжных, похоронив в сибирских тундрах свою молодость и красоту!» .

Е.Трубецкая была первой женой декабриста, которая изъявила желание следовать на каторгу за мужем, за ней последовала М. Волконская, подав пример остальным женщинам.

По утверждению П. Е. Анненковой «…. эти две прелестные женщины, избалованные раньше жизнью, изнеженные воспитанием, терпели всякие лишения и геройски переносили все. Одно время княгиня Трубецкая положительно питалась только черным хлебом и квасом. Таким образом, они провели почти год в Нерчинске, а потом были переведены в Читу. Конечно, в письмах своих к родным они не могли умолчать ни о Бурнашеве, ни о тех лишениях, каким подвергались, и, вероятно, неистовства Бурнашева были приняты не так, как он ожидал, потому что он потерял свое место, и только чрез длинный промежуток времени получил другое в Барнауле, где и умер .

Сибирскую ссылку пережили восемь из одиннадцати декабристок: первой умерла А. Г. Муравьева (1832 г.) еще в Петровском заводе; через семь лет после нее — К. П. Ивашева, на поселении в Туринске; Е. И. Трубецкая похоронена в 1854 г. в Иркутске, в одной могиле с тремя детьми.

Говоря о потомках декабристов, то согласно амнистии им были возвращены все утраченные ранее титулы, звания, фамилии. Многие из сыновей декабристов сделали блестящую военную карьеру, проявили свои лучшие личностные качества на государственной службе, принося пользу отечеству.

Помня о подвиге декабристов и их жен, в нескольких городах России -Адлере, Ангарске, Баргузине, Екатеринбурге, Иркутске, Каменке, Москве, Санкт-Петербурге, Ялуторовске - им установлены монументы, увековечивающие в памяти потомков их революционные идеи о переустройстве российского общества, их жизнь и судьбу.

Список литературы

Анненков В.Е. Воспоминания Полины Анненковой. Красноярск, 1974.

Анненкова П.Е. Записки жены декабриста // Своей судьбой гордимся мы. - Иркутск, 1973. - 235 c.

Белоголовый Н.А. Из воспоминаний сибиряка о декабристах // Русские мемуары. Избранные страницы. - М., 1990. - 234 c.

Белоголовый Н.А. Воспоминания и другие статьи. 4-е изд. - Санкт-Петербург: Литературный фонд, 1901. - XXXVIII, 560, Х с ил.

Википедия. Декабристы. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/Декабристы

Волконская М.Н. Записки // Своей судьбой гордимся мы. - Иркутск, 1973. - 163c.

Волконский С. Г. Записки. Иркутск, 1991.

Ключевский В. О. Русская история. - М. : Эксмо, 2010. - 912 с.

Мемуары декабристов: Северноеобщество / сост., общ. ред., вступ. ст. и коммент. В. А. Федорова. - Москва: Издательство Московского университета, 1981. - 399 с.

Павлюченко Э.А. В добровольном изгнании. О женах и сестрах декабристов. М.: Наука, 1980. - 159 с.

Пелевин Ю.А Рассказ Шницлера. Русский архив. 1881. Т. II (2). - С. 341—346.URL: http://historydoc.edu.ru/catalog.asp?cat_ob_no=14277

Розен А.Е. Записки декабриста. Иркутск, 1984.

Энциклопедии кругосвет. Декабристыhttp://www.krugosvet.ru/enc/istoriya/DEKABRISTI.html

http://www.bibliotekar.ru/zheny/2.htm

http://www.etoya.ru/lady/2012/3/13/23272/

http://www.rusarchives.ru/evants/exhibitions/gos_sov_biogr/25.shtml

Приложение

Дом Трубецкой в Благодатском руднике

Памятник декабристам в Каменке

Памятник «Женам декабристов» в г. Иркутске

Сергей Григорьевич Волконский

С.Г. Волконский. Портрет прислал
Владимир Леонидович Чернышев, доцент НТУ «ХПИ», г. Харьков.

Волконский Сергей Григорьевич (1788-1865) участник войны в чине полковника; декабрист: состоял в "Южном обществе", масон; на 14 декабря 1925 г. был генерал-майором. По приговору суда лишен чинов и дворянства, отбывал наказание в Сибири - 20 лет каторги; с августа 1836 г. на поселении. Женат, имел двоих детей.

Волконский Сергей Григорьевич (1788 - 1865, с. Воронки Черниговской губ.) - декабрист. Происходил из старинного княжеского рода. Образование получил дома и в частном пансионе аббата Николя в Петербурге. Записан в армию в 1796. На действительной службе Волконский с 1805. Отличился во время войны против наполеоновской армии в 1806 - 1807 и в турецкую кампанию 1810-1811, получив золотую шпагу за храбрость и став флигель-адъютантом Александра I. Участвовал в Отечественной войне 1812 и заграничных походах 1813 - 1815, был произведен в генерал-майоры и награжден многими орденами. Член нескольких масонских лож, богатый помещик и владелец более 20 тыс. крестьян, сделавший блестящую военную карьеру, Волконский вошел в 1820 в состав "Союза благоденствия", а в 1821 стал членом Южного общества. Сторонник "Русской правды" П. И. Пестеля , Волконский "согласился как на введение республиканского правления, так и на истребление всех особ императорской фамилии". Но под разными предлогами отказывался от решительных действий: не арестовал Александра I в 1823 во время смотра в Бобруйске и не поднял на восстание в 1825 дивизию, которой командовал. Много позже, в "Записках" Волконский объяснил, что, по его мнению, Россию необходимо поставить "в гражданственности на уровне с Европой и содействовать к перерождению ее сходно с великими истинами, высказанными в начале Французской рев., но без увлечений, ввергнувших Францию в бездну безначалия". Был осужден по первому разряду, но смертная казнь была заменена 20 годами каторги, впоследствии сниженной до 9 лет. В Сибири организовал материальную поддержку неимущим товарищам и дружил с местными крестьянами, оказывая им медицинскую и иную помощь. В 1856 был амнистирован, приехал в Москву, выезжал несколько раз за границу, а потом поселился в своем имении. Автор замечательных по историко-культурной ценности "Записок", Волконский до конца жизни сохранил свои демократические убеждения о необходимости гражданской свободы в России.

Использованы материалы кн.: Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997 г.

Ж.-Б. Изабэ. Портрет С.Г. Волконского. 1814 г.

Волконский Сергей Григорьевич , декабрист, ген.-майор (1817). Воен. службу начал в 1805 в кавалергардском полку. Участник кампании 1806- 1807 в период наполеоновских войн, войны с Турцией 1806 -12, Отечеств, войны 1812 и загран. походов рус. войск 1813-14. Участвовал более чем в 50 сражениях. Особо отличился при Пултуске (1806), Прейсиш-Эйлау (1807), Ватине (1810) и под Калишем {1813). С 1820 чл. тайного об-ва декабристов - «Союза благоденствия», с 1821 - Юж. об-ва декабристов. Вместе с В. Л. Давыдовым руководил Каменской управой Юж. об-ва. Устанавливал связи с Сев. об-вом декабристов. В 1825 участвовал в переговорах с представителями тайного революционного польского общества о выработке планов совместных действий. После восстания декабристов 1825 был арестован и приговорён к смертной казни, заменённой каторгой. В 1827 к месту каторги В. добровольно отправилась его жена Мария Волконская, дочь героя Отечеств, войны 1812 ген. от кавалерии H. H. Раевского. В 1856 В. вернулся из Сибири. До конца жизни сохранял верность революционным воззрениям. Резко критиковал реформы 60-х гг. за их половинчатость. Одобрял взгляды А. И. Герцена и Н. П. Огарёва, с которыми встречался в конце 50 - нач. 60-х гг. за границей.

Использованы материалы Советской военной энциклопедии в 8-ми томах, том 2.

ВОЛКОНСКИЙ Сергей Григорьевич, кн. (8.12.1788 - 28.11.1865). Генерал-майор, командир 1-й бригады 19-й пехотной дивизии 2-й армии.
Отец - член Государственного совета генерал от кавалерии кн. Григорий Семенович Волконский (25.1.1742 - 17.7.1824), мать - кж. Александра Николаевна Репнина (25.4.1756 - 23.12.1834) дочь фельдмаршала кн. Н.В. Репнина), статс-дама (с 22.8 1826) и обер-гофмейстерина. Воспитывался до 14 лет дома под руководством иностранца Фриза и отставного подполковника барона Каленберга (в 1798 провел несколько месяцев в пансионе Жакино, преподавателя 1 кадетского корпуса), затем в пансионе аббата Николя в Петербурге (1802-1805). Записан в службу сержантом в Херсонский гренадерский полк - 1.6.1796 (на 8 году от роду), зачислен штабс-фурьером в штаб фельдмаршала Суворова-Рымникского - 10.7.1796, назначен адъютантом в Алексопольский пехотный полк - 1.8.1796, переведен полковым квартирмейстером в Староингерманландский мушкетерский полк - 10.9.1796, назначен флигель-адъютантом и «переименован» ротмистром в Екатеринославский кирасирский полк - 19.3.1797, переведен в Ростовский драгунский полк - 18.11.1797, возвращен в Екатеринославский кирасирский полк - 15.12.1797. В действительной службе с 28.12.1805, когда он был переведен поручиком в л.-гв. Кавалергардский полк, участник кампании 1806-1807 (отличился в ряде сражений, заслужив орден Владимира 4 ст. с бантом, золотой знак за Прейсиш-Эйлау и золотую шпагу за храбрость) и 1810-1811 в Турции, штабс-ротмистр - 11.12 1808, пожалован во флигель-адъютанты - 6.9.1811, ротмистр - 18.10.1811, участник Отечественной войны 1812 и заграничных походов 1813-1815, участвовал почти во всех крупных сражениях, за отличия в которых произведен полковником - 6.9.1812, генерал-майором - 15.9.1813 с оставлением в свите и награжден орденами Владимира 3 ст., Георгия 4 ст., Анны 2 ст. с алмазными знаками, Анны 1 ст. и несколькими иностранными. В 1814 состоял при начальнике драгунской дивизии, назначен бригадным командиром 1 бригады 2 уланской дивизии - 1816, определен командиром 2 бригады 2 гусарской дивизии - 20.4.1818 (в бригаде не был и к службе в ней не приступал), 27.7.1818 уволен в отпуск за границу до излечения болезни (но за границу не ездил) и 5.8 отчислен от командования бригадою и назначен состоять при начальнике той же дивизии, назначен бригадным командиром 1 бригады 19 пехотной дивизии - 14.1.1821. Масон, член ложи «Соединенных друзей» (1812), ложи «Сфинкса» (1814), основатель ложи «Трех добродетелей» (1815) и почетный член Киевской ложи «Соединенных славян» (1820). За ним 1046 душ в Нижегородской губернии и 545 душ в Ярославской губернии, в 1826 на них было до 280 тыс. руб. долга, кроме того владел 10 тыс. десятин земли в Таврической губернии и хутором под Одессой.

Член Союза благоденствия (1819) и Южного общества, с 1823 возглавлял вместе с В.Л. Давыдовым Каменскую управу Южного общества, активный участник киевских съездов «на контрактах», осуществлял связь между Северным и Южным обществами.

Приказ об аресте - 30.12.1825, арестован 5.1.1826 во 2 армии, доставлен в Петербург 14.1 и заключен в Петропавловскую крепость в №4 Алексеевского равелина («присылаемого кн. Сергея Волконского посадить или в Алексеевском равелине, или где удобно но так, чтобы и о приводе его было неизвестно. 14 января 1826»).

Осужден по I разряду и по конфирмации 10.7.1826 приговорен в каторжную работу на 20 лет.

Отправлен закованным в Сибирь - 23.7.1826 (приметы: рост 2 аршина 8 1/4 вершков, «лицом чист, глаза серые, лицо и нос продолговатые, волосы на голове и бровях темнорусые, на бороде светлые, имеет усы, корпусу среднего, на правой ноге в берце имеет рану от пули, зу6ы носит накладные при одном натуральном переднем верхнем зубе»), срок сокращен до 15 лет - 22.8.1826, доставлен в Иркутск - 29.8.1826, вскоре отправлен в Николаевский винокуренный завод, возвращен оттуда в Иркутск - 6.10, отправлен в Благодатский рудник - 8.10, прибыл туда - 25.10.1826, отправлен в Читинский острог - 20.9.1827, прибыл туда - 29.9, прибыл в Петровский завод в сентябре 1830, срок сокращен до 10 лет - 8.11.1832. По ходатайству матери освобожден от каторжной работы и обращен на поселение в Петровском заводе - 1835, высочайшим указом разрешено перевести его на жительство в с. Урик Иркутской губернии - 2.8.1836. куда прибыл - 26.3.1837, в 1845 окончательно переселился в Иркутск. По амнистии 26.8.1856 ему и его детям возвращено дворянство и разрешено возвратиться в Европейскую Россию, детям дарован княжеский титул - 30.8, выехал из Иркутска - 23.9.1856. Местом жительства определена д. Зыково Московского уезда, но почти постоянно жил в Москве, с октября 1858 по август 1859, в 1860-1861, с 1864 за границей, с весны 1865 жил в с. Воронки Козелецкого уезда Черниговской губернии, где умер и похоронен вместе с женой.

Братья: Николай Григорьевич Репнин-Волконский (1778 - 1845), генерал от кавалерии, с высочайшего разрешения присоединил к своей фамилии имя деда генерал-фельдмаршала Н.В. Репина, не оставившего наследников по мужской линии, в 1826 малороссийский военный губернатор, Никита (1781 - 1841), свиты генерал-майор, сестра - Софья (1785 - 1868), замужем за министром двора и уделов кн. П.М. Волконским.

ВД, X, 95-180; ГАРФ, ф. 109, 1 эксп., 1826 г., д. 61, ч. 55.

Использованы материалы с сайта Анны Самаль "Виртуальная энциклопедия декабристов" - http://decemb.hobby.ru/

Н.А. Бестужев. С.Г. Волконский с женой в камере,
отведенной им в Петровской тюрьме. 1830 г.

Воспоминания современника

Старик Волконский - ему уже тогда было около 60 лет - слыл в Иркутске большим оригиналом. Попав в Сибирь, он как-то резко порвал связь с своим блестящим и знатным прошедшим, преобразился в хлопотливого и практического хозяина и именно опростился, как это принято называть нынче. С товарищами своими он хотя и был дружен, но в их кругу бывал редко, а больше водил дружбу с крестьянами; летом пропадал по целым дням на работах в поле, а зимой любимым его времяпровождением в городе было посещение базара, где он встречал много приятелей среди подгородних крестьян и любил с ними потолковать по душе о их нуждах и ходе хозяйства. Знавшие его горожане немало шокировались, когда, проходя в воскресенье от обедни по базару, видели, как князь, примостившись на облучке мужицкой телеги с наваленными хлебными мешками, ведет живой разговор с обступившими его мужиками, завтракая тут же вместе с ними краюхой серой пшеничной булки. Когда семья переселилась в город и заняла большой двухэтажный дом, в котором впоследствии помещались всегда губернаторы, то старый князь, тяготея больше к деревне, проживал постоянно в Урике и только время от времени наезжал к семейству, но и тут - до того барская роскошь дома не гармонировала с его вкусами и наклонностями - он не останавливался в самом доме, а отвел для себя комнатку где-то на дворе - и это его собственное помещение смахивало скорее на кладовую, потому что в нем в большом беспорядке валялись разная рухлядь и всякие принадлежности сельского хозяйства; особенной чистотой оно тоже похвалиться не могло, потому что в гостях у князя опять-таки чаще всего бывали мужички, и полы постоянно носили следы грязных сапогов. В салоне жены Волконский нередко появлялся запачканный дегтем или с клочками сена на платье и в своей окладистой бороде, надушенный ароматами скотного двора или тому подобными несалонными запахами. Вообще в обществе он представлял оригинальное явление, хотя был очень образован, говорил по-французски, как француз, сильно грассируя, был очень добр и с нами, детьми, всегда мил и ласков; в городе носился слух, что он был очень скуп. Так как мне едва ли придется далее возвращаться к старику Волконскому, то я здесь, кстати, расскажу мое последнее свидание с ним, бывшее несколько лет после амнистии, в 1861 или в 1862 году. Я был тогда уже врачом и проживал в Москве, сдавая свой экзамен на доктора; однажды получаю записку от Волконского с просьбою навестить его. Я нашел его хотя белым, как лунь, но бодрым, оживленным и притом таким нарядным и франтоватым, каким я его никогда не видывал в Иркутске; его длинные серебристые волосы были тщательно причесаны, его такая же серебристая борода подстрижена и заметно выхолена, и все его лицо с тонкими чертами и изрезанное морщинами делали из него такого изящного, картинно красивого старика, что нельзя было пройти мимо него, не залюбовавшись этой библейской красотой. Возвращение же после амнистии в Россию, поездка и житье за границей, встречи с оставшимися в живых родными и с друзьями молодости и тот благоговейный почет, с каким всюду его встречали за вынесенные испытания - все это его как-то преобразило и сделало и духовный закат этой тревожной жизни необыкновенно ясным и привлекательным. Он стал гораздо словоохотливее и тотчас же начал живо рассказывать мне о своих впечатлениях и встречах, особенно за границей; политические вопросы снова его сильно занимали, а свою сельскохозяйственную страсть он как будто покинул в Сибири вместе со всей своей тамошней обстановкой ссыльнопоселенца.

Белоголовый Н.А. Из воспоминаний сибиряка о декабристах. В кн.: Русские мемуары. Избранные страницы. М., 1990.

Волконский и Пушкин

Волконский Сергей Григорьевич (1788-1865). Участник Отечественной войны 1812 года и заграничных походов 1813-1814 годов, командир пехотной дивизии 2-й армии, генерал-майор, член Союза благоденствия и один из руководителей Южного общества. Сторонник отмены крепостного права и установления республиканского строя в России. Осужден к 20 годам каторги в Сибири.

Встречи Пушкина с Волконским относятся к маю 1820 и началу 1821 годов во время посещения поэтом Киева. Возобновились они в Одессе. «Пушкин пишет „Онегина" и занимает собою и стихами всех своих приятелей»,- сообщал Волконский П. А. Вяземскому в июне 1824 года. Дружеское расположение декабриста к поэту можно увидеть из его письма от 18 октября того же года, в котором он сообщает Пушкину, находившемуся в Михайловской ссылке, о предстоящей помолвке с М. Н. Раевской и попутно выражает надежду, что поэт изберет «предметом пиитических творений» древние Новгород и Псков.

Волконскому было поручено руководством Южного общества принять Пушкина в члены общества, но он, «угадав великий талант, предвидя славное его будущее и не желая подвергать его случайностям политической кары, воздержался от исполнения возложенного на него поручения».

Л.А. Черейский. Современники Пушкина. Документальные очерки. М., 1999, с. 127-128.

Далее читайте:

Сочинения:

Записки. Изд. 2-е. Спб., 1902;

Письма к П. Д. Киселеву. 1814-1815.- «Каторга и ссылка», 1933, кн. 2.

Литература:

Восстание декабристов: Материалы. М., 1953. Т. 10;

Волконская М.Н. Записки. Чита, 1960.