В 1066 году герцог Нормандии Вильгельм Завоеватель нанес англосаксам поражение в битве при Гастингсе и сделался властителем Англии. Тогда ничто не говорило о том, какую дорогую цену придется уплатить Франции за это территориальное приобретение. Поистине, в очередной раз сработала знаменитая формула: «Не может быть свободен народ, угнетающий другие народы». Хотя, разумеется, мнением рядовых французов никто не интересовался.

Отделенная от континента проливом, Англия развивалась несколько обособленно. Захват Англии Вильгельмом создал болезненное противоречие между англосаксонским большинством и нормандским меньшинством. Последние были офранцуженными потомками датских викингов, которые поселились в Нормандии в начале Х века по договору с французским королем и под его формальным сюзеренитетом. Это противоречие блестяще показал Вальтер Скотт в романе «Айвенго» – вспомним, как много внимания уделяют его персонажи вопросам национальности.

Разумеется, в Англии, как и во всех странах, существовали обычные социальные противоречия – между дворянами и простолюдинами, богачами и бедняками. Однако в Англии они усугублялись, приобретая также характер межнациональной розни. Это обстоятельство привело к ускоренному политическому развитию Англии, по сравнению с другими странами Европы, включая Францию. Во избежание потери власти и развала государства правителям Англии пришлось пойти на беспрецедентные политические уступки. Результатом стала Великая хартия вольностей, которую в 1215 году был вынужден принять король Иоанн (Джон). Хотя хартия защищала в первую очередь права английских баронов и в гораздо меньшей степени – простого народа, она послужила толчком к развитию правосознания и свободы всего населения. С этого момента политическая система Англии стала зародышем будущей европейской демократии.

Географическая обособленность Англии также избавляла ее от необходимости тратить чрезмерные деньги на защиту от агрессивных соседей. Нетрудно догадаться, что слабо развитые, раздираемые междоусобицами и разобщенные Шотландия, Уэльс и Ирландия не могли представлять для Англии сколько-нибудь серьезную угрозу. Это обстоятельство, позволявшее англичанам не тратиться чрезмерно на защиту от врагов, немало способствовало экономическому развитию страны и повышению жизненного уровня населения. Экономическое усиление Англии дало возможность создать немногочисленную, но великолепно обученную и оснащенную наемную армию, которая блестяще показала себя в Столетней войне.

По мере того как преодолевались различия между нормандцами и англосаксами и создавалась английская нация, Англия становилась наиболее развитой и мощной частью Европы. Будущей Британской империи было все более тесно на острове, и власть французской короны над материковыми владениями англичан не устраивала их. Одним из результатов этого стали захватнические войны против Шотландии, Уэльса и Ирландии. Все чаще происходили стычки во Франции с сюзереном. В отличие от шотландцев и ирландцев французы на первых порах действовали довольно удачно и в начале XIV века отвоевали большую часть английских владений на материке.

К сожалению, завоевав для себя Хартию вольностей, англичане не подумали, что у их соседей тоже должны быть права. В фильме «Храброе сердце» великолепно показано, как жестоко и нагло вели себя англичане по отношению к беззащитному мирному населению в захваченной ими Шотландии. В других странах было нечто похожее. Французы не имели никакого преимущества перед ирландцами или шотландцами. Вместе с тем не стоит чересчур осуждать английский менталитет: и французы не слишком миндальничали, когда получали возможность поиздеваться над беззащитными людьми из вражеского лагеря.

Если главной причиной Столетней войны стало быстрое экономическое и политическое развитие Англии, то поводом оказался, как это часто случалось в Средневековье, вопрос престолонаследия. В 1314 году скончался французский король Филипп IV Красивый, после которого остались три сына. Тогда невозможно было предположить, что они, все трое, умрут молодыми и, главное, без прямых наследников – сыновей. Однако именно так и произошло. В течение 14 лет сыновья Филиппа IV – короли Людовик Х Сварливый, Филипп V Длинный и Карл IV Красивый – сменили друг друга на отцовском троне и умерли, не оставив сыновей. Через три месяца после смерти младшего из них его вдова родила девочку. Таким образом, династия Капетингов, правившая Францией более трех столетий, прекратилась.

Как относиться к такому странному стечению обстоятельств – кончине сразу трех наследников французского престола за короткое время? Первое, что приходит в голову: заговор. Кто-то из претендентов на престол мог подстроить убийство всех троих монархов подряд. Увы! Предположение уж очень сомнительное. Ведь права претендента на престол должны были быть неоспоримы, иначе он просто преподносил подарок сопернику. Права обоих претендентов на французский престол после Карла IV были слишком сомнительны, чтобы им стоило стараться. И что бы делал заговорщик, если бы у вдовы Карла IV родился мальчик?

Конечно, нельзя исключать, что Карл IV прикончил своих братьев, а затем по какой-то причине, не имевшей отношения к наследованию престола, сам тоже покинул сей мир. Однако его жена могла родить мальчика. В этом случае повод для Столетней войны был бы устранен хотя бы на некоторое время. Так что налицо еще одна загадка Столетней войны: более чем странное, таинственное стечение обстоятельств, вызвавших ее начало.

Итак, ситуация во Франции после кончины Карла IV. Права на французский престол оспаривали двое. Первым был юный король Англии Эдуард III, внук Филиппа Красивого (его мать Изабелла была французской принцессой, сестрой последних Капетингов). Вторым претендентом был французский граф Филипп Валуа, внук короля Филиппа III и племянник Филиппа Красивого (сын его брата). Таким образом, Эдуард был наследником Капетингов по матери, а Филипп Валуа – по отцу. На стороне Эдуарда было более близкое родство с угасшей династией, а на стороне Филиппа Валуа – Салический закон (Le Salica), заимствованный от франков и запрещавший женщине наследовать королевский престол. В Англии этот закон не действовал. Если бы не Салический закон, то главной претенденткой на престол стала бы маленькая принцесса, дочка покойного Карла IV.

Забегая вперед, отмечу, что проблема престолонаследия стала поводом и к другой страшной бойне – войне Роз в Англии. Там также разыгрались страсти, имевшие отношение к Салическому закону.

Однако вернемся к событиям, давшим толчок Столетней войне. В апреле 1328 года Филипп Валуа был избран на престол Королевским советом и стал править как Филипп VI. Эдуард, казалось, смирился. Летом 1328 года он принес Филиппу VI вассальную присягу за английские владения во Франции – герцогство Гиень в юго-западной части и графство Понтье на севере страны.

Осенью 1337 года конфликт разгорелся вновь: Франция объявила о конфискации Гиени. Предлогом для этого стало предоставление Эдуардом III убежища Роберту Артуа, преступнику в глазах короля Франции. Последующие события показали, что его величество король Франции изрядно переоценил свои силы. Кусок, который он попытался отхватить, оказался ему не по зубам.

Первое крупное сражение произошло при Кадсане (Зеландия) и завершилось победой англичан. В 1338 году Англия объявила войну Франции. Эдуард вновь заявил о своих претензиях на французскую корону. В 1340 году он присвоил себе титул короля Англии и Франции. В его герб рядом с английским леопардом было вписано изображение золотых лилий на голубом фоне – геральдический знак французской монархии.

Притязания английских монархов на французскую корону остались в силе и тогда, когда в конце XIV века произошел династический переворот в самой Англии и короли из рода Плантагенетов сменились Ланкастерами. Разумеется, это не было логично, но чего стоила логика на фоне аппетитов тех, кто стремился к власти?

И все же, если бы не алчность Филиппа VI, возможно, войны удалось бы избежать – пусть не насовсем, а хотя бы в тот период. Неправильно считать, что виновником Столетней войны была только Англия. Но именно она стала инициатором насилия; Франция, со своей стороны, сделала немало, чтобы не удалось избежать войны.

Династическая распря между властителями Англии и Франции положила начало длительной, кровавой войне, в которой главными жертвами стали мирные жители с обеих сторон, преимущественно французы. Мы называем ее Столетней, но на самом деле она включала несколько периодов активных боевых действий, перемежавшихся неустойчивыми перемириями. Столкновения между Англией и Францией начались гораздо раньше 1337 года, а завершились только в XIX веке.

Вопреки устоявшемуся мнению, начало войны вовсе не было очень успешным для англичан. После победы при Кадсане англичане имели ряд серьезных неудач. Французский флот атаковал английские корабли, нанеся значительный ущерб. Затем боевые действия с переменным успехом продолжались вплоть до битвы при Креси (1346). В ходе этой битвы, в результате неудовлетворительной координации действий и неудачных маневров французских подразделений, пехота (генуэзские арбалетчики) попала под обстрел английских лучников, обратилась в бегство и затруднила атаку своей кавалерии. Рыцарская конница французов, смяв свою пехоту, произвела серию атак, но потерпела полное поражение.

Боевые действия утратили интенсивность из-за эпидемии чумы (1348). Люди в Европе вымирали миллионами. Только в Авиньоне население за несколько месяцев сократилось вдвое, умерло 62 тысячи человек (для сравнения: при Креси погибло около 3 тысяч французов). Перед лицом смертоносной болезни мало у кого находилось желание проливать чужую кровь.

Вскоре, однако, англичане возобновили наступление. В 1356 году, благодаря военной хитрости – внезапному рейду небольшого конного отряда во вражеский тыл во время французской атаки на англичан, занимавших укрепленные позиции на холме, – они одержали победу при Пуатье. Главным результатом этого сражения, видимо, следует считать пленение французского короля Иоанна II. Потери англичан в живой силе оказались сравнительно велики, с учетом численности их небольшой армии. Победа при Креси дала Англии господство на севере Франции, успех при Пуатье сделал их хозяевами юго-западной части страны.

В последующее время чаша весов постепенно склонялась на сторону Франции. Если бы не волнения в Париже (1357–1358) и крестьянское восстание Жакерия (1358), что было вызвано тяготами войны и произволом феодалов и их войск, возможно, французам удалось бы добиться весьма значительных успехов еще до 1360 года. Английское наступление выдохлось, натолкнувшись на упорное сопротивление французских крепостей. При обороне Рена отличился Бертран дю Геклен.

В 1360 году был заключен мирный договор в Бретиньи. По этому договору Франция передавала Англии территории на юго-западе (примерно треть всей страны) – Гасконь, Гиень, Перигор, Лимузен, Сентонж, Пуату, Марш и др., а также на севере – Кале и Понтье. Вместе с тем Англия отказывалась от претензий на французскую корону и Нормандию. Король Иоанн был выпущен под обещание уплатить беспрецедентный выкуп.

Мирный договор Бретиньи действовал до 1369 года, но все же было несколько столкновений с англичанами и внутри Франции, и за ее пределами, особенно в Кастилии. Англо-французский антагонизм переместился на время за Пиренеи. Благодаря французской поддержке королем Кастилии стал Энрике II. Франция и Кастилия заключили союз. В июне 1369 года Франция, поддерживаемая Кастилией, возобновила боевые действия. В ходе нескольких сражений на суше и на море французы при поддержке кастильцев разбили англичан и заняли бо?льшую часть ранее утраченных территорий. Положение англичан усугублялось внутренними распрями – борьбой за трон и народными восстаниями, среди которых наиболее значительным было восстание Уота Тайлера (1381).

К 1375 году было заключено новое перемирие, оно продержалось всего два года. Последующий обмен ударами не принес большого успеха ни одной стороне. Англичане предотвратили высадку французов и кастильцев на Британских островах, однако поражение от шотландских союзников Франции вынудило Лондон к новому перемирию (1389).

В 1392 году во Франции произошло роковое событие, давшее толчок новому витку резни. Словно история решила поиграть судьбами миллионов людей: у короля Карла VI обнаружилось безумие. Началось соперничество герцогов Орлеана и Бургундии – братьев короля – за право регентства.

В 1393 году регентом стал герцог Людовик Орлеанский. Это привело к антагонизму между Орлеаном и Бургундией. Еще через три года было заключено перемирие с Англией на 28 лет, и Ричард II (Английский) получил в жены принцессу Изабеллу Французскую. Однако в 1399 году Ричард II был свергнут. Власть в Англии перешла к Генриху IV Ланкастерскому (Болинброку).

В 1402 году французы и шотландцы вторглись в Англию, но последние были разбиты при Гомильдон-Хилле. Годом позже французский флот разгромил англичан у Сен-Матье. Большинство пленных были выброшены за борт. Англичане ответили опустошением французских земель.

Таким образом, в начале ХV века сложилась ситуация маятника, в которой ни одна из сторон не имела решающего преимущества. Военные действия велись не столько для защиты своего гражданского населения, сколько для разорения и истребления неприятельского. Так было принято в те времена, это казалось правилом, из которого только однажды было сделано убедительное исключение, о чем мы поговорим в следующих главах.

Иногда разоренное, подвергающееся насилию и издевательствам мирное население Франции и Англии пыталось подняться на защиту своих прав, и тогда собственная армия жестоко расправлялась с ним. Как английские, так и французские владыки демонстрировали вероломство и бесчеловечность в отношении мирных жителей и пленных.

Вскоре, однако, маятник сильно качнулся в пользу Англии. В 1411 году вражда между Бургундией (бургиньонами) и Орлеаном (арманьяками, возглавляемыми графом Арманьяком) переросла в гражданскую войну. Англичане выступили на стороне Бургундии, разоряя французское мирное население. В 1413 году в Париже произошло восстание кабошьенов, которое было беспощадно подавлено арманьяками. В том же году скончался Генрих IV и к власти в Англии пришел Генрих V (Ланкастерский). В 1415 году его армия высадилась в Нормандии и вскоре разбила французов при Азенкуре, используя как традиционные методы борьбы пехоты (лучников) против рыцарской конницы, так и тактику быстрых маневров. Англичане убили тысячи пленных – сожгли их заживо, так как опасались нападения с тыла во время одной из французских атак.

К 1419 году англичане захватили северо-запад Франции и заключили союз с Бургундией, которая к тому времени овладела Парижем. Общий ход военных действий был благоприятен для англичан и их союзников.

В 1420 году Генрих V обручился с французской принцессой Екатериной. 21 мая того же года был подписан мирный договор в Труа. Инициаторами его с французской стороны стали королева Изабелла Баварская и герцог Филипп Добрый (Бургундский). Значительную роль в подготовке этого договора сыграл епископ Пьер Кошон, впоследствии вошедший в историю как главный палач Орлеанской девы. Участвовали в подготовке этого документа также теологи и юристы Парижского университета, которые теоретически обосновали проект создания «двуединой» англо-французской монархии. Они изыскали в ней некое подобие «божьего града», не знающего национальных разграничений и государственных границ.

По условиям договора дофин Карл, наследник французского престола, лишался прав на корону. Королем после смерти Карла VI должен был стать Генрих V Английский, женатый на французской принцессе Екатерине, а за ним – его сын, рожденный от этого брака. Специальная статья предоставляла английскому королю полномочия привести в повиновение города и провинции, сохранившие верность «самозваному» дофину. Англичанам это положение договора развязывало руки для самых жестоких расправ с каждым, кто казался им недостаточно лояльным.

Отпраздновав свадьбу с принцессой Екатериной, Генрих V торжественно вступил в покоренный Париж. Еще не став французским королем, он рассматривал Францию как свою собственность. По его приказу было произведено массовое изгнание жителей Гарфлёра, которые отказались присягнуть ему, и город заселили англичане.

Тысячами англичане казнили французов – кого подозревали в оказании сопротивления и недостаточной лояльности. Была введена система заложничества:

если захватчики не могли найти тех, кто совершил ту или иную диверсию против них, то казни подвергались люди, не имевшие никакого отношения к сопротивлению. На Рыночной площади в Руане – там, где была позже сожжена Жанна, – на виселицах раскачивались тела повешенных, а над городскими воротами торчали на шестах отрубленные головы. Осенью 1431 года в течение одного дня на площади Старого рынка оккупанты казнили 400 французов – даже не партизан. В одной Нормандии ежегодно казнили до 10 тысяч человек. С учетом тогдашней численности населения, трудно удержаться от предположения, что захватчики просто задались целью поголовно уничтожить местных жителей.

На оккупированной англичанами территории чудовищно росли налоги. Поступления с них шли на содержание английских войск и подачки коллаборационистам-французам. Англичане получали поместья на французской земле. Герцог Бургундии, формально признавая власть Англии, фактически вел собственную политику. Постепенно, село за селом, он прибирал к рукам районы Северной Франции, прежде всего Шампань и Пикардию.

Заключение договора в Труа и введение систематических жестоких репрессий против французского населения изменили характер Столетней войны. Она сделалась справедливой со стороны Франции, освободительной для французов. Отныне они воевали не ради порабощения Англии, а для спасения себя и своих близких.

Дофин Карл отказался признать договор в Труа. Он вступил в конфликт со своей матерью – Изабеллой Баварской – и укрепился южнее Луары, в Бурже. Французские патриоты видели в нем символ независимости своей страны. Слишком трудно было признать, что он не более чем обычный феодал, немногим лучше Генриха V и герцога Бургундского.

Мы уже отмечали мистический характер некоторых ключевых событий, связанных со Столетней войной. Таково было прекращение рода Капетингов, подтолкнувшее начало войны. Загадочным было и безумие Карла VI, приведшее Францию к трагической междоусобице сторонников Орлеана и Бургундии. В августе 1422 года произошло еще одно таинственное событие, на этот раз благоприятное для французских патриотов: внезапно в полном расцвете сил умер Генрих V (ему тогда только исполнилось 35 лет). Причиной его смерти стала газовая гангрена, которую тогда называли «антонов огонь». Через два месяца смерть унесла и Карла VI. Если бы он умер прежде своего зятя, Генрих V стал бы королем Франции. Теперь же монархом обоих государств становился десятимесячный Генрих VI, но для того чтобы его короновать, требовалось подождать, пока ему исполнится 10 лет. За это время произошли события, которые сделали его коронацию бессмысленной.

Дяди короля-младенца, герцоги Бедфорд и Глостер, поделили между собой регентство: именем короля первый стал править во Франции, а второй – в Англии. Королевство считалось единым, согласно договору в Труа, и титул верховного регента принадлежал Бедфорду. Его ближайшим помощником был Генри Бофор, кардинал Винчестерский, родственник короля. С его помощью Джон Бедфорд укреплял связи с французской церковью.

Англичане укрепляли связь с Францией не только военными и юридическими мерами, но и матримониальными средствами. Пример им показал король Генрих V, а после его смерти, в 1423 году, Бедфорд женился на младшей сестре герцога Филиппа Бургундского Анне.

Малочисленность захватчиков не позволяла им действовать без широкой поддержки со стороны местных коллаборационистов, получавших немалую долю от награбленного англичанами. Сами англичане презрительно называли их «лже-французы». Среди этих коллаборационистов было много французских церковников. (Я уже упоминал о той роли, которую сыграл епископ Пьер Кошон в подготовке и подписании договора в Труа.) Также служили англичанам богословы и юристы Парижского университета – самого влиятельного учреждения французской церкви, бывшего в те времена непререкаемым авторитетом в области теологии и церковного права.

В начале XV века Парижский университет представлял собой автономную корпорацию и был защищен от посягательств светской власти системой привилегий. Когда наступила пора междоусобиц, университет встал на сторону бургундцев.

Утвердившись во Франции, Бедфорд окружил себя клириками-коллаборационистами. Прелаты входили в состав правительственного совета при регенте, занимали важные посты – канцлера королевства, государственных секретарей-министров, докладчиков регентского совета и т. д. Они выполняли ответственные дипломатические поручения. Их служба вознаграждалась высокими окладами, щедрыми пенсиями и богатыми земельными пожалованиями, оплаченными страданиями и кровью соотечественников.

Значительные привилегии имели жители территорий, население которых уже успело доказать свою лояльность англичанам. Прежде всего это касалось торговли с островом. Так, жители Гиени настолько были заинтересованы в торговле с Англией, что приход французских войск в 1450-х годах восприняли крайне негативно и попытались поднять мятеж против Карла VII.

Жестокость властей привела не к всеобщей покорности, а, напротив, к нарастающему сопротивлению. Оно проявилось сразу после вторжения англичан в Нормандию. Тогда еще носило характер стихийной обороны населения от солдатских грабежей и ограничивалось единичными выступлениями крестьян и горожан, возмущенных бесчинствами захватчиков. В начале 1420-х годов, когда в завоеванных районах был установлен оккупационный режим, это сопротивление превратилось в массовое народно-освободительное движение. Его участники сознавали общую политическую цель – изгнание англичан. Предполагалось, что место оккупантов займут люди, преданные дофину Карлу. В нем французы, замордованные интервентами, видели своего будущего освободителя. Борцы против захватчиков старались не замечать пороки будущего короля – не только по своей наивности, но скорее от безвыходности.

Среди участников сопротивления были разные люди, в том числе дворяне, чьи конфискованные земли попали к английским феодалам, купцы, ограбленные тяжелыми налогами и контрибуциями, ремесленники, лишившиеся заработков в разграбленных и обезлюдевших городах, и даже бедные священники, стоявшие близко к народу и разделявшие его страдания. И все же главную силу этой народной войны составило крестьянство, которое грабили как разбойничьи шайки солдат, так и налоговые чиновники, а также новые сеньоры-англичане.

В лесах Нормандии действовали сотни отрядов партизан – «лесных стрелков». Они были малочисленны, подвижны, трудноуловимы. Они держали англичан в постоянной тревоге. Их тактика была обычной для народной войны во вражеском тылу: засады на дорогах, перехват курьеров, нападения на финансовых чиновников и обозы, налеты на гарнизоны в небольших городах и слабо укрепленных замках. Во многих таких отрядах бойцы клялись, что будут до последнего воевать с англичанами. История Робина Гуда повторялась в укрупненном масштабе, только теперь англичане и франко-нормандцы поменялись местами.

Английские власти устраивали карательные экспедиции, прочесывали леса и проводили массовые казни участников сопротивления. За головы партизан и людей, помогавших им, назначалась награда. Однако невыносимые условия оккупационного режима приводили в леса все новых бойцов.

Помимо прямого военного и экономического урона англичанам, партизаны французского Севера также оттягивали на себя часть английских сил, которые в противном случае могли бы действовать против районов, еще не покорившихся Бедфорду. Оккупационные власти были вынуждены держать многочисленные гарнизоны в тыловых крепостях, особенно в крупных городах, охранять коммуникации. Темпы продвижения англичан к югу все более замедлялись, и в 1425 году наступило затишье в боевых действиях.

Осенью 1428 года англичане занимали Нормандию, Иль-де-Франс (район Парижа) и земли на юго-западе, между побережьем Бискайского залива и Гаронной. Союз с герцогом Бургундским передал под их косвенный контроль восточные и северо-восточные районы страны. Зона англо-бургундской оккупации не была сплошной, внутри нее сохранялись небольшие островки свободных территорий, жители которых пока не признавали власть захватчиков. Одним из таких островков была крепость Вокулёр с близлежащими деревнями, расположенная в Шампани, на левом берегу Мааса. Этот район и был малой родиной Орлеанской девы.

Хотя в руках дофина Карла находилась большая территория, почти вся она была раздроблена, и власть на местах контролировалась феодалами, которые чисто номинально признавали над собой власть дофина – им же не было выгодно покориться англичанам. Реально власть дофина распространялась на несколько районов вблизи Орлеана и Пуатье, но и там была неустойчива.

Чтобы полностью подчинить себе страну, англичанам из Северной Франции требовалось перейти Луару, занять западные провинции и соединиться с той частью их сил, которая находилась в Гиени. Именно в этом состоял стратегический план Бедфорда; к его осуществлению оккупанты приступили осенью 1428 года. Ключевое место в этом плане занимала будущая операция против Орлеана.

Расположенный на правом берегу Луары, в центре ее плавной и обращенной в сторону Парижа излучины, Орлеан занимал важнейшую стратегическую позицию – контролировал дороги, которые связывали Северную Францию с Пуату и Гиенью. В случае его захвата англичане получали возможность нанести завершающий удар, так как к югу от этого города у французов не было крепостей, способных остановить наступление противника. Таким образом, от исхода сражения на берегах Луары зависела судьба Франции.

В конце июня 1428 года сэр Томас Монтегю, граф Солсбери, высадился в Кале с армией до 6 тысяч человек и сильной артиллерией. В течение августа его войско было переброшено к Луаре, и началось выступление в район Орлеана. На первом этапе были захвачены крепости по правому берегу Луары – Рошфор-ан-Ивелин, Ножан-ле-Руа и др. К концу августа были взяты Шартр и четыре близлежащих города, после чего Солсбери захватил Жанвиль и еще несколько небольших населенных пунктов. Достигнув Луары, Солсбери прошел на запад от Орлеана, 8 сентября взял Менг, а затем, после пяти дней осады, также Божанси (26 сентября). Оставив гарнизоны, он отправил Вильяма де Ла Поля вверх по течению, чтобы атаковать Жаржо. Эта крепость пала, выдержав лишь три дня осады. Оба войска соединились в городке Оливье, южном пригороде Орлеана, 12 октября 1428 года.

Английские силы насчитывали к тому времени от 4 до 5 тысяч солдат. Сокращение численности английской армии было вызвано не так потерями, как необходимостью оставлять гарнизоны в многочисленных захваченных городах.

Обороной Орлеана командовал опытный ветеран, капитан Руаль де Гокур. Хотя в гарнизоне было не более 500 человек, горожане выставили 34 отряда милиции, по числу башен, которые им предстояло удерживать. Сделали большие запасы продовольствия и боеприпасов, у стен разместили тяжелую артиллерию. Перед приходом англичан предместья города сожгли; все жители укрылись за стенами. Город был хорошо подготовлен к предстоящей осаде. Однако орлеанцам противостоял сильный и опытный противник.

Первое нападение англичане предприняли с южной стороны, против крепости Турель, прикрывавшей мост и ворота. После трех дней непрерывного обстрела французы были вынуждены оставить крепость. Это произошло 23 октября 1428 года.

На следующий день при осмотре взятой крепости Солсбери был тяжело ранен в голову. По одним данным, в него попал шальной снаряд, пущенный одной из пушек на крепостной стене Орлеана. По другим сведениям, снаряд ударил в стену рядом с графом и отбил от нее кусок, который поразил Солсбери в голову. Так или иначе, этот полководец, блестяще проведший несколько кампаний, погиб. Если бы этого не случилось, вполне возможно, что англичане уже тогда взяли бы Орлеан, а затем оккупировали южные области Франции. Вот и еще одно мистическое событие, сильно повлиявшее на ход Столетней войны.

Не желая более нести потери, англичане отказались от новых попыток штурма. Вместо этого они создали вокруг города систему укреплений, позволявшую блокировать подвоз продовольствия и даже обстреливать тех жителей, которые удили рыбу в Луаре. Орлеан оказался обречен на голод, следствием чего неизбежно стала бы капитуляция. Подобная тактика нередко использовалась ранее англичанами, например при осаде Руана. Тогда они одержали победу, но погубили многие тысячи горожан – как бедняков, умерших от голода, так и тех, кого убили озверевшие захватчики, когда перед ними открыли ворота. Конечно, подлая тактика должна была сработать и под Орлеаном.

Впрочем, в какой-то момент возникло сомнение. Не только осажденные, но и осаждающие нуждались в продовольствии. Английское командование не могло позволить себе отправлять солдат на ловлю рыбы и грабежи окрестных деревень – как из-за угрозы дисциплине, так и потому, что район уже разорили. Вместо этого к Орлеану периодически направлялись большие отряды с продовольствием. Один из таких отрядов, которым командовал сэр Джон Фастольф, был перехвачен французами 12 февраля 1429 года. Последовал бой, вошедший в историю как «селедочная битва». Французов разбили. Они понесли большие потери. С этого момента падение Орлеана представлялось вопросом ближайшего времени.

Итак, история Столетней войны была полна удивительных загадок даже до того, как в нее вмешалась Орлеанская дева. Но, пожалуй, самой удивительной из них оказалась загадка, которую мы еще не упоминали.

После того как королева Изабелла Баварская и герцог Филипп Бургундский навязали Франции зловещий договор (тот, что был заключен в Труа), получило распространение некое пророчество, которое приписывалось легендарному британскому магу и мудрецу Мерлину, другу и покровителю короля Артура, правителя Камелота, и рыцарей его Круглого стола. Версии этого пророчества различны, но суть такова: Францию погубит злая королева, а спасет простая, чистая, невинная девушка, пришедшая из дубовых лесов Лотарингии.

Как только договор в Труа был подписан, французы уверились, что первая часть пророчества сбылась, значит, вот-вот осуществится и вторая. Со дня на день из Лотарингии придет таинственная девушка, которая исправит свершившееся зло и спасет Францию от поработителей. Поэтому, когда Жанна заявила о том, что на нее возложена миссия по изгнанию англичан от Орлеана и коронации дофина Карла, многие сторонники последнего поверили: она и есть девушка из «пророчества Мерлина».

«Пророчество Мерлина» сыграло значительную роль в успехе миссии Орлеанской девы. Оно не только привлекло к девушке симпатии народа, но и побудило многих знатных арманьяков забыть о простом происхождении Жанны: ведь на него указал великий Мерлин! Очень возможно, что и сама Жанна вдохновилась предсказанием мага.

О том, что все якобы напророчено, говорилось и на Руанском процессе, осудившем Жанну: судьи, они же обвинители, пытались доказать, что приход девушки на помощь гибнущим французам был запланирован колдовскими, демоническими силами.

Трудно сказать, каково происхождение этого пророчества. Легче всего предположить, что его придумали арманьяки тогда, когда Жанна уже готовилась в свой путь к дофину Карлу, а то и раньше. Примерно этой версии придерживаются ревизионисты биографии Орлеанской девы. Однако такое объяснение имеет фатальный изъян, лишающий данное предположение смысла. Я неоднократно сталкивался с самыми удивительными предсказаниями, которые сбывались совершенно невероятным образом. Упомяну одно – куда более впечатляющее, чем «пророчество Мерлина».

За несколько лет до катастрофы корабля «Титаник» это событие почти точно было предсказано писателем-фантастом Морганом Робинсоном. Он не только описал столкновение парохода-гиганта с айсбергом, но и привел его технические данные, численность пассажиров и время события, с высокой точностью совпадавшие с тем, что впоследствии произошло. Даже название судна было «Титан». И предсказание это не носило характер «устного народного творчества», а было опубликовано в виде приключенческого романа. В результате писателю пришлось оправдываться, доказывать, что он не накаркал катастрофу.

Однако, возразят мне, прогноз Робинсона все-таки содержал некоторые неточности, пусть непринципиальные. Тогда как «пророчество Мерлина»...

А «пророчество Мерлина» оказалось не точнее, чем прогноз Робинсона. Потому что простая, чистая, невинная девушка, спасшая Францию от иноземных агрессоров, пришла вовсе не из Лотарингии, а из Шампани. Из того района Шампани, который граничит с Лотарингией, – именно там расположена малая родина Жанны, деревня Домреми. Да, очень близко к Лотарингии, совсем вплотную, и все же не Лотарингия. Да и не из леса пришла Жанна. Как ни мала была деревня Домреми, но не лес.

Может быть, не имеет значения, откуда пришла Жанна? Пусть не Лотарингия и не лес, а спасла-то Францию «невинная девушка». Тогда «пророчество Мерлина» должно звучать так: «Францию погубит злая королева, а спасет простая, чистая, невинная девушка». Конечно, это снимает проблему происхождения героини. Однако формулировка становится расплывчатой и приложимой не только к Жанне, но и к некоторым другим женщинам, оказавшим значительное влияние на события Столетней войны, – например к Агнес Сорель.

Ко всему прочему, губила Францию не злая королева. Разве? А Изабелла Баварская? – послышатся возражения. Но народная молва обвиняла королеву прежде всего потому, что она была иностранного происхождения. Намного правильнее было бы винить не злую королеву, а алчных и недальновидных мужчин-французов, герцогов из Орлеанского и Бургундского домов, затеявших распрю в трудную для страны пору. И еще можно вспомнить алчного короля Филиппа VI, позарившегося на Гиень. Тогда от «пророчества Мерлина» остаются рожки да ножки.

Для самой Жанны, которая была неграмотна и не знала географии и истории, вполне извинительно допустить подобную ошибку. Для большинства ее современников это также не имело значения. А вот великий, мудрый, всеведущий Мерлин едва ли имел право так оплошать – перепутать Шампань и Лотарингию, дубовый лес и деревню, королеву и мужчин из королевского семейства.

Более чем странно также другое: почему враги арманьяков – англичане и бургундцы – не использовали эту важную деталь для дискредитации Жанны, когда она еще только начинала свой путь? Девушку пытались захватить, устраивали засады на дорогах, где ожидался ее отряд, обвиняли во всех смертных грехах, но при этом забыли козырной туз: «Господа арманьяки, ваша Дева Жанна не может быть той, которую предрекал Мерлин. Она не из лесов Лотарингии, а из деревеньки, что в Шампани». Словно будущее чудо, шедшее вместе с Жанной, лишило способности трезво рассуждать всех, кто был готов ей помешать.

Тот факт, что Жанна осуществила, по сути, «пророчество Мерлина», говорит только о ее горячем желании помочь своему народу, использовании ею любой возможности для достижения этой цели. Заслуга в этом автора предсказания, кто бы он ни был, довольно сомнительна.

А теперь допустим, что «пророчество Мерлина» было выдумано арманьяками именно для того, чтобы вызвать всенародное доверие к Жанне. Но эти выдумщики, как и неграмотная Жанна, не знали географию своей родной страны, да и разницу между лесом и деревней.

Впрочем, стоит ли упрекать современников Жанны? Ведь и гораздо более поздние исследователи периода Столетней войны, многократно касавшиеся «пророчества Мерлина», оставляли без внимания его формально-ошибочный характер. Особенно те высокообразованные, осведомленные господа, которые из «пророчества Мерлина» делали глубокомысленный вывод: «Э, так там все было схвачено, эту самую Жанну заранее готовили на роль освободительницы». Плохо готовили, если так халтурно составили пророчество. А еще более вероятно, что никто Жанну ни к чему не готовил.

После того как Жанна разбила англичан под Орлеаном, «пророчество Мерлина» отодвинулось для французских патриотов на задний план. Уже не имело значения, откуда пришла спасительница Франции. Бесконечно важнее было то, что освобождение Франции началось.

С того времени, когда эта женщина ступала по земле, прошло уже более половины тысячелетия, однако и по сей день вокруг её жизни и смерти ходят легенды, а сам...

С того времени, когда эта женщина ступала по земле, прошло уже более половины тысячелетия, однако и по сей день вокруг её жизни и смерти ходят легенды, а сам образ Жанны д’Арк окутан тайной. Существует множество теорий о том, каково было её происхождение, роль в истории и намерения, однако теперь, по прошествии не одной сотни лет, можно уверенно судить о том, что, вероятно, все тайны, до сих пор окружающие фигуру Жанны д’Арк, уже вряд ли когда-либо будут раскрыты…

30 мая 1431 года в Руане была сожжена на костре как еретичка одна из главных командующих французскими войсками в Столетней войне Жанна д’Арк, ставшая позже национальной героиней Франции.

Однако кем бы ни была Жанна д’Арк — святой, мученицей, ведьмой, блаженной, героиней, преступницей или пешкой в руках власть предержащих, — она навсегда останется одной из самых загадочных женщин истории, достойных памяти и воплощения в искусстве.

Joan of Arc. Dante Gabriel Rossetti, 1863

В мае 1429 года она освободила город Орлеан, за что ее и окрестили Орлеанской девой. По легенде, Жанна воплотила в жизнь древнее предсказание, что Францию спасет юная девственница. Однако в этой истории остаётся еще очень много загадочного.

Из коллекции Musee Archeologique Thomas Dobree in Nantes, France миниатюра второй половины XVв.

Ученый и исследователь Робер Амбелен в своей книге «Драмы и секреты истории» подвергает сомнению многие факты биографии знаменитой француженки. Так, он считает, что по происхождению Жанна была не крестьянкой, а незаконнорожденной дочерью королевы Франции Изабеллы Баварской. Именно таким высоким происхождением и объясняются, по мнению ученого, успех и те почести, которыми была осыпана Жанна при жизни.

Jean Auguste Dominique Ingres, 1854

Но Амбелен не отрицает и ее дара ясновидения, который перешел девушке от отца - Луи Орлеанского. Мысль о паранормальных способностях Жанны д’Арк поддерживает и другой исследователь, американский парапсихолог Дж. Уокер. Очевидцы описывают, как некий всадник при виде Девы в доспехах выругался, на что Жанна предсказала ему быструю кончину. Это предсказание вскоре сбылось.

Перед одной из битв д’Арк предупредила своего соратника,чтобы он не становился слева от нее, иначе его поразит пушечное ядро. Рыцарь так и поступил, держался подальше от предводительницы, но на его место встал другой, и он тут же был убит.

Единственный прижизненный портрет Жанны д’Арк, датированный 10 мая 1429; иллюстрация из «Les Vigiles de la mort du roi Charles VII», конец XVв.

Мы все чаще говорим и еще больше размышляем про себя о возможности существования параллельного (параллельных) пространств и времени, в каждом из которых при одинаковом темпе времени протекают варианты событий, аналогичных нашим-не повторяющих их полностью, но лежащих в общем контексте развития цивилизации. В каком из таких временных континуумов мы находимся для нас неведомо да и столь ли это важно для нас. Говорят, что разумных существ на Земле было до сего времени не так уж и много - до 120 миллиардов человек, и поскольку никаких обратных связей между нами и параллельными мирами казалось бы не наблюдается, то все 120 млрд индивидуальных концепций мироздания (или около того) остаются даже не гипотезами, а дуновением ветра -"небрежен ветер, в вечной книге жизни мог и не той страницей шевельнуть".
Но вопрос о времени нас интересует все больше и у нас сейчас все больше философских наблюдений и неологизмов, которые потихоньку приближают нас к области экспериментальных исследований Проблемы. А это уже важно.
Если наше локальное внутреннее Время действительно управляемо, хотя бы в небольшом диапазоне и степени, мы должны бы временами наблюдать итоги такого управления. Именно с такой точки зрения мы оцениваем степень существования Разума во Вселенной, а потому мы так же должны оценивать воздействие на наше время извне или изнутри. Мозаика времени, сеть времени, пожалуй наблюдаемы. например в октябре 1993г во время октябрьского штурма Белого Дома можно было казалось бы физически ощущать границы ячеек времени, внутри которых события протекали в одном и том же привычном темпе, а на границе ячейки происходил внезапный качественный переход, резко менявший темп жизни и ее количественные показатели. Центр управления при этом можно полагать находился совсем рядом с нами, но не в пространстве а во времени-буквально в часах и минутах до события, знаменующего переход. Говорят, что это предвидение, логика, умение смотреть вперед....
В войне 1914 года которая унесла 20 милионов жизней и всерьез угрожала существованию человечества, никакое предвидение и умение смотреть в будущее не помогли, война была не остановима. Не удалось остановить и войну 39-45гг. Всему населению Японии в едином порыве вставшему на колени и взмолившемуся о предотвращении налета армады американских самолетов на страну сделать этого не удалось. Так почему же столетняя война была остановлена молоденькой девушкой Жанной, и она как будто проведенная невидимой рукой выполнила неведомую ей самой миссию мира? Мне кажется, что все, что тогда произошло является заметной грубо выполненной, заплатой на ткани Времени, швы заплаты с годами выплывают и становятся более видимыми - быть может это и есть экспериментальное подтверждение возможности вмешательства во Времени извне с последующей ретушировкой шрамов изнутри?

Первый портрет Жанны был создан при ее жизни. к сожалению, он не сохранился, но последующие, созданные в 15-16 вв., видимо опирались на тот исчезнувший прототип.

Http://www.newacropol.ru/Alexandria/history/Darc/biogr/
«О Жанне д’Арк мы знаем больше, чем о ком-либо другом из ее современников, и в то же время трудно найти среди людей XV века другого человека, чей образ представлялся бы потомкам таким загадочным.»
«...Родилась она в деревушке Домреми в Лотарингии в 1412 году. Известно, что она рождена от честных и справедливых родителей. В ночь на Рождество, когда народы имеют обыкновение в великом блаженстве чтить труды Христовы, вошла она в мир смертный. И петухи, cловно провозвестники новой радости, кричали тогда необыкновенным, до сих пор не слыханным криком. Видели, как они на протяжении более чем двух часов хлопали крыльями, предсказывая то, что суждено было этой малютке».
Об этом факте сообщает Персеваль де Буленвилье, советник и камергер короля в письме милонскому герцогу, которое может быть названо ее первой биографией. Но скорее всего это описание является легендой, т. к. об этом не упоминает ни одна хроника и рождение Жанны не оставило ни малейшего следа в памяти односельчан - жителей Домреми, выступавших в качестве свидетелей на процессе реабилитации.
Она жила в Домреми с отцом, матерью и двумя братьями, Жаном и Пьером. Жак д’Арк и Изабелла были, по местным понятиям «не очень богатыми». «Неподалеку от деревни, где выросла Жанна, росло очень красивое дерево, „прекрасное, как лилия“, как заметил один свидетель; у дерева по воскресеньям собирались деревенские юноши и девушки, они танцевали вокруг него и умывались водой из соседнего источника. Дерево называли деревом фей, говорили, что в незапамятной древности вокруг него танцевали чудесные существа, феи. Жанна также нередко ходила туда, только никогда не видела ни одной феи.»

«Когда исполнилось ей 12 лет, пришло к ней первое откровение. Внезапно перед очами ее возникло сияющее облако, из коего раздался голос: „Жанна, тебе пристало другим путем идти и чудесные деяния совершать, ибо ты - та, которую избрал Царь Небесный для защиты короля Карла..“ „Вначале я очень испугалась. Голос я услышала днем, это было летом в саду моего отца. За день до этого я постилась. Голос пришел ко мне с правой стороны, оттуда, где была церковь, и с этой же стороны шла великая святость. Этот голос всегда руководил мной. “ Позднее голос стал являться Жанне каждый день и настаивал, что нужно „идти и снять осаду с города Орлеан“. Голоса называли ее „Жанна де Пюселль, дщерь Бога“ - помимо первого голоса, который принадлежал, как думается Жанне, архангелу Михаилу, присоединились вскоре голоса Святой Маргариты и Святой Катарины. Всем тем, кто пытался преградить ей путь, Жанна напоминала древнее пророчество, которое говорило, что „Францию погубит женщина, а спасет девственница“. (Первая часть пророчества сбылась, когда Изабелла Баварская заставила своего мужа, французского короля Карла VI, объявить своего сына Карла VII незаконным, в результате чего ко времени Иоанны Карл VII был не королем, а только дофином).»

Трижды ей приходилось обращаться к Роберу де Бодрикуру. После первого раза ее отправили домой, а родители решили выдать ее замуж. Но Жанна через суд сама расторгла помолвку. «Время для нее тянулось медленно, „как для женщины, ожидающей ребенка“, говорила она, да так медленно, что она не выдержала и в одно прекрасное утро в сопровождении своего дяди, преданного Дюрана Лаксара, жителя Вокулера по имени Жак Ален пустилась в путь; ее спутники купили для нее лошадь, которая стоила им двенадцать франков. Но далеко они не уехали: прибыв в Сен-Никола-де Сен-Фон, находившийся по дороге на Совруа, Жанна заявила: „Не так нам пристало удаляться“, и путники вернулись в Вокулер.

Уже в Вокулере она одевает мужской костюм и отправляется через всю страну к дофину Карлу. Испытания продолжаются. В Шиноне под именем дофина ей представляют другого, но Жанна безошибочно из 300 рыцарей находит Карла и приветствует его. Во время этой встречи Жанна что-то сообщает дофину или показывает какое-то знамение, после которого Карл начинает ей верить.
«Рассказ самой Жанны Жану Паскерелю, ее духовнику: «Когда король увидел ее, он спросил в Жанны ее имя, и она ответила: „Милый дофин, зовусь я Жанной Девой, и моими устами обращается к вам Царь Небесный и говорит, что вы примете миропомазание и будете коронованы в Реймсе и сделаетесь наместником Царя Небесного, истинного короля Франции“. После других вопросов, заданных королем, Жанна вновь ему сказала: „Говорю тебе от имени всевышнего, что ты истинный наследник Франции и сын короля, и Он послал меня к тебе, дабы повести тебя в Реймс для того, чтобы ты был там коронован и миропомазан, если того захочешь“. Услышав это король сообщил присутствовавшим, что Жанна посвятила его в некую тайну, которую никто кроме Бога, не знал и знать не мог; вот почему он ей полностью доверяет. Все это, - заключает брат Паскерель, - я услышал из уст Жанны, так как сам при этом не присутствовал».
Столетняя война


В этот период она обретает меч и знамя. (см. главу «Меч. Знамя.»)

«По всей вероятности, дав Жанне право иметь личное знамя, дофин приравнял ее к так называемым «знаменным рыцарям», которые командовали отрядами своих людей.

Жанна имела под своим началом небольшой отряд, который состоял из свиты, нескольких солдат и обслуги. В свиту входили оруженосец, духовник, два пажа, два герольда, а также Жан из Меца и Бертран де Пуланжи и братья Жанны, Жак и Пьер, которые присоединились к ней в Туре. Еще в Пуатье дофин поручил охрану Девы опытному воину Жану д’Олону, который стал ее оруженосцем. В этом храбром и благородном человеке Жанна нашла наставника и друга. Он обучал ее военному делу, с ним она провела все свои походы, он был рядом с ней во всех битвах, штурмах и вылазках. Они вместе попали в плен к бургундцам, но ее продали англичанам, а он выкупился на свободу и спустя четверть века, будучи уже рыцарем, королевским советником и, занимая видную должность сенешаля одной из южно-французских провинций, написал по просьбе реабилитационной комиссии очень интересные воспоминания, в которых рассказал о многих важный эпизодах истории Жанны д’Арк. До нас дошли также показания одного из пажей Жанны - Луи де Кута; о втором - Раймоне - мы ничего не знаем. Духовником Жанны был монах-августинец Жан Паскерель; ему принадлежат весьма подробные показания, но в них, очевидно, не все достоверно. (*2) стр.130

«В Туре для Жанны собрали военную свиту, как и полагалось военачальнику; назначили интенданта Жана д’Олона, который свидетельствует: «Для ее охраны и сопровождения я был передан в ее распоряжение королем, господином нашим»; у нее также два пажа - Луи де Кут и Раймон. В ее подчинении оказались также два герольда - Амблевиль и Гийенн; герольды - это гонцы, одетые в ливреи, позволяющие опознать их. Герольды были неприкосновенны.
Раз Жанне дали двух гонцов, значит, король стал относиться к ней как к любому другому воину высокого ранга, облеченному полномочиями и несущему персональную ответственность за свои действия.

Королевские войска должны были собраться в Блуа... Именно в Блуа, пока там находилась армия, Жанна заказала хоругвь... Духовник Жанны растроган почти религиозным обликом выступающей армии: «Когда Жанна выступила из Блуа, чтобы идти в Орлеан, она попросила собрать всех священников вокруг этой хоругви, и священники шли впереди армии... и пели антифоны... так же было и на следующий день. А на третий день они подошли к Орлеану.» Карл медлит. Жанна его торопит. Освобождение Франции начинается со снятия осады Орлеана. Это первая военная победа войска, верного Карлу под предводительством Жанны, что является одновременно и знамением ее божественной миссии.

Для освобождения Орлеана Жанне потребовалось 9 дней.

«Солнце уже склонялось к западу, а французы все еще безуспешно сражались за ров передового укрепления. Жанна вскочила на коня и отправилась в поля. Вдали от взоров... Жанна погрузилась в молитву между виноградных лоз. Неслыханные выдержка и воля семнадцатилетней девушки позволили ей в этот решающий момент отвлечься от собственного напряжения, от охватившего всех уныния и изнеможения, теперь она обрела тишину внешнюю и внутреннюю - когда только и может возникать вдохновение...»

«...Но тут случилось невиданное: стрелы выпали из рук, приведенные в замешательства люди глядели в небо. Святой Михаил в окружении всего сонма ангелов, сияя, появился в мерцающем орлеанском небе. Архангел сражался на стороне французов.» (*1) стр. 86

«...англичане, спустя семь месяцев после начала осады и девять дней после того, как Дева заняла город, отступили без боя все до последнего, и произошло это 8 мая (1429 г.), в день, когда много столетий назад святой Михаил явился в далекой Италии на Монте-Гаргано и на острове Искья...
Магистрат вписал в городскую книгу, что освобождение Орлеана является величайшим чудом христианской эпохи. Доблестный город с тех пор на протяжении всех столетий торжественно посвящал этот день Деве, день 8 мая, обозначенный в календаре как праздник Явления архангела Михаила.

Многие современные критики утверждают, что победу под Орлеаном можно отнести лишь на счет случайностей или же необъяснимого отказа англичан от боя. И все же Наполеон, основательно проштудировавший походы Жанны, заявил, что она была гением в военном деле, а никто не посмеет сказать, что он не разбирался в стратегии.
Английский биограф Жанны д’Арк В. Сэнквилл Уэст пишет уже в наши дни, что весь образ действия ее земляков, участвовавших в тех событиях, кажется ей до такой степени странным и медлительным, что это можно объяснить только сверхъестественными причинами: «Причинами, о которых мы в свете нашей науки двадцатого столетия - или, может быть, во тьме нашей науки двадцатого столетия? - ничего не знаем». (*1) стр.92-94

«Для встречи с королем после снятия осады Жанна и Орлеанский Бастард отправились в Лош: „Она выехала навстречу королю, держа в руке свой стяг, и она встретились, - рассказывает немецкая хроника того времени, донесшая до нас много сведений. Когда девушка склонила голову перед королем так низко, как только могла, король тотчас велел ей подняться, и подумали, что он чуть было не поцеловал ее от радости, охватившей его“. Это было 11 мая 1429 года.

Словесный портрет Жанны
«...Девушка имеет привлекательную внешность и мужскую осанку, говорит она мало и выказывает чудесный ум; речи она произносит приятным высоким голосом, как и подобает женщине. В еде она умеренна, еще более она умеренно в винопитии. Она находит удовольствие в прекрасных конях и оружии. Многие собрания и разговоры Деве неприятны. Часто глаза ее наполняются слезами, любит она и веселье. Претерпевает неслыханно тяжкие труды, а когда носит оружие, показывает такое упорство, что день и ночь в течение шести дней может непрерывно оставаться в полном вооружении. Она говорит, что у англичан нет права владеть Францией, и для этого, говорит она, послал ее Господь, чтобы она их изгнала и одолела... »

«Ги де Лаваль, юный дворянин, присоединившийся к королевской армии, описывает ее с восхищением: «Я видел, как она, в доспехах и при полном боевом снаряжении, с маленькой секирой в руке, садилась у выхода из дома на своего огромного черного боевого коня, который пребывал в большом нетерпении и не позволял оседлать себя; тогда она молвила: „Отведите его к кресту“, который находился перед церковью на дороге. Затем она вскочила в седло, а он не шелохнулся, как если бы был связан. И тогда она обернулась к церковным вратам, находившимся совсем близко от нее: „А вы, священники устройте процессию и помолитесь Богу“. И тогда она отправилась в путь, приговаривая: „Спешите вперед, спешите вперед“. Миловидный паж нес ее развернутое знамя, а она держала в руке секиру». (*3) стр.89

Жиль де Ре: «Она дитя. Она ни разу не причинила зла врагу, никто не видел, чтобы она когда-нибудь кого-нибудь поразила мечом. После каждой битвы она оплакивает павших, перед каждой битвой она причащается Телом Господним - большинство воинов делает это вместе с ней, - и при этом она ничего не говорит. Из ее уст не исходит ни одного необдуманного слова - в этом она столь же зрелая, как и многие мужчины. Вокруг нее никто никогда не ругается, и людям это нравится, хотя все их жены остались дома. Нужно ли говорить о том, что она никогда не снимает доспехов, если спит рядом с нами, и тогда, несмотря на всю ее миловидность, ни один мужчина не испытывает к ней плотского желания.» (*1) стр.109

«Жан Алансон, который в те дни был главнокомандующим, много лет спустя вспоминал: „Она разбиралась во всем, что имеет отношение к войне: могла вонзить пику и провести смотр войска, выстроить армию в боевой порядок и разместить пушки. Все удивлялись, что она была столь осмотрительна в своих делах, как боевой командир с двадцати или тридцатилетним опытом.“ (*1) стр.118

„Жанна была красивой и очаровательной девушкой, и все встречавшиеся с ней мужчины это чувствовали. Но это чувство было самое подлинное, то есть самое высокое, преображенное, девственное, возвращенное в то состояние „Божией любви“, которое отметил Нуйонпон у себя самого.“ (*4) стр.306

" - Это очень странно, и мы все можем об этом свидетельствовать: когда она едет с нами, птицы из леса слетаются и садятся к ней на плечи. В бою случается, голуби начинают порхать возле нее." (*1) стр.108

«Я припоминаю, что в протоколе, составленном моими коллегами о ее жизни, было написано, что у нее на родине в Домреми хищные птицы слетались к ней, когда она пасла коров на лугу, и, садясь к ней на колени, клевали крошки, которые она отщипывала от хлеба. На стадо ее стадо ни разу не напал волк, а в ночь, кода она родилась - на Крещение - были замечены разные необычные вещи с животными... А почему бы и нет? Животные ведь тоже Божьи твари... (*1) стр. 108

„Кажется, что в присутствии Жанны воздух становился прозрачным для тех людей, кому жестокая ночь еще не омрачила разум, а в те годы таких людей было больше, чем принято считать сейчас.“ (*1) стр.66

Ее экстазы протекали как бы вне времени, в обычной деятельности, но без отключения от последней. Она слышала свои Голоса среди боевых действий, но продолжала командовать войсками; слышала во время допросов, но продолжала отвечать богословам. Об этом может свидетельствовать и ее жесть, когда под Туреллями она вырвала из раны стрелу, перестав ощущать физическую боль во время экстаза. И надо добавить, что она отлично умела определять свои Голоса во времени: в такой-то час, когда звонили в колокола.» (*4) стр.307

«Рупертус Гейер, тот самый „анонимный“ клирик», понял личность Жанны правильно: если для нее и можно подыскать какую-то историческую аналогию, то лучше всего сравнить Жанну с сивиллами, этими пророчицами языческой эпохи, чьими устами говорили боги. Но между ними и Жанной была огромная разница. На сивилл воздействовали силы природы: серные испарения, одурманивающие запахи, журчащие ручьи. В состоянии экстаза они высказывали такие веще, о которых сразу же забывали, как только приходили в себя. В повседневной жизни они не имели никаких высоких прозрений, они были чистыми листами, на которых писали силы, неподдающиеся контролю. «Ибо присущий им пророческий дар подобен доске, на которой ничего не написано, он неразумный и неопределенный», - писал Плутарх.

Устами Жанны также говорили сферы, чьих границ никто не знал; она могла впадать в экстаз на молитве, при звоне колоколов, в тихом поле или в лесу, но это был такой экстаз, такой выход за пределы обычных чувств, которым она управляла и из которого могла выйти с трезвым рассудком и осознавая собственное «я», чтобы затем перевести увиденное и услышанное на язык земных слов и земных поступков. То, что языческим жрицам было доступно в отрешенном от мира затмении чувств, Жанна воспринимала в ясном сознании и разумной умеренности. Вместе с мужчинами она ездила верхом и сражалась, вместе с женщинами и детьми она спала, и, как и все они, Жанна могла смеяться. Просто и ясно, без недомолвок и тайн она рассказывала о том, что должно было случиться: «Подождите, еще три дня, тогда мы возьмем город»; «Потерпите, через час вы станете победителями». Дева намеренно сняла покрывало загадочности со своей жизни и поступков; загадкой оставалась лишь она сама. Так как ей самой была предречена грядущая беда, она замкнула уста, и никто не знал о мрачной вести. Всегда, даже перед смертью на костре Жанна отдавала себе отчет в том, что ей можно говорить и чего нельзя.

Со дней апостола Павла женщинам, «глаголющим языками», в христианских общинах надлежало молчать, ибо «за глаголение языками несет ответственность дух, дающий вдохновение, а за разумное пророческое слово - говорящий человек». Духовный язык нужно перевести на язык людей, чтобы человек сопровождал речь духа своим разумом; и лишь то, что человек может понять и усвоить собственным рассудком, он должен выражать словами.

Памятник Жанне у стены церкви, построенной на месте ее сожжения

Жизнь народной героини, спасительницы Франции, была коротка и прекрасна! Родилась 6 января 1412 года в небольшой деревушке Домреми между Лотарингией и Шампанью. В 1429 году, встав во главе французского войска, освободила Орлеан от осады многочисленной армии англичан, получив имя Орлеанской девы. Освобождая области и города Франции, дошла до Реймса, где 17 июля 1429 года короновала Карла VII. В 1430 году, освобождая Компьен, попала в плен к бургундцам, которые выдали ее англичанам. Жанна д’Арк была оклеветана и приговорена к сожжению на костре в Руане 30 мая 1431 года.

По описаниям старинных хроник, она была высокого роста, сильная, красивая, стройная, с роскошным черным волосами, с глубокими, задумчивыми глазами. Чистая и возвышенная, простая, сердечная и добрая - она любила уединение, часто и усердно молилась. Жанна считала, что с ней говорят Святые Екатерина, Маргарита и Архангел Михаил. Голоса сообщили ей, что мир Франции поможет установить именно она, с помощью наследника престола дофина Карла. Особым даром предсказаний, святостью она покоряла сердца людей…

Несмотря на юный 18-летний возраст, Жанна стойко и мужественно выносила все тяготы военной и походной жизни, воодушевляла войска собственным примером, но сама никогда не использовала оружия. Уверенная в своем призвании свыше спасти страну от гибели и чужеземного ига, она вела воинов вперед. От победы к победе! Власть ее над войском была глубоко нравственной - в лагере постоянно проводились богослужения, она изгнала пьянство и разврат, восстановила дисциплину, подняла боевой дух солдат.

Сам поход к Орлеану был духовным и торжественным шествием - впереди войска несли священные хоругви, шло духовенство с пением псалмов. В виду неприятеля Жанна д’Арк вступила в город и была встречена его населением с необычным воодушевлением и восторгом, как посланница Небес и чудесная избавительница. После освобождения Орлеана и блистательных побед над англичанами и бургундцами у Жаржа, Божанси и Патэ - державный Реймс отворил свои ворота для коронации Карла VII. Во время коронационных торжеств Жанна д’Арк в воинских доспехах, со священным знаменем в руках стояла около трона. По окончании обряда, глубоко растроганная, она бросилась на колени перед королем - «Исполнилась воля Божия! Орлеан освобожден и ты, государь, помазан на царство!» Заветная мечта ее осуществилась. Увенчав Карла VII короной Франции, Жанна достигла вершины своей славы. Ее девизы стали украшать знамена и оружие рыцарей, народ восхищался и боготворил ее, называя Орлеанской Девой и Спасительницей Франции.

Светлый благородный образ народной героини, спасшей страну от гибели, положившей жизнь «за други своя» - живет вот уже несколько веков в мировой истории. Орлеанская Дева воспета многими поколениями художников и скульпторов, композиторов, писателей и поэтов. Ее светлой памяти посвящены мемориальные музеи и центры, тысячи томов исторических и художественных книг, десятки телевизионных и художественных фильмов. Именем Жанны д’Арк во Франции и за ее пределами названы улицы и площади больших городов, на которых установлены конные и пешие памятники.

В 1912 году вся Франция - военными парадами, праздничными шествиями и салютом - торжественно отмечала 500-летие со дня рождения Орлеанской Девы, а в 1920 году в Риме, в соборе Св. Петра, состоялась долгожданная церемония причисления «благословенной Жанны» к лику святых. Французы чтут свою национальную героиню со священным трепетом и обожанием, ежегодно 8 мая отмечая День Жанны д’Арк. Под знаменем Орлеанской Девы французские воины героически сражались и умирали в XV веке. С ее именем воевали в годы франко-прусской (1870-1871), Первой мировой (1914-1918) и в рядах Французского сопротивления. Имя Жанны д’Арк в 1940-1944 годах носили несколько партизанских отрядов. В тяжелые годы кровопролитных войн и великих потрясений к подножью ее монументов склонялись боевые знамена.

В уходящем году Жанне д’Арк в разных городах Франции были посвящены торжественные богослужения,конференции, семинары, театрализованные представления.

В России, где всегда ценились мужество, самоотверженность и героизм, жива память о Жанне д’Арк. Народной героиней восхищался великий Пушкин. Свои вдохновенные поэтические строки посвятили ей Василий Жуковский, Владимир Солоухин и многие другие поэты. Композитор П.И. Чайковский создал оперу «Орлеанская Дева», которая с большим успехом была поставлена в Петербурге. В роли Жанны д’Арк выступала великая М.Н. Ермолова, собиравшая материалы о своей героине.

Уходящий 2012 год с полным основанием может быть назван не только Годом Русской Истории, но и Годом Спасителей Отечества. Символично, что он проходил под знаком 600-летия со дня рождения Спасительницы Франции Жанны д’Арк (1412), 400-летия подвига народного ополчения Минина и Пожарского (1612) и 200-летия избавления и спасения России от наполеоновского нашествия (1812).

У каждого народа, сражающегося за освобождение Родины есть своя Жанна д’Арк

Елена Константинидис в Греции во время греко-турецкой войны конца XIX века неоднократно своею храбростью и неустрашимостью вдохновляла упавшее духом греческое войско. Одетая по-мужски, с длинными до пояса волосами и с оружием в руках, она смело шла во главе войска, не раз подвергая свою жизнь опасности.

Македонская Жанна д’Арк - Иорданка Панкавичарова. Отважные болгарские «воеводицы» - Катерина Арнаутова, Катерина Аривандова, Иоанна Маркова и Иоанна Станчова, награжденная за свои подвиги золотой медалью «За храбрость». Вместе со своими мужьями и отцами, они храбро сражались с турецкими войсками за свободу и независимость своей Родины в балканских воинах начала XX века.

Одной из героинь-доброволиц балканской войны была русская народная учительница Плетнева, погибшая смертью храбрых 12 ноября 1912 года под Адрионополем.

16-летняя Патрацена Васкез, прозванная «Мексиканской Жанной д’Арк», сражалась в 1913 году за свободу Мексики. Со знаменем в руках она шла в бой, воодушевляя воинов, останавливая отступающих.

18-летняя сербская Жанна д’Арк - Славка Томич с самого начала Первой мировой войны, взяв в руки оружие, поклялась сражаться против немцев. Тяжело раненная в одном из сражений, она перенесла все тяготы отступления, получила звание сержанта и после лечения в госпитале снова вернулась на фронт.

21-летняя сестра милосердия Римма Михайловна Иванова в Первую мировую войну вынесла с поля боя более 600 раненых воинов. За свои подвиги и проявленное мужество при спасении раненых была награждена Георгиевским крестом IV степени, двумя Георгиевскими медалями «За храбрость» и офицерским орденом Святого Георгия IV степени. Последний свой подвиг она совершила на Западном фронте 9 сентября 1915 года в сражении у белорусского села Мокрая Дуброва (севернее города Пинска). В ее 10-й роте погибли все офицеры, растерявшиеся солдаты дрогнули и стали отступать. Собрав вокруг себя всех, кто мог держать оружие, сестра милосердия повела их в атаку. Бой был выигран и противник выбит из своих окопов. В этом бою Рима Иванова была смертельно ранена и скончалась на руках окружавших ее солдат. В последнюю минуту она прошептала - «Боже, спаси Россию!» и всех перекрестила. Ее оплакивал весь полк. Встречать гроб с телом погибшей сестры милосердия на Николаевский вокзал Ставрополя пришел весь город. Похоронили народную героиню возле храма Святого Апостола Андрея Первозванного. В прощальном слове протоиерей Семен Никольский сказал: «Франция имела Орлеанскую деву - Жанну д’Арк. Россия имеет Ставропольскую деву - Римму Иванову. И ее имя отныне будет вечно жить в царствах мира». Гроб в землю опускали под звуки оружейного салюта.

Впоследствии местное духовенство даже поднимало вопрос о причислении Риммы к лику святых. В Ставрополе были учреждены стипендии имени Риммы Ивановой в фельдшерской школе. Ольгинской женской гимназии и земском училище села Петровское. Было принято решение установить в Ставрополе памятник в ее честь, но оно так и не осуществилось: грянула революция, затем Гражданская война…

Сегодня память о Римме Ивановой возрождается. На месте ее могилы в ограде Ставропольского храма Святого Апостола Андрея Первозванного установлено надгробие, на здании бывшей Ольгинской гимназии, которую она окончила - мемориальная доска. Учреждена награда Ставропольской и Владикавказской епархии - премия Георгиевского кавалера сестры милосердия Риммы Ивановой «За жертвенность и милосердие».

ЖАННА Д"АРК

Величайшая героиня французского народа. Орлеанская дева.

Шла Столетняя война между Францией и Англией. Боевые действия велись на суше преимущественно на французской территории, на которой английская корона имела обширные владения, в том числе Нормандию. В один из самых трудных периодов той войны для Франции на ее небосводе неожиданно зажглась звезда, даровавшая несколько важных побед. А самое главное - поднявшая боевой дух королевских войск и самого народа. Имя этой звезды - легендарная Орлеанская дева по имени Жанна д"Арк.

Она родилась в крестьянской семье, отличавшейся большой религиозностью, в деревне Домреми близ городка Вокулера, стоявшего на границе Лотарингии и Шампани. В тринадцать лет девочка стала слышать какие-то таинственные голоса. В ее воображении вскоре появились ангелы и святые, призывавшие отправиться к королю и освободить Орлеан от англичан.

Летом 1428 года родная деревня Жанны подверглась нападению англичан и бургундцев и была разграблена. Тогда крестьянская девушка и решила последовать указаниям вещих голосов. Она явилась к коменданту города Вокулера и сумела убедить его послать ее к королю. Тот, видя ее решимость и какую-то исключительную убежденность, дал ей письмо к Карлу VII, меч и верховую лошадь, конвой из четырех воинов.

Жанна д"Арк, которую сопровождал один из братьев, проделала за одиннадцать дней по стране, охваченной войной, путь в 600 верст. В начале марта 1429 года она прибыла в город Шинон, в котором находился королевский двор. Карл VII, пусть и не сразу, принял ее. В присутствии придворных девушка-крестьянка объявила ему, что послана царем небесным освободить Орлеан, короновать короля и изгнать англичан из Франции. Для этого она просила монарха дать ей воинский отряд.

Король исполнил ее просьбу. Жанна д"Арк изгнала из воинского лагеря всех женщин, запретила солдатам заниматься грабежами и сквернословить, навела среди них строгую дисциплину. Они стали беспрекословно повиноваться ей, видя в ее действиях проявление Божьей воли.

Крестьянская девушка превратилась в "рыцарствующую деву". Теперь она была облачена как настоящий рыцарь. По свидетельству хрониста Ванна Шартье, Жанна д"Арк "обладала полным снаряжением, была вооружена, словно рыцарь армии, сформированной при дворе короля". Писарь ратуши города Альби отмечал: "Жанна была закована в белое железо с головы до ног".

По ее просьбе художник по имени Ов Пулнуар изготовил боевое знамя, с которым она шла в бой. Рисунок на знамени "рыцарствующей деве" подсказали таинственные голоса:

"…Они велели ей взять знамя своего Господина (Бога); и поэтому Жанна заказала свое знамя, с образом Спасителя Нашего, сидящего на суде во тьме небесной: на нем был также изображен ангел, держащий в руках своих цветок лилии, который благословлял образ (Господь)".

27 апреля 1429 года с пением церковных гимнов, во главе с духовенством, за которым следовала верхом в рыцарском облачении Жанна д"Арк, французская армия выступила в поход на Орлеан, который был осажден англичанами. С пути она отправила неприятелю три послания. В последнем письме говорилось:

"Вы, англичане, не имеете никакого права на французское королевство. Царь Небесный повелевает вам и требует моими устами - Жанны Девы - оставить ваши крепости и вернуться в свою страну, ежели вы этого не сделаете, я вам устрою такое сражение, о котором вы будете помнить вечно. Вот что я вам пишу в третий и последний раз, и больше писать не стану.

Подписано: Иисус Мария, Жанна Дева".

29 апреля Жанна д"Арк вступила в Орлеан во главе своего отряда. Ее от имени осажденных приветствовал начальник гарнизона Жан Орлеанский. Она пообещала жителям в ближайшие дни снять осаду с города.

Английские войска, осаждавшие Орлеан, окружили его кольцом бастид (фортов). 4 мая "рыцарствующая дева" повела солдат на штурм бастиды Сен-Лу, которая была взята штурмом. 6 мая пала бастида Августина. 8 мая Жанна д"Арк повела французов на приступ главного осадного укрепления: форт Турель контролировал мост через реку Луару. В том бою она была ранена в плечо стрелой. Обломок стрелы был вынут, а кровоточащая рана смазана оливковым маслом. Дева снова вернулась к своим солдатам, штурмовавшим бастиду.

Англичане, потерявшие наиболее сильные форты к востоку и югу от города, оставили остальные бастиды (не вывезя с них провиант и больных) и отступили от Орлеана. Осада крепости продолжалась более полугода, а была снята за девять дней.

Жана д"Арк стала называться "Орлеанской девой". Победа позволила королю Карлу VII 16 июля короноваться в Реймсе. Сделано это было по настоянию освободительницы города-крепости Орлеана.

С отрядом герцога Алансонского Жанна д"Арк выступила в новый поход. Англичане терпят жестокие поражения при Жоржо, Божанси и Патэ и бегут с поля боя. Их поражает ярость и стремительность атак противника, чего раньше за ним не замечалось. Командовавший английским резервом Дж. Фальстаф сложил оружие, даже не вступая в бой. В плен попадают несколько видных военачальников, в том числе знаменитый Тальбот.

Жанна д"Арк пыталась убедить короля пойти на Париж, который находился в руках неприятеля. Но Карл VII не решился тогда на поход для освобождения столицы Франции. В конце августа Орлеанская дева смогла уговорить герцога Алансонского пойти на Париж без разрешения на то короля. Штурм города успеха не имел, а сама Жанна д"Арк, находясь в крепостном рву, была ранена арбалетной стрелой в бедро.

Спустя полгода англичане, получив подкрепления, начали осаду Компьена. Эта крепость важна была тем, что связывала Париж с Бургундией. 23 мая 1430 года Жанна д"Арк прикрывала с горсткой рыцарей отход своих солдат по мосту в Компьен. Здесь и был совершен по отношению к ней акт предательства, описанный так:

"…Капитан города, увидев огромное множество бургундцев и англичан у входа на этот мост, из страха потерять город, приказал поднять городской мост и закрыть городские ворота. И таким образом, Дева осталась вне города и немного людей вместе с ней". "Рыцарствуюшая дева" отбивалась мечом до тех пор, пока один из вражеских лучников не изловчился схватить ее за накидку и стянуть с лошади. Так она попала в плен. Впоследствии было доказано, что капитан (комендант) Гийом де Флави был подкуплен английским золотом. За эту мзду он должен был отдать в руки неприятеля Жанну д"Арк любым способом.

Бургундцы доставили пленницу в крепость Боревуар, принадлежавшую Жану Люксембургскому. Тот продал ее англичанам за 10 тысяч экю. Под сильным конвоем она была доставлена в Руан, где, закованная в кандалы и посаженная в железную клетку, около года ожидала судебного приговора.

Суд, составленный из представителей высшего французского духовенства и Парижского университета, признал Жанну д"Арк виновной в колдовстве, ереси, богохульстве и мятеже и присудил к сожжению на костре. Орлеанская дева была сожжена на руанской площади 30 мая 1431 года.

Спустя четверть века король Карл VII учредил специальную комиссию для проверки руанского процесса. Комиссия назвала обвинительный акт "лживым и пристрастным". Семья Жанны д"Арк была возведена в дворянское достоинство. Позднее католическая церковь причислила ее к лику святых.