Шел тысяча пятьсот шестьдесят пятый год. Один из благороднейших князей, князь Серебряный, перебирается от Литвы до дома. В Литве он провел последние пять лет. Ему был дан царский указ и Никита Романович был обязан его выполнить, но подписать мирный договор между двумя враждующими государствами он так и не смог, поэтому ехал домой в довольно озадаченном состоянии.

Никита Романович, проезжая мимо деревни Медведовки, замечает, что на нее напали воры. Никита Романович вместе со своими воинами решили помочь деревне и схватили нарушителей порядка. Вскоре они узнали, что это были не разбойники, а государственные сборщики опричнины. Князь Романович сильно разочарован в государственных служащих и в их бесчинствах, он выезжает к губернскому старосте с негодованием и претензиями к его подчиненным.

Князь Никита вскоре поехал дальше, по пути он наткнулся на чародея, и в его хижине решил остаться на ночь. Чародей с князем Никитой Романовичем проводят весь вечер в разговорах. Чародей рассказал, что он собирался жениться на девушке, но она ушла к другому, изменив ему, и уже живет с ним обвенчавшись.

Князь Вяземский всячески пытался ухаживать за Еленой Дмитриевной, но ей было не до него, так как она недавно похоронила всех своих близких людей. Она любила Никиту Романовича, но он жил давно в другой стране и от него не было вестей. Девушке было нечего делать и пора уже было выходить замуж. Перед ней встал выбор назойливого Вяземского или Морозова. Елена Дмитриевна предпочла Морозова, а так как Вяземский был близок с царем, государь Иван Грозный невзлюбил Морозова только по рассказам от Вяземского.

Никита Романович приезжает в столицу и навещает Морозова. Он рассказывает, где находится Иван Грозный сейчас, они обсуждают бесчинства государевых помощников и безобразия, которые происходят в стране. Морозов предупреждает Никиту Романовича, чтобы тот в столь неподходящий момент не приходил к Ивану Грозному, но Никита заявляет, что он не трус и, немного пообщавшись с Еленой Дмитриевной, отправляется к царю.

В этот момент Вяземский уговаривает царя Ивана Грозного, чтобы тот обнулил брак Морозова с Еленой и заставил девушку выйти замуж за него. Елена считает Вяземского довольно отвратительным человеком, и остается с Морозовым, несмотря на любовь к Никите Романовичу Серебряному.

Царь сильно возмущен поведением Никиты Романовича по отношению к опричникам и желает его казнить, но близкий друг Скуратов просит прощения и милости за своего товарища.

Князь Вяземский несмотря на отказ девушки крадет ее. Морозов пытается просить у царя благоразумить его подданного Вяземского, чтобы тот отпустил его супругу. Царь решает, что они все ему надоели, и казнит и супруга, и похитителя.

Елена Дмитриена решает, что именно она виновата в гибели супруга и собирает вещи в монастырь. Девушка считает, что лишь так господь ее простит за ее вину.

Князь Серебряный предлагает быть ее супругом, но она отказывает. Царь отправляет князя на войну и на ней он умирает.

Алексей Константинович Толстой

Князь Серебряный

Повесть времен Иоанна Грозного

Путешествие на долгих было для Гоголя уже как бы началом плана, который он предполагал осуществить впоследствии. Ему хотелось совершить путешествие по всей России, от монастыря к монастырю, ездя по проселочным дорогам и останавливаясь отдыхать у помещиков. Это ему было нужно, во-первых, для того, чтобы видеть живописнейшие места в государстве, которые большею частью были избираемы старинными русскими людьми для основания монастырей: во-вторых, для того, чтобы изучить проселки русского царства и жизнь крестьян и помещиков во всем его разнообразии; в-третьих, наконец, для того, чтобы написать географическое сочинение о России самым увлекательным образом. Он хотел написать его так, «чтоб была слышна связь человека с той почвой, на которой он родился». Обо всем этом говорил Гоголь у А. О. Смирновой, в присутствии гр. А. К. Толстого (известного поэта), который был знаком с ним издавна, но потом не видал его лет шесть или более. Он нашел в Гоголе большую перемену. Прежде Гоголь в беседе с близкими знакомыми выражал много добродушия и охотно вдавался во все капризы своего юмора и воображения; теперь он был очень скуп на слова, и все, что ни говорил, говорил, как человек, у которого неотступно пребывала в голове мысль, что «с словом надобно обращаться честно», или который исполнен сам к себе глубокого почтения. В тоне его речи отзывалось что-то догматическое, так, как бы он говорил своим собеседникам: «Слушайте, не пророните ни одного слова». Тем не менее беседа его была исполнена души и эстетического чувства. Он попотчевал графа двумя малороссийскими колыбельными песнями, которыми восхищался как редкими самородными перлами: 1) «Ой, спы, дытя, без сповыття» и т. д., 2) «Ой, ходыть сон по улоньци» и т. д. Вслед за тем Гоголь попотчевал графа лакомством другого сорта: он продекламировал с свойственным ему искусством великорусскую песню, выражая голосом и мимикою патриархальную величавость русского характера, которою исполнена эта песня: «Пантелей государь ходит по двору, Кузьмич гуляет по широкому» и т. д. …

Гр. А. К. Толстой по записи Кулиша.

Записки о жизни Гоголя, II, 232.

At nunc patientia servilis tantumque sanguinis domi perditum fatigant animum et moestitia restringunt, neque aliam defensionem ab iis, quibus ista noscentur, exegerim, quam ne oderim tam segniter pereuntes.

Tacitus. Annales. Liber XVI

Предисловие

Представляемый здесь рассказ имеет целию не столько описание каких-либо событий, сколько изображение общего характера целой эпохи и воспроизведение понятий, верований, нравов и степени образованности русского общества во вторую половину XVI столетия.

Оставаясь верным истории в общих ее чертах, автор позволил себе некоторые отступления в подробностях, не имеющих исторической важности. Так, между прочим, казнь Вяземского и обоих Басмановых, случившаяся на деле в 1570 году, помещена, для сжатости рассказа, в 1565 год. Этот умышленный анахронисм едва ли навлечет на себя строгое порицание, если принять в соображение, что бесчисленные казни, последовавшие за низвержением Сильвестра и Адашева, хотя много служат к личной характеристике Иоанна, но не имеют влияния на общий ход событий.

В отношении к ужасам того времени автор оставался постоянно ниже истории. Из уважения к искусству и к нравственному чувству читателя он набросил на них тень и показал их, по возможности, в отдалении. Тем не менее он сознается, что при чтении источников книга не раз выпадала у него из рук и он бросал перо в негодовании, не столько от мысли, что мог существовать Иоанн IV, сколько от той, что могло существовать такое общество, которое смотрело на него без негодования. Это тяжелое чувство постоянно мешало необходимой в эпическом сочинении объективности и было отчасти причиной, что роман, начатый более десяти лет тому назад, окончен только в настоящем году. Последнее обстоятельство послужит, быть может, некоторым извинением для тех неровностей слога, которые, вероятно, не ускользнут от читателя.

В заключение автор полагает нелишним сказать, что чем вольнее он обращался со второстепенными историческими происшествиями, тем строже он старался соблюдать истину и точность в описании характеров и всего, что касается до народного быта и до археологии.

Если удалось ему воскресить наглядно физиономию очерченной им эпохи, он не будет сожалеть о своем труде и почтет себя достигшим желанной цели.

ГЛАВА 1. Опричники

Лета от сотворения мира семь тысяч семьдесят третьего, или по нынешнему счислению 1565 года, в жаркий летний день, 23 июня, молодой боярин князь Никита Романович Серебряный подъехал верхом к деревне Медведевке, верст за тридцать от Москвы.

За ним ехала толпа ратников и холопей.

Князь провел целых пять лет в Литве. Его посылал царь Иван Васильевич к королю Жигимонту подписать мир на многие лета после бывшей тогда войны. Но на этот раз царский выбор вышел неудачен. Правда, Никита Романович упорно отстаивал выгоды своей земли и, казалось бы, нельзя и желать лучшего посредника, но Серебряный не был рожден для переговоров. Отвергая тонкости посольской науки, он хотел вести дело начистоту и, к крайней досаде сопровождавших его дьяков, не позволял им никаких изворотов. Королевские советники, уже готовые на уступки, скоро воспользовались простодушием князя, выведали от него наши слабые стороны и увеличили свои требования. Тогда он не вытерпел: среди полного сейма ударил кулаком по столу и разорвал докончальную грамоту, приготовленную к подписанию. «Вы-де и с королем вашим вьюны да оглядчики! Я с вами говорю по совести; а вы всё норовите, как бы меня лукавством обойти! Так-де чинить неповадно!» Этот горячий поступок разрушил в один миг успех прежних переговоров, и не миновать бы Серебряному опалы, если бы, к счастью его, не пришло в тот же день от Москвы повеление не заключать мира, а возобновить войну. С радостью выехал Серебряный из Вильно, сменил бархатную одежду на блестящие бахтерцы и давай бить литовцев, где только бог посылал. Показал он свою службу в ратном деле лучше, чем в думном, и прошла про него великая хвала от русских и литовских людей.

Наружность князя соответствовала его нраву. Отличительными чертами более приятного, чем красивого лица его были простосердечие и откровенность. В его темно-серых глазах, осененных черными ресницами, наблюдатель прочел бы необыкновенную, бессознательную и как бы невольную решительность, не позволявшую ему ни на миг задуматься в минуту действия. Неровные взъерошенные брови и косая между ними складка указывали на некоторую беспорядочность и непоследовательность в мыслях. Но мягко и определительно изогнутый рот выражал честную, ничем не поколебимую твердость, а улыбка – беспритязательное, почти детское добродушие, так что иной, пожалуй, почел бы его ограниченным, если бы благородство, дышащее в каждой черте его, не ручалось, что он всегда постигнет сердцем, чего, может быть, и не сумеет объяснить себе умом. Общее впечатление было в его пользу и рождало убеждение, что можно смело ему довериться во всех случаях, требующих решимости и самоотвержения, но что обдумывать свои поступки не его дело и что соображения ему не даются.

В романе рассказано о благородном воеводе, князе Серебряном , который по возвращении с Ливонской войны столкнулся с бесчинствующей шайкой опричников и понял, что в русском государстве творится что-то неладное. Дальнейшие бесчинства он встречает при дворе Ивана Грозного в Александровской слободе . Несмотря на глубокое отвращение к преступному окружению царя во главе с Малютой Скуратовым , князь сохраняет верность государю.

Романтическая линия связана с суженой князя Серебряного, Еленой, в которую влюблён главарь опричников, Афанасий Вяземский . Желая положить конец его домогательствам, Елена вышла замуж за пожилого боярина Морозова. В условиях опричнины головы летят направо и налево. И муж, и преследователь Елены гибнут на плахе, сама она принимает постриг, князь Серебряный бросает царский двор и уезжает биться с татарами.

Персонажи романа

• Князь Никита Романович Серебряный - русский воевода
• Иван IV Грозный - русский царь
• Дружина Андреевич Морозов - русский боярин
• Елена Дмитриевна - жена Дружины Андреевича
• Малюта Скуратов - палач Грозного
• Максим Скуратов - вымышленный сын Малюты Скуратова
• Матвей Хомяк - стремянный Малюты
• Афанасий Иванович Вяземский - глава опричников
• Ванюха Перстень - атаман разбойников
• Коршун - старый атаман разбойникова
• Хлопко - разбойник
• Митька - крестьянин-богатырь, у которого опричники увезли невесту
• Михеич - стремянный и воспитатель князя Серебряного
• Мельник - колдун
• Василий Блаженный (угадывается в юродивом Ваське, дважды появляющемся в романе)

Работа над книгой

За два года до публикации автор читал роман в Зимнем дворце , за что получил от императрицы Марии Александровны золотой брелок в виде книги :

На одной стороне славянским шрифтом выведено имя «Мария», на другой - «В память Князя Серебряного». Внутри, на раскрывавшихся золотых пластинках-страницах, - миниатюрные фотографии слушательниц.

Отзывы современников

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин с воодушевлением принял роман:

Подробно разбирая роман, Салтыков-Щедрин особое внимание уделяет описанию пира (в 8 главе) и сравнивает его с описаниями в романе Флобера «Саламбо », с которым вообще усматривает множество параллелей:

Экранизации

• «Князь Серебряный и пленница Варвара» (Российская империя, 1907)
• «Князь Серебряный» (Российская империя, 1911)
• «Царь Иван Грозный » (Россия, 1991 г.)
• «Гроза над Русью » (Украина, 1992 г.)

Напишите отзыв о статье "Князь Серебряный"

Примечания

Библиография

• Корецкий Б. И. Опричнина и роман А. К. Толстого «Князь Серебряный». - М.: Детгиз , 1959
• Булушева Е. И. Фольклорные жанры в художественном повествовании романа А. К. Толстого «Князь Серебряный». - Саратов, 1998
• Фёдоров А. В. Литературный портрет АК Толстого // К 185-летию со дня рождения А. К. Толстого. - Литература в школе , 2002
• Красникова М. Н. -
• Сазонова З. Н. Роман А. К. Толстого «Князь Серебряный» в контексте времени // Внутренний строй литературного произведения: сб. науч. ст. / Владимирский государственный педагогический университет . - Владимир, 2001. - С. 26-34.
• Акимова Т. М. О фольклоризме русских писателей (сборник статей, сост. и отв. ред. Ю. Н. Борисов). – Саратов: Издательство Саратовского университета , 2001. – 240 с.
• Гавришук П. // Классика и современность. Сборник научных трудов молодых ученых-филологов; под ред. Т. В. Сенькевич. - Брест, Брестский государственный университет имени А. С. Пушкина , 2011 - C.38-40
• Zhestkova E. A. The epoch of Ivan The Terrible in the description N.M. Karamzin’s and A. K. Tolstoy’s works. // Мир науки, культуры, образования. № 6 (31) 2011

Ссылки

• в библиотеке Максима Мошкова
• на сайте «Лаборатория Фантастики »

Вот так вот

Отрывок, характеризующий Князь Серебряный

В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.

«Князь Серебряный. Повесть времён Иоанна Грозного» - исторический роман А. К. Толстого о временах опричнины . Увидел свет в 1862 году на страницах «Русского вестника » (№ 8-10). Первое отдельное издание с «Предисловием» автора появилось в 1863 году. Один из самых читаемых исторических романов на русском языке, выдержавший десятки переизданий. Подводит черту под ранним (вальтерскоттовским) периодом в развитии русского исторического романа .

В современных публикациях рассматривается как «первая в русской литературе попытка художественного исследования истоков, сущности, исторических и нравственных последствий абсолютной тирании » .

Сюжет

В романе рассказано о благородном воеводе, князе Серебряном , который по возвращении с Ливонской войны столкнулся с бесчинствующей шайкой опричников и понял, что в русском государстве творится что-то неладное. Вопиющие бесчинства он встречает при дворе Ивана Грозного в Александровской слободе . Несмотря на глубокое отвращение к преступному окружению царя во главе с Малютой Скуратовым , князь сохраняет верность государю.

Романтическая линия связана с суженой князя Серебряного Еленой, в которую влюблён главарь опричников Афанасий Вяземский . Желая положить конец его домогательствам, Елена вышла замуж за пожилого боярина Морозова. В условиях опричнины головы летят направо и налево. И муж, и преследователь Елены гибнут на плахе, сама она принимает постриг, князь Серебряный бросает царский двор и уезжает на войну, где погибает в битве с татарами.

Персонажи романа

• Князь Никита Романович Серебряный - московский воевода
• Иван IV Грозный - первый русский царь
• Дружина Андреевич Морозов - московский боярин
• Елена Дмитриевна - жена Дружины Андреевича
• Малюта Скуратов - думный боярин, один из руководителей опричнины
• Максим Скуратов - вымышленный сын Малюты Скуратова
• Матвей Хомяк - стремянный Малюты
• Фёдор Алексеевич Басманов - опричный боярин
• Алексей Данилович Басманов - опричный боярин
• Пётр Данилович Басманов - опричный боярин
• Афанасий Иванович Вяземский - князь, опричный боярин, один из организаторов и глава опричников
• Ванюха Перстень - атаман разбойников
• Коршун - старый атаман разбойников
• Хлопко - разбойник
• Митька - крестьянин-богатырь, у которого опричники увезли невесту
• Михеич - стремянный и воспитатель князя Серебряного
• Мельник Давыдыч - колдун
• Онуфриевна - престарелая мамка царя Ивана
• Василий Блаженный (угадывается в юродивом Ваське, дважды появляющемся в романе).

Вымышленные персонажи романа наделены историческими фамилиями. У Карамзина есть упоминание о князе Оболенском-Серебряном, «который двадцать лет не сходил с коня, побеждая и татар, и Литву, и немцев…» . О боярине Михайле Яковлевиче Морозове Карамзин сообщает следующее: «Сей муж прошёл невредимо сквозь все бури московского двора; устоял в превратностях мятежного господства бояр…» .

Создание и публикация

Образ первого царя как убийцы-психопата был намечен Толстым ещё в 1840-е гг. в балладах «Василий Шибанов » и « »; окончательно он был очерчен в стихотворении 1858 года « ».

В эпиграф романа Толстой вынес цитату из 16-й книги «Анналов », которая прямо указывает на основную проблему, затронутую в данном произведении: «At nunc patientia servilis tantumque sanguinis domi perditum fatigant animum et moestitia restringunt, neque aliam defensionem ab iis, quibus ista noscentur, exegerim, quam ne oderim tam segniter pereuntes .» («А тут рабское терпение и такое количество пролитой дома крови утомляет душу и сжимает её печалью. И я не стал бы просить у читателей в своё оправдание ничего другого, кроме позволения не ненавидеть людей, так равнодушно погибающих.»)

Историческим источником при работе над книгой Толстому послужил IX том «Истории государства Российского » Н. М. Карамзина . Толстой не только использовал сюжетную канву карамзинской «Истории… », но и отдельные её эпизоды: рассказ Морозова об отъезде царя в Александровскую слободу и о введении опричнины; описание Александровской слободы; картина царского пира; казнь; рассказ об истории завоевания Сибири и др. При написании романа Толстой ознакомился со «Сказаниями князя Курбского» (изданы Н. Г. Устряловым в 1833, 1842 и 1859 годах).

Бытовые, этнографические подробности и фольклорные материалы автором были почерпнуты из:

В предисловии к роману Толстой замечает:

«В отношении к ужасам того времени автор оставался постоянно ниже истории. Из уважения к искусству и к нравственному чувству читателя, он набросил тень и показал их по возможности в отдалении. При чтении источников книга не раз выпадала у автора из рук, и он бросал перо в негодовании, не столько от мысли, что мог существовать Иоанн IV, сколько от той, что могло существовать такое общество, которое смотрело на него без негодования. Это тяжёлое чувство постоянно мешало необходимой в эпическом сочинении объективности и было отчасти причиной, что роман, начатый более десяти лет назад, окончен только в настоящем году.»

А. К. Толстой. Князь Серебряный.

Ещё в 1850 году Толстой читал наброски романа Гоголю , который (об этом вспоминает П. Кулиш) тогда же познакомил его с народной песней «Пантелей-государь ходит по двору, Кузьмич гуляет по широкому…» , вошедшей в итоговый текст романа (глава 5). В одном из писем С. А. Миллер (1856, 13 декабря) Толстой сетует на бесцветность главного героя романа: «Я часто думал о характере, который надо было бы ему дать, я думал сделать его глупым и храбрым... Нельзя ли было бы его сделать очень наивным... то есть сделать человека очень благородного, не понимающего зла, но который не видит дальше своего носа... и никогда не видит отношения между двумя вещами...» . Чтобы погрузить читателя в описываемое время, Толстой осторожно архаизировал общеупотребительные слова и обороты («богачество» вместо «богатство», «печаловаться» вместо «печалиться» и т. д.).

Шествие Ивана Грозного к заутрене (иллюстрация В. Шварца)

Толстой не спешил с публикацией своего единственного романа из-за опасений цензурных придирок и сокращений. Из памяти ещё не изгладился запрет драмы Лажечникова «Опричник» на том основании, что первый русский царь в ней представлен тираном . Во избежание цензурных затруднений главному герою было дано имя родоначальника Романовых , брата первой жены царя.

«Если сильный авторитет может иметь влияние на цензуру, то скажу Вам, что императрица два раза слушала чтение Серебряного в присутствии государя», - писал автор М. Каткову , издававшему «Русский вестник». За чтение в Зимнем дворце в 1861 г. граф Толстой получил от императрицы Марии Александровны золотой брелок в виде книги, на одной стороне которой отчеканено славянской вязью имя «Мария», а на другой - надпись «В память Князя Серебряного ». Страницы книги выполнены в виде золотых пластинок с крошечными фотографиями слушательниц .

Возможно, благодаря заступничеству в высших сферах, «Князь Серебряный» был опубликован без купюр. Хотя высоколобая публика и пеняла графу, что он написал-де «чтиво для лакеев», ещё при жизни Толстого роман был переведён на пять европейских языков и трижды переиздавался в России. Уже в 1863 г. была предпринята первая (неудачная) попытка перенести его события на театральные подмостки. На сюжет книги были написаны четыре оперы (Ф. Б. Граверта, М. И. Маркова, Г. А. Казаченко , П. Н. Триодина) и «десятки пьес в стихах и прозе», однако из-за противодействия цензуры театральные постановки были редки .

В 1862 г. императрица высказала пожелание, чтобы издание романа сопровождалось иллюстрациями . Князь Гагарин посоветовал отдать заказ молодому художнику Шварцу , который и выполнил иллюстрации пером. С них были сделаны фотографии , послужившие основой для хромолитографий . Это был один из первых в России примеров использования фотографии книжными иллюстраторами.

Проблематика

Со времени ранней баллады «Василий Шибанов» А. К. Толстой раз за разом обращался к драматичным событиям царствования Ивана Грозного, точнее - к отдельным примерам «противостояния прямых, честных одиночек общей системе зла и насилия» . В итоге размышлений над событиями того времени Толстой приходит к выводу, что залогом кровавого террора верховной власти (подготовившего катастрофу Смутного времени) было бесконечное терпение жертв царского самодурства . «Если может быть извинение Иоанну, то его следует искать в сообщничестве всей России», - писал Толстой. Он сознательно уходит от благостных развязок романов своего предшественника Загоскина , показывая невозможность прочного счастья в системе, где источником как бед, так и радостей является прихоть одного человека, стоящего на верху социальной пирамиды . К пониманию этого приходит и его главный герой: в итоге он отвергает открывающуюся перед ним перспективу семейного счастья и уезжает подальше от двора, от царской столицы.

За ярким приключенческим фасадом от первых рецензентов романа совершенно ускользнула развиваемая Толстым философия истории , не имеющая прецедентов в русской литературе. Салтыков-Щедрин сразу же опубликовал в «Современнике » (1863, № 4) издевательскую рецензию-пародию , где «Князь Серебряный» представлен одномерным верноподданическим сочинением в византийской традиции. Рецензия изобилует такими пассажами: «Нагайки в „Князе Серебряном“, пройдя сквозь горнило народного представления, утрачивают свой истязательный характер и представляются уму беспристрастного наблюдателя лишь простым и незлобивым времяпрепровождением ». Пренебрежительное отношение к книге А. Толстого преобладало и в марксистском литературоведении .

«Ревнители общественного блага сочли „повесть времён Иоанна Грозного“ литературно архаичной, этически ничтожной и политически вредной. Честному писателю надлежит клеймить сегодняшние безобразия, а не баснословного царя. Стыдно отвлекать общество от важных дел сказками о княжеских страданиях, порушенной любви, верности слову, муках совести и прочей ерунде. Граф А. К. Толстой отвлекал. Он написал книгу о том, как презрение к личности неизбежно оборачивается отпадом от Бога и истовым зверством. О том, как самодостаточная власть обрекает каждого на выбор - забвение совести и чести или гибель. О том, как смиренное терпение усиливает зло. О том, как деспотизм взращивает будущие преступления и готовит национальную катастрофу».

Полемика со славянофилами

И землю единый из вас соберёт,
Но сам же над ней станет ханом!
И в тереме будет сидеть он своём,
Подобен кумиру средь храма,
И будет он спины вам бить батожьём,
А вы ему стукать да стукать челом.
... Обычай вы наш переймёте,
На честь вы поруху научитесь класть,
И вот, наглотавшись татарщины всласть,
Вы Русью её назовете!

Историософские воззрения А. К. Толстого прямо противоположны построениям славянофилов , идеализировавших допетровское прошлое. Как раз во время работы над романом эта идеология окончательно оформилась и завоевала умы многих интеллектуалов, не исключая и близких знакомых автора. Для Толстого, напротив, весь московский период русской истории, последовавший за уничтожением

Свидание князя Серебряного с боярыней Морозовой (иллюстрация В.Шварца)

См. также

Wikimedia Foundation . 2010 .

• Князь Салерно
• Князь Смоленский

Смотреть что такое "Князь Серебряный (роман)" в других словарях:

КНЯЗЬ СЕРЕБРЯНЫЙ - герой исторического романа А.К.Толстого «Князь Серебряный» (1840 1861). Образ К.С. имеет легендарные корни. Его прообразом является князь Никита Романович отважный заступник за правду, герой, часто встречающийся в русском былинном и песенном… … Литературные герои

Князь Серебряный - О княжеском роде Серебряных см. Серебряные Оболенские Князь Серебряный Жанр: приключения

Серебряный - Серебряный прилагательное от названия металла серебро. В Викисловаре есть статья «серебряный» Серебряный … Википедия

Роман - Роман. История термина. Проблема романа. Возникновение жанра. Из истории жанра. Выводы. Роман как буржуазная эпопея. Судьбы теории романа. Специфичность формы романа. Зарождение романа. Завоевание романом обыденной действительности … Литературная энциклопедия