Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии `Жизнь замечательных людей`, осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют свою ценность и по сей день. Писавшиеся `для простых людей`, для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

Из серии: Жизнь замечательных людей

* * *

компанией ЛитРес .

ГЛАВА II. ГРУСТНОЕ ДЕТСТВО

Мать и отец. – Исключение из гимназии

Кто же был этот юноша-идеалист, потерпевший такое жестокое крушение при первой же попытке выйти в треволненное литературное море?

Николай Алексеевич Некрасов родился 22 ноября 1821 года в каком-то захолустном местечке Винницкого уезда Подольской губернии, где квартировал полк его отца, поручика Алексея Сергеевича Некрасова, богатого ярославского помещика. Этот внешне блестящий и не лишенный природного ума офицер был, в сущности, заурядным армейцем двадцатых годов, выросшим в мрачных условиях крепостного права, – “красивым дикарем”, едва умевшим подписать свое имя и больше всего на свете интересовавшимся картежной игрой, псовой охотой, женщинами и кутежами. Карты были, впрочем, родовой страстью Некрасовых: по семейному преданию, прадед поэта (воевода) и дед (штык-юнкер в отставке) проиграли в карты несколько тысяч душ крестьян; как известно, не чужд был той же слабости и сам поэт…

В 1817 году “красивым дикарем”-поручиком увлеклась, однако, красавица полька Елена Андреевна Закревская, и, так как родители последней, очевидно, неблагосклонно относились к этому увлечению, состоялся тайный увоз молодой девушки и тайный же брак. Такова семейная легенда, известная читающей России по стихам нашего поэта… Легенде этой как будто несколько противоречит ставшая теперь известной выписка из метрической книги Успенской церкви Винницкого повета о браке “адъютанта-поручика 28-го егерского полка, 3-й бригады, Алексея Сергеева сына Некрасова греко-российского исповедания с дочерью титул, советника Андрея Семенова Закревского Еленою, того же исповедания, по учинении троекратного извещения и по взятии обыска”. На первый взгляд эта выписка категорически опровергает и предание о тайном, торопливо совершенном обряде венчания, и даже о польском аристократическом происхождении матери Некрасова… Но мы не решились бы на такой скороспелый вывод: ведь в православие Елена Закревская могла перейти перед самой свадьбой, – при желании священника это могло быть делом одного дня… И, при его же желании (а богатый офицер Некрасов без труда мог его вызвать), в метрическую книгу могли быть записаны также совершенно фантастические сведения об “учинении троекратного извещения” и о “взятии обыска”… Как бы то ни было, пуская в свет “легенду”, поэт основывался не только на воспоминаниях раннего детства, но и на знаменитом “письме”, содержание которого он излагает в одной из задушевнейших своих поэм (“Мать”) и которое он, несомненно, держал в руках, уже будучи юношей:

Я разобрал хранимые отцом

Твоих работ, твоих бумаг остатки

И над одним задумался письмом.

Оно с гербом, оно с бордюром узким;

Исписан лист то польским, то французским,

Порывистым и страстным языком.

Брак родителей Некрасова, брак по страстной любви, оказался, к сожалению, несчастным… Прекрасно воспитанная, на редкость образованная по тому времени женщина, мать Некрасова была необычным, редким явлением в малокультурном русском обществе, случайной, экзотической его гостьей; напротив, отец, – не представлявший, правда, чего-либо исключительно чудовищного на фоне мрачной эпохи двадцатых-тридцатых годов, – был самым типичным тогдашним помещиком, в достаточной степени умевшим отравлять жизнь не только своим крепостным, но и собственной семье, хотя, надо сознаться, сын не пожалел темных красок для его обрисовки: дикарь, угрюмый невежда, деспот и даже палач – подобные характеристики так и мелькают в тех местах стихотворений и поэм Некрасова, которые посвящены воспоминаниям об отце.

Последний бросил военную службу, когда будущий поэт был еще очень мал. Некрасовы переселились после этого в родовое поместье Грешнево (Ярославской губернии), и здесь потекла та удушливая, мрачная жизнь, с которою мы так хорошо знакомы по “Родине”, “Несчастным”, “Матери” и другим поэмам и мелким стихотворениям. Отец бражничал или пропадал целыми днями на охоте, мать, оскорбленная и униженная в лучших своих чувствах, жила одинокой, замкнутой жизнью… Число детей быстро росло (у Некрасова было братьев и сестер тринадцать человек), но вместе с тем отношения родителей становились все холоднее и отчужденнее.

Твой властелин, – обращается поэт, уже умирая сам, к покойной матери, -

…наследственные нравы

То покидал, то буйно проявлял;

Но если он в безумные забавы

В недобрый час детей не посвящал,

Но если он разнузданной свободы

До роковой черты не доводил, -

На страже ты над ним стояла годы,

Покуда мрак в душе его царил.

А в “Несчастных” находим и более подробную картину семейной жизни (хотя, в общем, герой поэмы и не может быть отождествлен с автором, но изображение его детства и юности, несомненно, автобиографично):

Рога трубят ретиво,

Пугая ранний сон детей,

И воют псы нетерпеливо…

До солнца сели на коней -

Ушли… Орды вооруженной

Не видит глаз, не слышит слух.

И бедный дом, как осажденный,

Свободно переводит дух.

Осаду не надолго сняли…

Вот вечер – снова рог трубит.

Примолкнув, дети побежали, Но мать остаться им велит: Их взор уныл, невнятен лепет… Опять содом, тревога, трепет! А ночью свечи зажжены, Обычный пир кипит мятежно, И бледный мальчик, у стены Прижавшись, слушает прилежно

И смотрит жадно (узнаю

Привычку детскую мою)…

Что слышит? Песни удалые

Под топот пляски удалой;

Глядит, как чаши круговые

Пустеют быстрой чередой;

Как на лету куски хватают

И рот захлопывают псы…

Смеются гости над ребенком,

“Не правда ль, он всегда глядит

Каким-то травленым волчонком?

Поди сюда!” Бледнеет мать;

Волчонок смотрит – и ни шагу.

“Упрямство надо наказать -

Поди сюда!” – волчонок тягу…

“А-ту его!” Тяжелый сон…

Николай Алексеевич, первенец в семье, был, по-видимому, много старше своих многочисленных братьев и сестер, и одинокое детство его протекало в невыносимо душной нравственной атмосфере. Чтобы получить о ней понятие, достаточно прочесть “Родину” или другое стихотворение того же периода – “В неведомой глуши”, которое автор, по не совсем понятным для нас мотивам, не хотел признавать оригинальным. Первоначально стихотворение было озаглавлено “Из Ларры”, позже – “Подражание Лермонтову”, причем в авторском экземпляре сделано было такое примечание: “Сравни: Арбенин (в драме Маскарад). Не желаю, чтобы эту подделку ранних лет считали как черту моей личности”. И еще следовало ироническое добавление: “Был влюблен и козырнул”. То есть: порисовался демоническим плащом сильного, много испытавшего, во всем разочаровавшегося человека…

Позволительно, однако, усомниться в полной искренности этого примечания.

Сходство стихотворений с монологами Арбенина очень слабое, чисто формальное; самый мотив разработан в нем с такими пластически реальными подробностями и столь оригинально, что “подражанием” назвать эти стихи невозможно. Несомненно, что поэта смущали следующие строки его пьесы:

Я в мутный ринулся поток И молодость мою постыдно и безумно В разврате безобразном сжег.

И действительно, по отношению к личной его биографии это абсолютная неправда! Если и были в молодости Некрасова не совсем безгрешные увлечения, то, конечно, в ней было во сто раз больше непосильно тяжелого труда, мучений бедности, благородных юношеских стремлений… Начало стихотворения дает зато вполне верную картину растлевающего влияния на юную душу отцовского дома с его рабовладельческими нравами и инстинктами:

В неведомой глуши, в деревне полудикой,

Я рос средь буйных дикарей,

И мне дала судьба, по милости великой,

В руководители псарей.

Вокруг меня кипел разврат волною грязной,

Боролись страсти нищеты,

И на душу мою той жизни безобразной

Ложились грубые черты.

И прежде чем понять рассудком неразвитым,

Ребенок, мог я что-нибудь,

Проник уже порок дыханьем ядовитым

В мою младенческую грудь.

Ведь это почти то же, что находим мы и в знаменитой “Родине”, где Некрасов несомненно уже говорит о самом себе:

И вот они опять, знакомые места,

Где было суждено мне Божий свет увидеть,

Где научился я терпеть и ненавидеть,

Но ненависть в душе постыдно притая,

Где иногда бывал помещиком и я;

Где от души моей, довременно растленной,

Так рано отлетел покой благословенный

И не ребяческих желаний и тревог

Огонь томительный до срока сердце жег…

Какие тяжелые, поистине кошмарные воспоминания вынес поэт из своего детства, видно из заключительных строк той же “Родины”:

И, с отвращением кругом кидая взор,

С отрадой вижу я, что срублен темный бор…

После этого отнюдь не кажется преувеличением страдальческий крик:

Всему, что, жизнь мою опутав с первых лет,

Проклятьем на меня легло неотразимым,

Всему начало здесь, в краю моем родимом!

По счастью, в том же родном краю и в том же раннем детстве Некрасова лежит начало и всему, что было благословением его жизни. Это – обаятельно-светлый образ рано умершей мученицы-матери, навсегда воплотившей для него идеал любви и гуманности! Без преувеличения можно сказать, что более трогательного, более поэтического образа не знает не только русская поэзия, но, быть может, и вся русская литература… Смягчая и просветляя мрачные звуки некрасовской лиры, образ этот не раз спасал и самого поэта от конечного падения…

Повидайся со мною, родимая,

Появись легкой тенью на миг!

Всю ты жизнь прожила нелюбимая,

Всю ты жизнь прожила для других.

С головой, бурям жизни открытою,

Весь свой век под грозою сердитою

Простояла ты, грудью своей

Защищая любимых детей.

Треволненья мирского далекая,

С неземным выраженьем в очах,

Русокудрая, голубоокая,

С тихой грустью на бледных устах,

Под грозой величаво-безгласная

Молода умерла ты, прекрасная,

И такой же явилась ты мне

При волшебно-светящей луне.

Да! я вижу тебя, бледнолицую,

И на суд твой себя отдаю.

Не робеть перед правдой-царицею

Научила ты музу мою:

Мне не страшны друзей сожаления,

Не обидно врагов торжество,

Изреки только слово прощения

Ты, чистейшей любви божество!

Увлекаем бесславною битвою,

Сколько раз я над бездной стоял,

Поднимался твоею молитвою,

Снова падал – и вовсе упал!..

Выводи на дорогу тернистую!

Разучился ходить я по ней,

Погрузился я в тину нечистую

Мелких помыслов, мелких страстей.

От ликующих, праздно болтающих,

Обагряющих руки в крови

Уведи меня в стан погибающих

За великое дело любви!

Читатель, конечно, десятки раз перечитывал эту бесконечно трогательную молитву-жалобу – и, тем не менее, мы уверены, что он не посетует на нас за длинную выписку…

“Если бы Некрасов ни одной строки больше не написал, кроме этого изумительного стихотворения, – говорит Н. К. Михайловский по поводу “Рыцаря на час”, – то оно одно уже обеспечивало бы ему “вечную память”; едва ли кто-нибудь, по крайней мере в молодости, мог читать его без предсказанных поэтом “внезапно хлынувших слез с огорченного лица”. Мне вспоминается один вечер или ночь зимой 1884-го или 1885 года. Я жил в Любани, ко мне приехали из Петербурга гости, большею частью уже немолодые люди, в том числе Г. И. Успенский. Поговорили о петербургских новостях, о том, о сем; потом кто-то предложил по очереди читать. Г. И. Успенский выбрал для себя “Рыцаря на час”. И вот: комната в маленьком деревянном доме; на улице, занесенной снегом, мертвая тишина и непроглядная тьма; в комнате, около стола, освещенного лампой, сидит несколько человек, повторяю, большею частию немолодых; Глеб Иванович читает; мы все слушаем с напряженным вниманием, хотя наизусть знаем стихотворение. Но вот голос чтеца слабеет, слабеет и – обрывается: слезы не дали кончить… Простите, читатель, это маленькое личное воспоминание. Но ведь оно, пожалуй, даже не личное. По всей России ведь рассыпаны эти маленькие деревянные домики на безмолвных и темных улицах; по всей России есть эти комнаты, где читают (или читали?) “Рыцаря на час” и льются (или лились?) эти слезы…”

Для нас важно сейчас констатировать, что эта способность будить в читателях “благие порывы” в свою очередь заложена была в душу Некрасова его матерью. Полька по происхождению и воспитанию, против воли родителей вышедшая за русского офицера, после нескольких лет походной жизни она очутилась в чужой ей до тех пор, грубой обстановке захолустного помещичьего дома и здесь, окруженная “роем подавленных и трепетных рабов”, одинокая, оскорбленная, увядала, как та сказочная царевна, которую жестокий колдун держит и терзает в плену… Но в сказке, с горечью говорит Некрасов в своих “Несчастных”, придет благородный витязь, убьет злого волшебника и, бросив к ногам освобожденной красавицы клочья его негодной бороды, предложит ей свою руку и сердце… В действительности все было ужаснее. Без всякой надежды на освобождение, “любя, прощая, чуть дыша”, “святая женская душа” целых двадцать лет провела в своей пустыне, – всю молодость, всю жизнь!

По счастью, мать Некрасова умела не только плакать и “легкой тенью” бродить по липовым аллеям грешневского сада; не умея бороться активно, она в высокой степени обладала способностью борьбы пассивной, она была “горда и упорна” (качество, всецело унаследованное и ее сыном-первенцем). Она могла терпеть, нести свой крест “в молчании рабы”, но жила и действовала все-таки по-своему, так, как подсказывало ей любящее сердце. Ее сын и певец рассказывает, что, осужденная сама на страдания, за страдания же полюбила она и свою новую родину.

Несчастна ты, о родина, я знаю, -

влагает он в ее уста обращение к Польше начала тридцатых годов, эпохи первого польского восстания, -

Весь край в крови, весь заревом объят,

Но край, где я люблю и умираю,

Несчастнее, несчастнее стократ!

И в продолжение двадцати долгих лет она была ангелом-хранителем не только для собственных детей, но и для крепостных рабов. “Ты не могла голодному дать хлеба, ты не могла свободы дать рабу; но лишний раз не сжало чувство страха его души, но лишний раз из трепета и праха он поднял взор бодрее к небесам”. И не может быть никакого сомнения в том, что семена любви к несчастному порабощенному народу посеяны были в душе нашего поэта именно рукою его страдалицы-матери. Рисуя впоследствии (в поэме “Пир на весь мир”) симпатичный образ семинариста Гриши, Некрасов, быть может, не об одном Добролюбове вспоминал, когда говорил:

И скоро в сердце мальчика

С любовью к бедной матери

Любовь ко всей вахлачине

Слилась – и лет пятнадцати

Григорий твердо знал уже,

Что будет жить для счастия

Убогого и темного

Родного уголка…

Если не жить для счастья убогого и темного люда, то работать для него, несомненно, мечтал и юноша Некрасов. Гуманное влияние матери заключалось не в одном лишь примере, но и в непосредственном воздействии. Она была человеком образованным; на полях оставшихся после ее смерти польских книг, привезенных когда-то с далекой родины, сын ее – поэт – нашел впоследствии ряд заметок, обнаруживавших пытливый ум и глубокий интерес к предмету чтения. уходя мыслью к временам раннего детства, он припоминает, как в зимние сумерки у догорающего камина она держала его на коленях и ласковым, мелодическим голосом рассказывала под завывание вьюги сказки “о рыцарях, монахах, королях”.

Потом, когда читал я Данте и Шекспира,

Казалось, я встречал знакомые черты:

То образы из их живого мира

В моем уме напечатлела ты.

Таким образом, и первая искра любви к поэзии была заронена в душу Некрасова тоже матерью; известно, что семи лет от роду он уже писал стихи, и даже сохранилось его детское четверостишие, обращенное к матери:

Любезна маменька, примите

Сей слабый труд

И рассмотрите,

Годится ли куда-нибудь.

Из всего этого видно, что чуткая, нервно-впечатлительная душа будущего поэта на заре сознательной жизни находилась под двумя резко противоположными влияниями; и, быть может, эти-то влияния и послужили фундаментом при создании загадочно-сложного, полного таких удивительных контрастов характера поэта; они же определили и характер его одновременно реальной и идеалистической музы.

Мы проходим мимо гимназического периода жизни Некрасова, так как в литературе имеются пока лишь глухие, отрывочные и часто противоречивые сведения об этих годах. Каковы были его учителя, товарищи? Какой уровень знаний и нравственного развития давала тогдашняя ярославская гимназия своим ученикам? Как жили, что делали и читали эти последние вне стен учебного заведения? Восстановить полную картину этих лет жизни Некрасова вряд ли уже удастся. Одно не подлежит сомнению: пребывание в гимназии в значительной степени освободило Некрасова от гнетущих пут отцовского деспотизма и рано развило в его характере черту самостоятельности. В родительскую деревню он приезжал в эти годы только на рождественские, пасхальные и летние каникулы, все же остальное время жил с младшим братом в городе на частной квартире, пользуясь почти безграничной свободой. Правда, к нему с братом приставлен был крепостной дядька, но надзор этот ограничивался лишь материальной стороной жизни молодых барчуков, а никак не умственной или нравственной. Существует указание (опирающееся, кажется, на рассказ сестры поэта), будто Некрасов-гимназист злоупотреблял этой свободой, участвуя в товарищеских пирушках и других нездоровых развлечениях, учась плохо и к гимназическому начальству относясь непочтительно (между прочим, он писал сатирические стихи на учителей, – обстоятельство, повлиявшее будто бы и на невольное удаление его из четвертого или пятого класса)…

Семейное предание это не следует, однако, принимать с абсолютным доверием. Известно ведь, как относится обыкновенно семья к исключенному из училища юноше: обвиняют во всем его одного, охотно преувеличивают и раздувают до грандиозных размеров его шалости, его распущенность… Тому, что в действительности все было далеко не так, порукой служат те же “Мечты и звуки”, составившиеся главным образом из стихотворений, писанных в гимназические годы и, однако, проникнутых светлым идеализмом и глубоким религиозным чувством. Не такова была натура Некрасова, чтобы систематически предаваться лени, шалопайству и тем более распутству. Шестнадцатилетним юношей очутился он на еще большей свободе, в Петербурге, совсем уже вдали от родительского глаза, – и это ничуть не помешало ему (даже если и бывали временами увлечения и ошибки) упорно трудиться и идти по раз намеченному пути. Природная искра Божия и идеалистическое влияние матери, очевидно, были крепким щитом против всех недобрых и темных сил жизни.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Николай Некрасов. Его жизнь и литературная деятельность (Л. Мелынин) предоставлен нашим книжным партнёром -

Некрасов Николай Алексеевич, биография которого начинается 28 ноября (10 декабря) 1821 г., родился в небольшом местечке Немиров, расположенном на территории Винницкого уезда Подольской губернии (сейчас - территория Украины).

Детство поэта

Семья Некрасовых после рождения сына жила в деревне Грешневе, которая на тот момент относилась к Ярославской губернии. Детей было немало - тринадцать (правда, в живых из них остались только трое), а потому содержать их было весьма непросто. Алексей Сергеевич, глава семейства, был вынужден взять себе ещё и работу исправника. Работу эту трудно было назвать весёлой и интересной. Маленького Николая Некрасов-старший часто брал с собой на службу, а потому будущий поэт с самых ранних лет видел те проблемы, с которыми сталкивались простые люди, и учился сочувствовать им.

В возрасте 10 лет Николая отдают в ярославскую гимназию. Но по окончании 5-го класса он резко прекратил обучение. Почему? Мнения биографов в этом вопросе расходятся. Некоторые считают, что мальчик не был слишком прилежен в учёбе, и успехи его на этом поприще оставляли желать лучшего, а другие придерживаются мнения, что отец просто перестал платить за обучение. А возможно, обе эти причины имели место. Так или иначе, но далее биография Некрасова продолжается в Петербурге, куда шестнадцатилетнего юношу отправляют для поступления в военное училище (дворянский полк).

Трудные годы

У поэта были все возможности для того, чтобы стать честным служакой, однако судьбе было угодно распорядиться иначе. Прибыв в культурную столицу империи - Санкт-Петербург, - Некрасов знакомится и общается с тамошними студентами. Они пробудили в нём сильную жажду знаний, а потому будущий поэт решает пойти против воли своего отца. Николай начинает готовиться к поступлению в университет. Его постигает неудача: он не смог сдать все экзамены. Однако это его не остановило: с 1839 по 1841 гг. поэт ходит на филологический факультет вольнослушателем. В те дни Некрасов жил в ужасной нищете, ведь отец не давал ему ни единой копейки. Поэту нередко приходилось голодать, доходило и до того, что ночевал он в приютах для бездомных. Но бывали и светлые моменты: к примеру, как раз в одном из таких мест Николай заработал свои первые деньги (15 коп.) за помощь в написании прошения. Трудное материальное положение не сломило дух юноши и он поклялся себе, несмотря на какие бы то ни было препятствия, добиться признания.

Литературная деятельность Некрасова

Биография Некрасова невозможна без упоминания об этапах становления его как поэта, литератора.

Вскоре после событий, описанных выше, жизнь Николая пошла на лад. Он устроился на работу гувернёром, ему часто поручали сочинять сказки и азбуки для лубочных издателей. Неплохой подработкой стало написание небольших статей в «Литературную газету», а также «Литературное прибавление к Русскому Инвалиду». Несколько сочинённых им и опубликованных под псевдонимом «Перепельский» водевилей были даже поставлены на Александрийской сцене. Отложив немного денег, в 1840 г. Некрасов издаёт свой первый сборник стихотворений, который получил название «Мечты и звуки».

Биография Некрасова не обошлась без борьбы с критиками. Несмотря на то что они относились к нему неоднозначно, самого Николая крайне расстроил отрицательный отзыв авторитетного Белинского. Дошло даже до того, что Некрасов сам скупил большую часть тиража и уничтожил книги. Однако несколько оставшихся экземпляров позволяли увидеть Некрасова в совершенно непривычном амплуа сочинителя баллад. В дальнейшем он перешёл к иным жанрам и темам.

Сороковые годы 19 столетия Некрасов провёл, тесно сотрудничая с журналом «Отечественные записки». Сам Николай был библиографом. Поворотной точкой в его жизни можно считать близкое знакомство и начало дружбы с Белинским. Спустя совсем немного времени стихи Николая Некрасова начинают активно печататься. За довольно короткий промежуток времени в свет вышли альманахи «1 апреля», «Физиология Петербурга», «Петербургский сборник», в которых стихи молодого поэта соседствовали с творениями лучших авторов того периода. Среди них, помимо всех прочих, присутствовали произведения Ф. Достоевского, Д. Григоровича, И. Тургенева.

Издательские дела шли отлично. Это позволило Некрасову с друзьями в конце 1846 г. приобрести журнал «Современник». Помимо самого поэта, в этот журнал уходит немало талантливых литераторов. А Белинский делает Некрасову необычайно щедрый подарок - передаёт для журнала огромное количество материалов, которые критик долгое время собирал для собственного издания. В период реакции содержание «Современника» контролировалось царской властью, и под влиянием цензуры в нём начинают печатать по большей части произведения приключенческого жанра. Но, тем не менее, журнал не теряет своей популярности.

Далее биография Некрасова переносит нас в солнечную Италию, куда поэт в 50-е годы уезжает лечиться от болезни горла. Поправив здоровье, он возвращается на родину. Здесь жизнь «бьёт ключом» - Николай оказывается в передовых литературных потоках, общается с людьми высокой нравственности. В это время раскрываются лучшие и доселе неизвестные стороны таланта поэта. В работе над журналом его верными помощниками и коллегами становятся Добролюбов и Чернышевский.

Несмотря на то что в 1866 г. «Современник» был закрыт, Некрасов не опустил руки. У своего давешнего «конкурента» литератор арендует «Отечественные записки», которые быстро поднимаются на ту же высоту, что и в своё время «Современник».

Работая с двумя лучшими журналами своего времени, Некрасов написал и опубликовал массу своих произведений. Среди них - поэмы («Кому на Руси жить хорошо», «Крестьянские дети», «Мороз, красный нос», «Саша», «Русские женщины»), стихотворения («Железная дорога», «Рыцарь на час», "Пророк») и множество иных. Некрасов пребывал в зените своей славы.

Последние годы жизни

В начале 1875 г. поэту ставят страшный диагноз - «рак кишечника». Его жизнь стала сплошным страданием, и только поддержка преданных читателей помогала хоть как-то держаться. Телеграммы и письма приходили Николаю даже из самых дальних уголков России. Эта поддержка очень много значила для поэта: борясь с болью, он продолжал творить. На закате своей жизни он пишет сатирическую поэму под названием «Современники», искренний и задевающий за живое цикл стихотворений «Последние песни».

Простился с этим миром талантливый поэт и активист литературного мира 27 декабря 1877 (8 января 1878) в Санкт-Петербурге, в возрасте всего лишь 56 лет.

Невзирая на лютый мороз, попрощаться с поэтом и проводить его к месту последнего упокоения (Новодевичье кладбище Санкт-Петербурга) пришли тысячи людей.

Любовь в жизни поэта

Н. А. Некрасов, биография которого - это настоящий заряд живой силы и энергии, в своей жизни встретил трёх женщин. Первой его любовью была Авдотья Панаева. Они не были официально женаты, однако прожили вместе целых пятнадцать лет. Через некоторое время Некрасов влюбился в очаровательную француженку - Селину Лефрен. Однако этот роман для поэта был неудачным: Селина бросила его, а перед этим промотала изрядную часть его состояния. И, наконец, за полгода до своей смерти Некрасов обвенчался с нежно любившей его и заботившейся о нём до последнего дня Фёклой Викторовой.

Николай Некрасов принадлежал к дворянской, некогда богатой семье Ярославской губернии; родился в Винницком уезде Подольской губернии, где в то время квартировал полк, в котором служил отец Некрасова, поручик Алексей Сергеевич. Это был человек, много испытавший на своём веку. Его не миновала семейная слабость Некрасовых -- любовь к картам (Сергей Некрасов, дед поэта, проиграл в карты почти всё состояние) Детство Некрасова протекло в родовом имении Некрасовых, в деревне Грешневе Ярославской губернии и уезда, куда отец Алексей Сергеевич Некрасов (1788--1862), выйдя в отставку, переселился, когда сыну было 3 года. Огромная семья (у Некрасова было 13 братьев и сестёр [в живых осталось лишь трое -- два брата и сестра]), запущенные дела и ряд процессов по имению заставили отца Некрасова взять место исправника. Во время разъездов он часто брал с собой маленького Николая, а прибытие исправника в деревню всегда знаменует собой что-нибудь невесёлое: мёртвое тело, выбивание недоимок и т. п. -- и много, таким образом, залегло в чуткую душу мальчика печальных картин народного горя. В 1832 году Некрасов поступил в ярославскую гимназию, где дошёл до 5 класса. Учился он плохо, занятия большей частью прогуливал вместе со старшим братом Андреем, с гимназическим начальством не ладил (отчасти из-за сатирических стишков), и так как отец всегда мечтал о военной карьере для сына, то в 1838 году 16-летний Некрасов отправился в Петербург, для определения в дворянский полк.

Однако встреча с гимназическим товарищем, студентом Глушицким, и знакомство с другими студентами возбудили в юном Некрасове такую жажду учиться, что он пренебрёг угрозой отца оставить его без всякой материальной помощи и стал готовиться к вступительному экзамену в Петербургский университет. Он его не выдержал и поступил вольнослушателем на филологический факультет. С 1839 по 1841 годы пробыл Некрасов в университете, но почти всё время уходило у него на поиски заработка. Некрасов терпел страшную нужду, не каждый день имел возможность обедать за 15 коп. "Ровно три года, -- рассказывал он впоследствии, -- я чувствовал себя постоянно, каждый день голодным. Не раз доходило до того, что я отправлялся в один ресторан на Морской, где дозволяли читать газеты, хотя бы ничего не спросил себе. Возьмешь, бывало, для вида газету, а сам пододвинешь себе тарелку с хлебом и ешь".

Не всегда у Некрасова была квартира. От продолжительного голодания он заболел и много задолжал солдату, у которого снимал комнатку. Когда, ещё полубольной, он пошёл к товарищу, то по возвращении солдат, несмотря на ноябрьскую ночь, не пустил его обратно. Над ним сжалился проходивший нищий и отвёл его в какую-то трущобу на окраине города. В этом ночлежном приюте Некрасов нашёл себе и заработок, написав кому-то за 15 коп. прошение. Ужасная нужда закалила Некрасова, но она же неблагоприятно повлияла на развитие его характера: он стал "практиком" не в лучшем значении этого слова.

Николай Алексеевич Некрасов родился 10 октября (28 ноября) 1821 года на Украине, неподалеку от Винницы, в местечке Немиров. Мальчику не было и трех лет, когда его отец, ярославский помещик и отставной офицер, перевез семью в родовое имение Грешнево. Здесь прошло детство - среди яблонь обширного сада, вблизи Волги, которую Некрасов назвал колыбелью, и рядом со знаменитой Сибиркой, или Владимиркой, о которой вспоминал: "Все, что по ней шло и ехало и было ведомо, начиная с почтовых троек и кончая арестантами, закованными в цепи, в сопровождении конвойных, было постоянной пищей нашего детского любопытства".

1832 – 1837 годы – учеба в Ярославской гимназии. Учится Некрасов средне, периодически конфликтуя с начальством из-за своих сатирических стихов.

В 1838 году началась его литературная жизнь, продолжавшаяся сорок лет.

1838 – 1840 годы – Николай Некрасов вольнослушатель филологического факультета Петербургского университета. Узнав об этом, отец лишает его материальной поддержки. По собственным воспоминаниям Некрасова, он бедствовал около трех лет, перебиваясь небольшими случайными заработками. Одновременно поэт входит в литературный и журналистский круг Петербурга.

Так же в 1838 году состоялась первая публикация Некрасова. Стихотворение «Мысль» выходит в журнале «Сын отечества». Позже несколько стихов появляются в «Библиотеке для чтения», потом – в «Литературных прибавлениях к «Русскому инвалиду».
В печати стихи Некрасова появились в 1838, в 1840 на его собственные средства был опубликован первый сборник стихов «Мечты и звуки», подписанный "Н. Н.". Сборник успеха не имел и после критики В.Г. Белинского в "Отечественных Записках" был уничтожен Некрасовым и стал библиографической редкостью.

Впервые его отношение к условиям жизни беднейших слоев российского населения и откровенному рабству высказано в стихотворении «Говорун» (1843 год). С этого периода Некрасов начинает писать стихотворения фактически социальной направленности, которыми немного позже заинтересовалась цензура. Появились такие антикрепостнические стихотворения, как «Рассказ ямщика», «Родина», «Перед дождем», «Тройка», «Огородник». Стихотворение «Родина» было запрещено цензурой сразу же, но распространялось в рукописях и стало особенно популярным в кругах революционеров. Это стихотворение Белинский оценил настолько высоко, что пришел в полнейший восторг.

На взятые взаймы деньги поэт совместно с писателем Иваном Панаевым зимой 1846 года берет журнал «Современник» в аренду. В журнал стекаются молодые передовые писатели и все те, кому крепостное право было ненавистно. Первый выпуск нового «Современника» состоялся в январе 1847 года. Это был первый в России журнал, выражающий революционно-демократические идеи и, самое главное, имеющий стройную и четкую программу действий. В первых же номерах вышли «Сорока-воровка» и «Кто виноват?» Герцена, рассказы из «Записок охотника» Тургенева, статьи Белинского и многие другие произведения той же направленности. Некрасов из своих произведений опубликовал «Псовую охоту».

Влияние журнала росло с каждым годом, пока в 1862 правительство не приостановило его издание, а затем и вовсе запретило журнал.

В 1866 году «Современник» был закрыт. Некрасов в 1868 приобрел право на издание журнала "Отечественные записки", с которым были связаны последние годы его жизни.В период работы в «Отечественных записках» создал поэмы «Кому на Руси жить хорошо» (1866-1876), «Дедушка» (1870), «Русские женщины» (1871-1872), написал серию сатирических произведений, вершиной которых стала поэма «Современники» (1878).

Последние годы жизни поэта охватили элегические мотивы, связанные с утратой друзей, осознанием одиночества, тяжелой болезнью. В этот период появляются произведения: "Три элегии"(1873 год), "Утро", "Уныние", "Элегия" (1874 год), "Пророк" (1874 год), "Сеятелям" (1876 год). В 1877 году создан цикл стихов "Последние песни".

Похороны Некрасова на Новодевичьем кладбище в Петербурге приобрели характер общественно-политической манифестации. На гражданской панихиде произнесли речи Достоевский, П. В. Засодимский, Г. В. Плеханов и др. В 1881 на могиле установлен памятник (скульптор М. А. Чижов).

Именем Некрасова названы улицы: в Петербурге в 1918 (бывшая Бассейная, см. Некрасова улица), в Рыбацком, Парголово. Его имя присвоено библиотеке № 9 Смольнинского района и Педагогическому училищу № 1. В 1971 на углу улицы Некрасова и Греческого проспекта открыт памятник Некрасову (скульптор Л. Ю. Эйдлин, архитектор В. С. Васильковский).

Великий русский поэт Николай Алексеевич Некрасов родился 10 декабря 1821 г. в местечке Немирове Каменец-Подольской губернии. Его отец, Алексей Сергеевич, небогатый помещик, служил в то время в армии в чине капитана. Через три года после рождения сына, выйдя в отставку майором, он с семьей навсегда поселился в своем родовом ярославском имении Грешневе. Здесь, в деревне, неподалеку от Волги, среди бесконечных полей и лугов, поэт провел свое детство.

Детские воспоминания Некрасова связаны с Волгой, которой он потом посвятил столько восторженных и нежных стихов. «Благословенная река, кормилица народа!» – говорил он о ней. Но здесь же, на этой «благословенной реке», ему довелось испытать первое глубокое горе. Однажды он бродил по берегу в жаркую погоду и вдруг увидел бурлаков, которые брели вдоль реки,

Почти пригнувшись головой
К ногам, обвитым бечевой...

Мальчик долго бежал вслед за бурлаками и, когда они расположились на отдых, приблизился к их костру. Он услышал, как один из бурлаков, больной, замученный трудом, сказал товарищам: «А кабы к утру умереть – так лучше было бы еще...» Слова больного бурлака взволновали Некрасова до слез:

О, горько, горько я рыдал,
Когда в то утро я стоял
На берегу родной реки,
И в первый раз ее назвал
Рекою рабства и тоски!

У впечатлительного мальчика очень рано появилось то страстное отношение к людским страданиям, которое и сделало его великим поэтом.

Вблизи усадьбы Некрасовых проходила дорога, по которой гнали в Сибирь закованных в кандалы арестантов. Будущий поэт на всю жизнь запомнил «печальный звон – кандальный звон», раздававшийся над проторенной цепями» дорогой. Рано открылось ему «зрелище бедствий народных». Дома, в родной семье, ему жилось очень горько. Его отец был одним из тех помещиков, каких тогда было множество: невежественный, грубый и буйный. Он угнетал всю семью и нещадно бил своих крестьян. Мать поэта, любящая, добрая женщина, бесстрашно заступалась за крестьян. Защищала она и детей от побоев сердитого мужа. Его это так раздражало, что он набрасывался с кулаками и на жену. Она убегала от мучителя в дальнюю комнату. Мальчик видел слезы матери и горевал вместе с ней.

Кажется, не было другого поэта, который так часто, с такой благоговейной любовью воскрешал бы в своих стихах образ матери. Ее трагический образ увековечен Некрасовым в стихотворениях «Родина», «Мать», «Рыцарь на час», «Баюшки-баю», «Затворница», «Несчастные». Задумываясь в детстве о печальной судьбе матери, он уже в те годы научился сочувствовать всем бесправным, униженным, замученным женщинам. По словам Некрасова, именно под влиянием воспоминаний о матери им написано столько произведений, протестующих против угнетения женщины («Тройка», «В полном разгаре страда деревенская...», «Мороз, Красный нос» и др.).

Когда Некрасову исполнилось десять лет, его отдали в Ярославскую гимназию. Учителя в гимназии были плохие: они требовали от учеников только зубрежки и за всякую провинность секли их розгами.

Ничему путному такие учителя не могли научить любознательного, богато одаренного мальчика. Некрасов не кончил гимназию. Он ушел из V класса, так как отец отказался вносить плату за его обучение.

В эти годы Некрасов полюбил книги. Они заменили ему школу. С жадностью прочитывал он все, что мог раздобыть в провинциальной глуши. Но этого ему было мало, и вскоре он задумал уехать из деревни в Петербург, чтобы поступить в университет, стать студентом.

Ему шел семнадцатый год, когда он покинул родительский дом и в ямщицкой телеге впервые приехал в столицу. При нем была лишь большая тетрадь его полудетских стихов, которые он тайком мечтал напечатать в столичных журналах.

В Петербурге Некрасову жилось очень трудно. Отец хотел, чтобы сын поступил в военную школу, а сын стал хлопотать, чтобы его приняли в университет. Отец рассердился и заявил, что не вышлет ему больше ни копейки. Юноша остался без всяких средств к жизни. С первых же дней по приезде в столицу ему пришлось добывать себе пропитание тяжелым трудом. «Ровно три года, – вспоминал он впоследствии, – я чувствовал себя постоянно, каждый день голодным. Приходилось есть не только плохо, но и не каждый день...»

Поселился он в убогой каморке, которую снимал с одним товарищем. Однажды им нечем было заплатить за нее, и хозяин выгнал их на улицу. Ютясь то на чердаке, то в подвале, без хлеба, без денег, без теплой одежды, Некрасов на себе испытал, каково живется бедноте и как обижают ее богатые люди.

Некоторые из своих ранних стихов ему удалось напечатать в журналах. Увидев, что юноша талантлив, петербургские книготорговцы стали ради наживы заказывать ему разные книжки, за которые платили гроши. Некрасов, чтобы не умереть с голоду, сочинял для них всевозможные стихи и рассказы, писал день и ночь, не разгибая спины, и все же оставался бедняком.

В это время он познакомился и близко сошелся с великим русским критиком, революционным демократом Виссарионом Григорьевичем Белинским. Он требовал от современных писателей правдивого, реалистического изображения русской действительности. Некрасов и был таким писателем. Он обратился к сюжетам, подсказанным ему подлинной жизнью, стал писать проще, без всяких прикрас, и тогда особенно ярко засверкал его свежий, многосторонний талант.

В 1848 г. писатель Панаев вместе с Некрасовым приобрели журнал «Современник». Им вместе с Белинским удалось превратить его в боевой печатный орган, на страницах которого печатались произведения самых передовых и даровитых писателей: Герцена, Тургенева, Гончарова и многих других. Там же, в «Современнике», Некрасов помещал и свои стихотворения. В них он с гневом писал о жестоких обидах, которые приходилось терпеть при царе трудовому народу. Вся лучшая молодежь того времени с восторгом читала «Современник». А правительство царя Николая I возненавидело и Некрасова, и его журнал. Поэту не раз угрожала тюрьма, но он бесстрашно продолжал свое дело.

После смерти Белинского Некрасов привлек для работы в журнале продолжателей дела Белинского – великих революционных демокра­тов Чернышевского и Добролюбова, и «Современник» стал еще бесстрашнее и последовательнее призывать к революции. Влияние «Современника» росло с каждым годом, но вскоре над ним разразилась гроза. В 1861 г. умер Добролюбов. Через год арестовали и (после заключения в крепости) сослали в Сибирь Чернышевского.

Правительство, вступившее на путь жестокой расправы со своими врагами, решило уничтожить ненавистный журнал. В 1862 г. оно приостановило издание «Современника» на несколько месяцев, а в 1866 г. совсем запретило его издание.

Но не прошло и двух лет, как Некрасов стал редактором журнала «Отечественные записки»; в качестве соредактора он пригласил великого сатирика М. Е. Салтыкова-Щедрина . «Отечественные записки» стали таким же боевым жур­налом, как и «Современник». Они следовали революционным заветам Чернышевского, в них впервые проявился во всей своей мощи сатирический гений Салтыкова-Щедрина. Некрасову вместе с Салтыковым-Щедриным приходилось по-прежнему вести упорную борьбу с царской цензурой.

Наивысший расцвет творчества Некрасова начался с 1855 г. Он закончил поэму «Саша», в которой заклеймил так называемых «лишних людей», выражавших свои чувства к народу не делами, а болтовней. Тогда же он написал: «Забытая деревня», «Школьник», «Несчастные», «Поэт и гражданин». В них обнаружились его могучие силы народного певца.

Первый сборник стихов Некрасова (1856) имел огромный успех – не меньший, чем в свое время «Евгений Онегин» и «Мертвые души». Царская цензура, испугавшись такой популярности поэта, запретила газетам и журналам печатать хвалебные отзывы о нем.

Стихи Некрасова прекрасны и певучи, написаны они замечательно богатым и в то же время очень простым языком, тем самым, которому поэт научился еще в детские годы, живя в ярославской деревне. Когда мы читаем у него:

Стала скотинушка в лес убираться,
Стала рожь-матушка в колос метаться,

мы чувствуем, что это подлинная, живая народная речь. Как хороши, например, здесь два слова: рожь-матушка, выражающие любовь и даже нежность крестьянина к тем долгожданным колосьям, которые он с таким упорным трудом взрастил на своей скудной земле!

Много в поэзии Некрасова ярких, метких и чисто народных выражений. Он говорит о ржаных колосьях:

Стоят столбы точеные,
Головки золоченые.

И о свекле, которую только что выдернули из земли:

Точь-в-точь сапожки красные
Лежат на полосе.

О весеннем солнце, окруженном веселой толпой облаков, Некрасов пишет:

Весной, что внуки малые,
С румяным солнцем-дедушкой
Играют облака.

Некоторые из этих сравнений он брал из народных загадок, поговорок и сказок. В сказках он нашел и замечательный образ Мороза-воеводы – могучего богатыря и чародея. Особенно близки Некрасову русские народные песни. Слушая с детства, как поет их народ, он и сам научился создавать такие же прекрасные песни: «Солдатская песня», «Песня дворового», «Песня убогого странника», «Русь», «Зеленый Шум» и др. Кажется, будто их сложил сам народ.

Пристально изучая крестьянскую жизнь, поэт готовился к великому литературному подвигу – к созданию большой поэмы, прославляющей великодушие, героизм, могучие духовные силы русского народа. Поэма эта – «Кому на Руси жить хорошо». Герой ее – все многомиллионное «мужицкое царство». Такой поэзии еще не бывало в России.

Некрасов начал поэму вскоре после «освобождения» крестьян в 1861 г. Он очень хорошо понимал, что никакого освобождения не было, что крестьяне по-прежнему остались под властью помещиков и что, кроме того,

На место сетей крепостных
Люди придумали много иных...

В центре своей эпопеи Некрасов поставил Савелия, «богатыря святорусского», человека, как бы созданного для революционной борьбы. По убеждению Некрасова, таких богатырей в русском народе – миллионы:

Ты думаешь, Матренушка,
Мужик – не богатырь?..
Цепями руки кручены,
Железом ноги кованы,
Спина... леса дремучие
Прошли по ней – сломалися...
И гнется, да не ломится,
Не ломится, не валится...
Ужли не богатырь?

Рядом с Савелием в поэме встают привлекательные образы русских крестьян. Это Яким Нагой, вдохновенный защитник чести трудового народа, Ермил Гирин, деревенский праведник. Самим своим существованием эти люди свидетельствовали о том, какая несокрушимая сила скрыта в народной душе:

Сила народная,
Сила могучая –
Совесть спокойная,
Правда живучая!

Сознание этой нравственной «силы народной», предвещавшей верную победу народа в борьбе за счастливое будущее, и было источником того оптимизма, который чувствуется в великой поэме Некрасова.

В 1876 г. после перерыва Некрасов снова вернулся к поэме, но у него уже не было сил закончить ее. Он тяжело заболел. Врачи отправили его в Ялту, на берег моря, но ему с каждым днем становилось все хуже. Трудная операция лишь на несколько месяцев отсрочила смерть.

Страдания Некрасова были мучительны, и все же нечеловеческим напряжением воли он находил в себе силы слагать свои «Последние песни».

Когда читатели узнали из этих песен, что Некрасов смертельно болен, его квартиру завалили телеграммами и письмами. В них была скорбь о любимом поэте.

Особенно растрогал больного прощальный привет Чернышевского из ссылки в августе 1877 г.

«Скажи ему, – писал Чернышевский одному литератору, – что я горячо люблю его как человека, что я благодарю за его расположение ко мне, что я целую его, что я убежден: его слава будет бессмертна, что вечна любовь России к нему, гениальнейшему и благороднейшему из всех русских поэтов. Я рыдаю о нем. Он действительно был человек очень высокого благородства души и человек великого ума».

Умирающий выслушал этот привет и сказал еле слышным шепотом: «Скажите Николаю Гавриловичу, что я очень благодарю его... Я теперь утешен... Его слова мне дороже, чем чьи-либо слова...»

Умер Некрасов 27 декабря 1877 г. (по новому стилю 8 января 1878 г.). Его гроб, несмотря на сильный мороз, провожало множество народа. ()

Некрасов всегда страстно желал, чтобы его песни дошли до народа. Надежда поэта сбылась. Да и как было народу не петь этих некрасовских песен, если в них высказывались те самые чувства, которые всегда волновали народные массы! Поэт в мрачную пору предчувствовал и приветствовал будущую всенародную революцию:

Рать подымается –
Неисчислимая!
Сила в ней скажется –
Несокрушимая!