Пигмалион и его Галатея

Всеволод Мейерхольд и Зинаида Райх

Недалеко от Красной площади, между зданием гостиницы «Интурист» и Центральным московским телеграфом, находится старинное здание театра имени М. Ермоловой . С 1931 по 1938 годы здесь размещался Государственный театр Всеволода Эмильевича Мейерхольда. Великий режиссер, новатор, реформатор сцены до конца своих дней был предан единственной женщине, актрисе, которую сам же и создал – Зинаиде Николаевне Райх.

Есть и еще один адрес, связанный с этой любовной историей. Музей-квартира В.Э.Мейерхольда (филиал ГЦТМ им. А. А. Бахрушина), который находится в центре Москвы, в Брюсовом переулке, дом № 12, квартира 11. Музей расположен в первом кооперативном доме для работников искусства. В этой квартире Мейерхольд проживал в 1928-1939 годах с женой Зинаидой Райх и ее детьми от брака с Есениным. После убийства Райх и ареста Мейерхольда квартиру отобрали и, разделив надвое, передали сотрудникам НКВД. Впоследствии одну половину чекисты отдали безвозмездно, оставшуюся музей купил.

От подлинной обстановки сохранилось не многое: книжный шкаф, несколько бокалов. Постепенно восстанавливается обстановка кабинета. Бахрушинский музей перенес сюда фонды, связанные с Мейерхольдом: предметы из собрания Государственного театра им. Мейерхольда, работы сценографов, работавших с режиссером, – Головина, Судейкина, Билибина, Добужинского, Поповой...

«И протискавшись в мир из-за дисков

Наобум размещенных светил,

За дрожащую руку артистку

На дебют роковой выводил».

Это строки Пастернака, посвященные Пигмалиону и его Галатее двадцатого века, – то есть режиссеру Всеволоду Мейерхольду и актрисе Зинаиде Райх.

Мейерхольд всегда считал февраль своим счастливым месяцем. И не напрасно.

10 февраля 1874 года в семье чистокровного немца, винозаводчика Эмиля Майергольда, подданного императора Вильгельма, родился мальчик, получивший от родителей-лютеран имя Карл Теодор Казимир. В 1895 году он переходит в православную веру и согласно Святцам получает имя Всеволод. В феврале 1892 года восемнадцатилетний Мейерхольд записывает в дневнике после своей первой роли в любительском спектакле «Горе от ума»: «У меня есть дарование, я знаю, что мог бы быть хорошим актером». В феврале 1917 на сцене Императорского Александринского театра в Петрограде состоялась премьера «Маскарада» в постановке Мейерхольда. Драматическая панихида по уходящей России...

Он всегда считал февраль мистическим месяцем. Но свою самую большую любовь в жизни он встретил осенью. И, конечно же, это было в Москве...

Ему было уже сорок восемь лет. Возраст, когда мужчина еще не стар и не хочет стареть. Возраст, когда так хочется переосмыслить или даже заново начать свою жизнь... Кто он был тогда, когда встретил Ее? Пророк «театральной Мекки» – Москвы. Масштаб славы Мейерхольда был огромен. Его псевдоним – Доктор Дапертутто – был известен всем. «Театр имени Мейерхольда – самый удивительный, неповторимый, невозможный, единственный на свете», – так писала пресса. Название театра не сходило с афиш, постоянно звучало на диспутах в Доме печати, в рабфаковских и вузовских общежитиях.

Из газет: «Вперед двадцать лет шагай, Мейерхольд, ты – железобетонный атлет – Эдисон триллионов вольт!» Студенты скандировали на спектаклях: «Левым шагаем маршем всегда вперед, вперед! Мейерхольд, Мейерхольд наш товарищ! Товарищ Мейерхольд!»

Спектакли его были удивительны и изысканны. Свечи и бокалы с вином контрастировали с модернистскими конструкциями: лесенки, мостики, движущиеся круги, оголенная, без занавеса сцена – все это заставляло цепенеть от восторга и предвкушения чего-то необычайного.

Знаменитому режиссеру шел сорок девятый год. И каждому понятно, чем был вызван неистовый всплеск его творчества. Любовью. Любовью, которая дает возможность каждый раз начать с начала собственную жизнь. Ведь каждая любовь – это новое рождение себя!

Маэстро влюбился, словно в первый раз, потеряв, как мальчишка голову. В его жизни царила Она – примадонна, жена, любимая ученица и любимая женщина – Зинаида Николаевна Райх. Она была моложе Мейерхольда на целых двадцать лет, и о карьере актрисы в молодости не мечтала. Была профессия – журналистка, был муж – поэт Сергей Александрович Есенин. Было двое детей. Она была, несомненно, умной женщиной: она никогда не смешивала Есенина-мужа – кошмар ее семейной жизни – и Есенина-поэта. «Самое главное, самое страшное в моей жизни – Есенин», говорила она друзьям. Но дочь Татьяну и сына Константина воспитала в культе памяти их отца...

Райх встретила своего первого мужа, тогда еще – начинающего поэта – весной 1917 года, в редакции эсеровской газеты «Дело народа». Он пришел туда в шелковой рубашке с вышивкой у ворота и синей поддевке тонкого сукна, в блестящих сапогах... Он поздоровался и улыбнулся своей удивительной улыбкой. Редактор в тот момент был занят, юноша разговорился с машинисткой. А это и была она, Зинаида. Она была смешлива, остра на язык, хороша собой – классически правильные черты лица, матовая кожа, смоляные волосы. Им обоим было по двадцать два года. Они оба решили, что это любовь!

Очень скоро Есенин узнал о ней все – то, что детство свое она провела в городе Орел. Что отец ее – силезский немец Август Райх, ставший в православии Николаем, – машинист паровоза и член РСДРП. А мать Зинаиды – ведет свой род от обедневших дворян... Из гимназии девушку исключили за связь с партией эсеров. Она окончила курсы в Петрограде и работала в газете.

В Москву они вернулись уже мужем и женой, обвенчавшись.

Поначалу семейная жизнь складывалась гладко, но это было недолго. Есенин был ревнив. Постоянно искал в вещах жены письма ее якобы любовников. Он часто стал грубить ей. Не выдержав загулов и рукоприкладства, она уходит от него, будучи беременна вторым ребенком.

«Вы помните, вы все, конечно, помните...

Как я стоял, приблизившись к стене,

Взволнованно ходили вы по комнате

И что-то резкое в лицо бросали мне.

Вы говорили, нам пора расстаться,

Что вас измучила моя шальная жизнь,

Что вам пора за дело приниматься,

Эти строки обращены к ней. Говорили, что Зинаида Николаевна была женщиной, чувство к которой «златоволосый певец деревни» пронес через всю жизнь, несмотря на многочисленные браки. Впоследствии он признается: «Свою жену легко отдал другому...» А вот последние посвященные ей стихи:

«Я знаю: вы не та -

Живете вы с серьезным, умным мужем,

Что не нужна вам наша маета

И сам я вам ни капельки не нужен.

Живите так, как вас ведет звезда,

Под кущей обновленной сени.

С приветом, вас помнящий всегда

Знакомый ваш

Сергей Есенин».

Союз Райх с Есениным вряд ли можно было назвать счастливым. К тому же ее не принимало окружение Сергея Александровича. Его друзьям она казалась капризной и взбалмошной, они даже посмеивались над ней...

Да, друзья поэта невзлюбили его жену. И были рады помочь ему расстаться с Зинаидой. Вот что пишет по этому поводу в «Романе без вранья» Анатолий Мариенгоф:

«Нежно обняв за плечи и купая свой голубой глаз в моих зрачках, Есенин спросил:

– Любишь ли ты меня, Анатолий? Друг ты мне взаправдашний или не друг?

– Чего болтаешь!

– А вот чего... не могу я с Зинаидой жить... вот тебе слово, не могу... говорил ей – понимать не хочет... не уйдет, и все... ни за что не уйдет... вбила себе в голову: „Любишь ты меня, Сергун, я это знаю и другого знать не хочу“... Скажи ты ей, Толя (уж так прошу, как просить больше нельзя!), что есть у меня другая женщина...

– Что ты, Сережа!..

– Эх, милой, из петли меня вынуть не хочешь... петля мне – ее любовь... Толюк, родной, я пойду похожу... по бульварам, к Москве-реке... а ты скажи – она непременно спросит, – что я у женщины... с весны, мол, путаюсь и влюблен накрепко... а таить того не велел... Дай тебя поцелую...

Зинаида Николаевна на другой день уехала в Орел».

Так и состоялось их расставание.

Зинаиде Николаевне надо было как-то жить дальше. Осенью 1921 года она стала студенткой Государственных экспериментальных мастерских, которыми руководил недосягаемый и знаменитейший Мейерхольд. Она как бы начала оттаивать и приходить в себя после кошмарного сна. Режиссер в то время как раз расстался со своей первой женой.

Придя в студию Мейерхольда, Райх увлеклась его творческими идеями создания нового, авангардного театра. Она попала в эмоциональную, чувственную ауру великого режиссера, и он смог открыть в ней то, что так глубоко было скрыто в недрах души этой женщины. Талант, наверное, можно открыть в любом возрасте. Надо просто чтобы кто-то был в этом очень и очень заинтересован. Мейерхольд вывел на сцену Зинаиду Райх, когда ей был тридцать один год. И даже самая строгая критика признала, что она талантлива.

Она нашла себя на поприще актрисы. Но, скорее всего, она не состоялась бы как личность, не будь Мейерхольда.

«Мастер строил спектакль, как строят дом, и оказаться в этом доме, хотя бы дверной ручкой, было счастьем», – говорили актеры о нем. Их встреча с Зинаидой была судьбоносной. Он сразу же влюбился в свою молодую ученицу. Она же, разочаровавшись в социалистических идеях и устремив весь свой мятежный темперамент в театр, хотела освободиться от одолевавшего ее эмоционального бремени и тоже увлеклась им. В то время Райх была хоть и красивая женщина и актриса яркого дарования, но это был еще не отшлифованный алмаз.

Мастер-Пигмалион огранил его и сделал бриллиант.

«Сколько я ни повидал на своем веку обожаний, но в любви Мейерхольда и Райх было что-то непостижимое. Неистовое. Немыслимое. Беззащитно и гневно-ревнивое. Нечто беспамятное. Любовь, о которой пишут, но с которой редко столкнешься в жизни. Пигмалион и Галатея – вот как я определил суть. Из женщины умной, но никак не актрисы Мастер силой своей любви иссек первоклассного художника сцены», – говорил о Мейерхольде и Райх знаменитый драматург и писатель Евгений Габрилович.

Почти сразу же Зинаида переехала к Мейерхольду на Новинский бульвар (Дом Мейерхольда на Новинском стоял на месте современного дома № 16 ). Говорят, что, узнав об этом, его первая жена, Ольга Михайловна, прокляла обоих перед образом: «Господи, покарай их!» Ведь Ольга и Всеволод знали друг друга еще с детства, со времен жизни в Пензе. К моменту их расставания они прожили вместе двадцать пять лет, у них трое взрослых дочерей! Раньше, жена была рядом с Мейерхольдом и в горе, и в радости, а теперь, когда молодость прошла – оказалась ненужной. И он привел в их дом эту женщину, свою новую Музу!

Зинаида Николаевна ничем, ну абсолютно ничем не напоминала интеллигентнейшую Ольгу Михайловну. Но, наверное, именно в этом и был секрет ее притягательности для Мейерхольда. Впрочем, несомненно и то, что режиссеру нравилось самому «лепить» новый образ из этого податливого и благоприятного материала – молодой, красивой женщины, полностью доверившейся ему. В роли Пигмалиона для мужчины есть что-то особое. Он чувствует свою силу, мощь, он созидает, а не просто потребляет то, что подарила природа. Он ощущает себя творцом в самом высшем смысле этого слова – творит нового человека, новую женщину!

Несомненно, роль приятная для мужчины, да еще и для режиссера!

Райх и Мейерхольд просто нашли друг друга. И счастье их длилось достаточно долго. Он знал, что она переболела сыпным тифом и после этого, отравившись сыпнотифозными ядами, оказалась в сумасшедшем доме. Он знал, как травмировал ее развод с Есениным. И он относился к этой женщине с неуравновешенной психикой бережно – как к ребенку.

Да, античная легенда, можно сказать, повторилась на новый лад. Пигмалион вдохнул в нее новую жизнь, дав ей ощутить всю прелесть и новизну актерской профессии. И чем больше упивалась Райх своей новой жизнью, тем более счастлив был сам Всеволод Эмильевич. Не Бог создал эту женщину, а Мейерхольд! Еще бы – как не гордиться, как не любить творение свое!

В Москву перебрались при его помощи отец и мать Зинаиды. У детей появились дорогие игрушки, доктора, учителя, няни... Если Галатея-Райх и не любила своего создателя, то, по крайней мере, была ему безумно благодарна. А у женщин любовь и благодарность идут по жизни рука об руку...

Он сделал из нее одну из первых дам Москвы. Он отдал ей не только свою жизнь, но и свое искусство. Жена стала первой актрисой его театра. Почему он этого хотел? Исследователи спорят об этом по сей день. Но, мне кажется, все и без того ясно. Театр был главной частью его жизни. И если Зинаида царила дома, то как ей было не царить и в театре?

Конечно, в труппе не все были этим довольны. Далеко не все! Актеры в труппе Мейерхольда были необыкновенно подвижны. Они летали по сцене, как резиновые мячики. Говорят, что он сам мог запрыгнуть с места на плечи стоящему человеку. Зинаида же Николаевна в сравнении с актерами театра Мейерхольда была грузна и тяжеловесна. А ведь в это же время в труппе уже была своя «звезда» – тоненькая и гибкая Мария Бабанова! Естественно, актеры невзлюбили Райх, называя ее, по-видимому, за глаза «коровой» или чем-то в этом роде. Но уйти в конечном счете пришлось Бабановой. Ушел из театра и Эраст Гарин, любимый ученик Мейерхольда. Ушел потому, что его жена поссорилась с Зинаидой Николаевной.

Как же эта, скажем так, не самая худенькая женщина стала примой? А дело в том, что гениальному режиссеру ничего не стоит скрыть недостатки и как можно ярче показать достоинства актрисы. Что и делал Всеволод Эмильевич. Он строил свои великолепные мизансцены так, что зритель мог любоваться прекрасным лицом Райх, слушать ее божественный голос, радоваться вспышкам ее гнева (натурального!). Но двигаться ей было не надо! Двигались все вокруг нее – в этом-то и была хитрость! Высокая загадочная женщина, поражающая зрителей глубиной глаз и белизной плеч, всегда оставалась в центре внимания.

В мейерхольдовской постановке «Ревизора» пьеса была разделена на «эпизоды». На премьере их было пятнадцать. Третий шел под названием «Единорог».

Камин. Восточные ткани. Офицеры – под стульями, в сундуках, сами в виде стульев, – разместились в будуаре полковой дамы Анны Андреевны (Райх) и совсем не похожей на нее дочери (Бабанова). К концу эпизода офицеры уже занимают всю сцену и обольстительно-призывно напевают и наигрывают на невидимых гитарах: «Мне все равно, мне все равно!..» Как млела бы настоящая Анна Андреевна, если бы было при ней столько таких соблазнительных поручиков, подпоручиков, корнетов. Анна Андреевна млеет. Ее муж офицеров не видит. Не сон ли это Анны Андреевны?..

Считают, что карикатурная постановка «Женитьбы» Гоголя в романе Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» пародирует именно вычурные и необычные постановки Мейерхольда...

«Для Мейерхольда пьеса только повод для каламбурных ассоциаций», – писал знаменитый критик Виктор Шкловский. Из этих «каламбурных ситуаций» слагались, как из причудливой мозаики, совершенно неповторимые картины. И всегда в центре – Она!

В «Ревизоре» дочку городничего еще играла Бабанова (эта талантливая актриса уйдет из театра позже!). А Анну Андреевну, как уже было сказано, сама «прима» – Райх. Бабанова несколько раз кричала на сцене по-настоящему, потому что городничиха – Райх не в шутку, а всерьез ужасно больно щипала ее – якобы по роли, но, очевидно, и от души!

Зинаида Николаевна была непредсказуема на сцене, но несомненно обладала магнетизмом, приковывая к себе внимание зрителя. Ее нельзя было назвать просто красивым манекеном. Силой своей любви и таланта Мейерхольд сделал из нее хорошую актрису!

Еще раз зададимся вопросом – любила ли она его? И еще раз не сможем на него точно ответить. Скорее всего, в ее чувстве было куда меньше страсти, но несомненно была и нежность, и, как мы уже сказали, большая благодарность. Он вылечил ее после Есенина, вылечил морально и духовно. Хотя ее чувство к златоголовому поэту так и не угасло до конца с годами. Поэтому Мейерхольд очень ревновал жену – прежде всего к Есенину. Ну а потом уже ко всему белому свету. Он постоянно держал ее в поле зрения, это порой ее сильно тяготило.

Говорят, что после того, как она вышла за Мейерхольда, Райх еще встречалась наедине с бывшим мужем (так свидетельствует одна из подруг Зинаиды, утверждающая, что свидания эти проходили в ее комнате). Однажды сам Мейерхольд пришел к Зинаиде Гейман, подруге Райх и заявил, что просит ее больше не помогать его жене встречаться с Сергеем Есениным.

– Прошу Вас прекратить это. Они снова сойдутся, и она будет несчастлива...

Больше всего на свете он боялся за свою жену. За то, что кто-то может отобрать у нее счастливую жизнь, которую он ей обеспечивал всеми силами.

Есенин действительно тосковал по Зинаиде. По оставленным детям. Особенно после того, как не сложилась его жизнь ни со второй супругой – Айседорой Дункан, ни с третьей – Софьей Толстой, внучкой знаменитого писателя...

Вот что вспоминает об этом писатель Валентин Катаев в книге «Алмазный мой венец». Напомню, что в своем романе Катаев называет Есенина Королевичем.

«Его (Есенина – Авт.) навязчивой идеей в такой стадии опьянения было стремление немедленно мчаться куда-то в ночь к Зинке и бить ей морду.

„Зинка“ была его первая любовь, его бывшая жена, родившая ему двух детей и потом ушедшая от него к знаменитому режиссеру Королевич никогда не мог с этим смириться, хотя прошло уже порядочно времени. Я думаю, это и была та сердечная незаживающая рана, которая, по моему глубокому убеждению, как я уже говорил, лежала в основе творчества каждого таланта...

Мы с трудом вывели Королевича из разгромленной квартиры на темный Сретенский бульвар с полуоблетевшими деревьями, уговаривая его успокоиться, но он продолжал бушевать.

– И этот подонок... (Мейерхольд – Авт.) это ничтожество... жалкий актеришка... паршивый Треплев... трепло... Он вполз, как змея в мою семью... изображал из себя нищего гения... Я его, подлеца, кормил. Поил... Он, как собака спал у нас под столом... как последний шелудивый пес... И увел от меня Зинку... Потихоньку, как вор... и забрал моих детей... Нет!.. К черту! ... Идем сейчас же все вместе бить ей морду!...

Несмотря на все уговоры, он вдруг вырвался из наших рук, ринулся прочь и исчез в осенней тьме бульвара».

Неизвестно, добежал ли в тот вечер Есенин до Зинаиды Райх, но очевидно, что страшная боль и обида за то, что он навек потерял ее, да и детей тоже, потерял, можно сказать, по собственной глупости, мучили поэта...

Возможно, страдала и она. Но Зинаида Николаевна старалась любить Мейерхольда, так много сделавшего для нее. Наверное, это самое точное определение – «старалась любить». Изо всех сил старалась. Когда-то, принимая его предложение руки и сердца, она обещала сделать его счастливым. И она всячески держала свое обещание. Однажды в Италии режиссера и его жену даже... арестовали, когда они страстно целовались среди развалин Колизея. Совсем как подростки! Карабинеры не могли взять в толк – пожилой мужчина и уже не первой молодости женщина, муж и жена (а они прожили в браке более десяти лет) – неужели они так любят друг друга? В такое трудно поверить...

С Новинского бульвара чета режиссер – актриса, вскоре переехала на другую квартиру. Это была четырехкомнатная квартира в кооперативном доме архитектора Рерберга в Брюсовом переулке, 12 . И были одиннадцать лет яркой и интересной жизни. На ужин к Мейерхольдам любили приходить Андрей Белый, Борис Пастернак, Николай Эрдман, Юрий Олеша, Илья Эренбург, Дмитрий Шостакович, Сергей Прокофьев, Сергей Эйзенштейн, Петр Кончаловский, Михаил Тухачевский. Хозяин квартиры объяснял такое разнообразие гостей так: «Я не люблю людей хороших, я люблю людей талантливых!..»

Все гости, бывавшие у Мейерхольда, признавали, что эта пара изумительно друг друга дополняла. В театре режиссер был грозным, требовательным. После репетиции возбужденная Райх переступала порог своего дома и кричала: «Мейерхольд – бог!» и радостно домашним: «А как он на меня сегодня орал!» (разумеется, на репетиции).

Дома они, конечно же, менялись ролями. Смешливый, добрый, мягкий и уступчивый Мейерхольд уступал роль главы семейства жене и «бог» покорно выслушивал бытовые упреки: «Всеволод, тысячу раз тебе говорила...»

Все знакомые вспоминают как будто двух Мейерхольдов: один – недосягаемый, вызывающий трепет и восторг, второй был прост, обаятелен, беззащитен и его было мучительно жалко.... Да, он был очень сложным человеком – бешеный, неравнодушный, высокомерный, с необузданным воображением, бунтарь и мужественный человек. Могли ли ему это простить?

И его человеческого счастья враги, наверное, тоже не могли простить. Ну не любят многие люди того, что кто-то может быть так счастлив со своей женой!

В доме у Мейерхольда и Райх накрывались столы, готовились вкусные блюда и пеклись пироги. Сюда прибегали портнихи, чтобы сделать примерку очередного театрального туалета для «примы». Драматурги читали тут свои новые пьесы. А сам хозяин дома располагался в знаменитой на всю Москву «желтой комнате». Говорят даже, что она была украшена колоннами и лепниной. Все, казалось, в этом доме дышит покоем и уютом...

Короткий отрывок из воспоминаний Юдифи Глизер, жены известного актера М. Штрауха. Ю. Глизер приехала в дом Мейерхольда в Москве по поручению его первой, оставленной им семьи, которая жила под Новороссийском не слишком-то материально обеспеченно. Будучи дружна с дочерью Мейерхольда Ириной, Юдифь Самойловна решила рассказать Всеволоду Эмильевичу о том, как несладко живется его родным. Однако понимания не встретила.

«Открыла мне Зинаида Райх – очень авантажная, аппетитная, толстогубая... Она раскраснелась – то ли от хорошей еды, то ли от вина. Одета была фривольно – какой-то халат с кружевами, шлепанцы, голова – кудревато-растрепанная...

Она пригласила меня в столовую: у длинного стола чинно сидел серьезный Эйзенштейн. Вошел Мейерхольд. Жилет, белые рукава, выразительные руки. Пригласил меня сесть. Я поблагодарила. Сказала, что зашла совсем ненадолго. Буквально на несколько минут, но хотелось бы поговорить наедине. „Пожалуйста, – сказал он, – говорите. У меня нет секретов от моей жены“. Наступила неловкая пауза. Тогда Райх поднялась из-за стола и вышла в соседнюю комнату. Мейерхольд пригласил меня в кабинет.

В довольно просторном кабинете было тускло. Я села и произнесла заранее подготовленные слова... Боже мой! Что с ним стало. Мне показалось, что сам дьявол выскочил из преисподней. Очевидно, я наступила ему на самое больное место. Мейерхольд забегал по кабинету, размахивая руками и пронзительно крича: „Зиночка, Зиночка, иди сюда! Ты подумай, какая наглость! Где квитанции? Покажи квитанции – мы же на прошлой неделе послали игрушки!“ Райх с трудом его успокоила...»

Конечно, трудно судить о характере Мейерхольда по этому отрывку из воспоминаний Ю.Глизер. Но ясно одно – Зинаида стала для него несомненно более дорогим человеком, чем даже его собственные дети. Плохо это или хорошо – не нам в том разбираться. Но это было так. Недаром ведь Всеволод Эмильевич после женитьбы на Зинаиде Николаевне взял двойную фамилию. Он часто даже подписывался так – Мейерхольд-Райх. Редко, когда мужчины поступают так...

Мейерхольд постоянно опекал Зинаиду. Он знал, что ее безумие не прошло бесследно, и эта опека ей необходима. Он, возможно, и стал лепить из Галатеи большую актрису для того, чтобы, что называется, в мирное русло изливалась вся ее могучая энергия. Райх отдавала сцене много сил. И ее страшные приступы ярости (следствие болезни!) – сублимировались на сцене в эмоции ее героинь. Она жила страстями героев «Леса», «Ревизора», «Горя от ума»... Она влюблялась, страдала и умирала в мире, созданном фантазиями мужа. А после спектакля «на землю» возвращалась умиротворенная и разумная женщина.

Вот как все хитро и хорошо для самой Зинаиды придумал ее Пигмалион!

И все же – она кричала на сцене страшным голосом. Точно таким же, как кричала в жизни. Однажды у нее украли кошелек на базаре. Она завопила так, что... вор вернулся и тихо отдал украденное. Точно так же кричала она возле гроба Есенина, покончившего с собой. Ей некого было больше любить...

От безумия, которое могло проснуться в любую минуту, Зинаиду Райх спасал Мейерхольд. Его искусство.

Но в 1939 году из их квартиры в Брюсовом переулке стали доноситься такие же страшные крики. Зинаидой снова овладело безумие. Приступы ярости и страха сменяли друг друга бесконечной чередой. Она никого не узнавала. Билась на кровати. Психиатры требовали отправки в больницу – и немедленной!

Но Мейерхольд и слушать об этом не хотел. Он слишком любил ее для того, чтобы в такой момент оставить одну или даже на попечение врачей. Нет! Он будет лечить ее сам!

Мейерхольд, похоже, действительно был волшебником. Он не только не отдал ее в сумасшедший дом, но и вылечил! Он постоянно сидел рядом с кроватью жены, держа ее за руку. Он кормил ее с ложечки. Он говорил с ней только ласковым голосом. И его любовь победила безумие. Так же, как она пробудила дремавший в Зинаиде талант. Он сделал невозможное! Через месяц Зинаида Райх вернулась к нормальной жизни. Только любовь и постоянная непритворная забота могли сделать такое!

В квартире в Брюсовом переулке свершилось это чудо любви – невменяемая женщина пришла в себя. Не просто выздоровела, но и вернулась на сцену.

Московский театральный бомонд относился к ней холодно, считал посредственной, обвинял в чрезмерном давлении на мужа в профессиональном плане. И только истинно великим чувством можно объяснить решение Всеволода Эмильевича включить в репертуарный план театра французскую любовную мелодраму Дюма-сына «Дама с камелиями». Свой последний спектакль мастер ставил исключительно для нее и на нее. Он посвящен ей. Нужно было обладать большой смелостью, чтобы во время поголовных сталинских репрессий простую буржуазную мелодраму сделать песней своей любви.

Премьера «Дамы с камелиями» состоялась 19 ап – реля 1934 года и имела огромный успех у москвичей. Попасть на спектакль было очень трудно. В нем отсутствовал даже намек на какую-либо идеологию или социальную значимость. Зрители приходили посочувствовать просто личной трагедии человека, женщины. Люди, истосковавшись по истинным чувствам, стремились увидеть то, что так быстро исчезало со всех советских сцен того времени. В этом спектакле Зинаида Николаевна была великолепна; даже критики, всегда нападавшие на нее, отмечали это. Юрий Олеша назвал ее существом «с вишневыми глазами и абсолютной женственностью». На сцене была необыкновенно элегантная, утонченная «французская» красавица. Она разрывалась между чувством и моралью, между страстью и нравственностью. Чистота отношений Маргариты и Армана была необыкновенно трогательна... В любовных сценах не было и намека на какую-либо эротику, во всем присутствовали сдержанно-возвышенные тона. Ее партнером был Михаил Царев. Прекрасный актер, впоследствии народный артист Советского Союза, главный режиссер Малого театра, даже он в сравнении с Райх был простоват. Ему не хватало элегантности, естественной раскованности истинного аристократа.

А в ней – в ней был этот истинный аристократизм!

В спектакле все – от причесок до туфелек воспроизводит французский быт XIX века. Газеты писали о «духовной, мелодичной силе, излучающей со сцены особый свет, истинный трепет души». Аншлаг следовал за аншлагом – радостная и счастливая Райх перевоплощалась в несчастную Маргариту Готье.

В эпизоде расставания Маргарита и Арман вели диалог приглушенными голосами, стараясь быть внешне спокойными и изо всех сил сдерживая слезы. И лишь единственный раз Арман проводил рукой по щеке своей возлюбленной, вытирая непрошеную слезу, и этот скромный жест производил на зрителей потрясающее впечатление. Стоявшая в зале тишина сменялась всхлипываниями.

В этом спектакле Мейерхольд отразил атмосферу и стиль французского общества XIX века с исключительным вкусом и достоверностью. На сцене находились подлинные вещи того времени. Мебель, вазы, статуэтки, посуда и многое другое были не бутафорские, а приобретались в антикварных магазинах специально для этой постановки. Когда его упрекали в излишней пышности и декорационной натуральности спектакля, без которых, как утверждали, можно было бы обойтись (да и зритель из зала не оценит и не отличит одно от другого), он говорил: «Зритель не оценит, но зато оценят актеры. Чудесные, старинные вещи, сделанные много лет тому назад, каких уже не умеют делать теперь, заключают в самих себе дух минувшей эпохи. И актеры, находясь в окружении этих вещей, почувствуют образы и страсти былого и вернее передадут их. А вот уж это заметит и оценит зритель».

Но однажды в зале оказался зритель, который не только оценил удивительное убранство и красоту французского аристократического двора, он понял подтекст спектакля, стремление к свободной от идеологии, красивой, обеспеченной человеческой жизни. Этим зрителем был Сталин...

В советской печати замелькало слово «мейерхольдовщина», режиссер не получил звание народного артиста СССР. И в 1938 году Комитет по делам искусств принял постановление о ликвидации театра Всеволода Мейерхольда.

Последний спектакль «Дама с камелиями» состоялся вечером 7 января 1939 года. Райх играла вдохновенно, хотя понимала, что это – начало конца! Отыграв финальную сцену – смерть Маргариты, – Зинаида Николаевна потеряла сознание. Ее на руках отнесли за кулисы. Театр был закрыт, как «враждебный советскому искусству».

Мейерхольда арестовали 20 июня 1939 года в Ленинграде. 22 июня поездом под конвоем переправили в Москву, где он находился в разных тюрьмах несколько месяцев. В январе 1940 года он написал заявление на имя В. Молотова. «Меня здесь били – больного, шестидесятипятилетнего старика клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и по спине, когда сидел на стуле, той же резиной били по ногам сверху с большой силой по местам от колен до верхних частей ног. В следующие дни, когда эти места ног были залиты обильными внутренними кровотечениями, то по этим красно-сине-желтым кровоподтекам снова били жгутом»...

Его обвинили как шпиона английской и японской разведок, приговорили к расстрелу с конфискацией имущества и вскоре приговор привели в исполнение. В тот день, когда арестовали Всеволода Эмильевича, в их московской квартире в Брюсовом переулке был произведен обыск. Вероятно, Зинаида Николаевна предчувствовала беду: двух своих детей от брака с Есениным – Татьяну и Константина – благоразумно отправила из дома.

Но через несколько дней ее нашли полуживой в собственной спальне, с множеством ножевых ранений. Ей нанесли одиннадцать ран и перерезали горло, изуродовали ее лицо и, как говорят, даже выкололи глаза. На попытки врача скорой помощи остановить кровотечение она ответила: «Оставьте меня, доктор, я умираю...» Скончалась она по дороге в больницу.

До сих пор точно не известно, что же произошло в тот роковой день. Все ценные вещи: кольца, браслеты, золотые часы, оставались лежать на столике, рядом с кроватью. Ничего из дома не пропало. Кто-то утверждал, что домработница, которую нашли с проломленной головой, спугнула воров. Да, судя по страшному «почерку», скорее всего, это орудовали уголовники. Они не успели ограбить квартиру, но успели лишить жизни ее хозяйку...

Через несколько дней Костя Есенин пришел в эту квартиру, чтобы собрать запекшуюся кровь матери в спичечный коробок. Этот коробок – как вечную память и боль – он взял потом с собою на фронт, когда началась Великая Отечественная...

Райх похоронили на Ваганьковском кладбище, недалеко от могилы Есенина.

Место, где захоронен Мейерхольд, до сих пор неизвестно. Впоследствии на памятнике Райх добавили надпись: «Всеволод Эмильевич Мейерхольд». Так что они опять оказались вместе! Должно быть, это было последней милостью Господа по отношению к гениальному режиссеру – после смерти его имя соединилось с именем покойной любимой жены...

Яркая жизнь, страшная смерть, большая любовь – вот что выпало на долю обитателей квартиры в Брюсовом переулке, № 12...

А. В. Гольцова

Сергей Есенин и Зинаида Райх

Я думаю:
Как прекрасна
Земля
И на ней человек.
И сколько с войной несчастных
Уродов теперь и калек!
И сколько зарыто в ямах!
И сколько зароют еще!
И чувствую в скулах упрямых
Жестокую судоргу щек.

(«Анна Снегина»)

За то, что девочкой неловкой
Предстала ты мне на пути моем.

Свобода взметнулась неистово.
И в розово-смрадном огне
Тогда над страною калифствовал
Керенский на белом коне.
Война «до конца», «до победы».
И ту же сермяжную рать
Прохвосты и дармоеды
Сгоняли на фронт умирать.
Но все же не взял я шпагу...
Под грохот и рев мортир
Другую явил я отвагу -
Был первый в стране дезертир.
(Анна Снегина»)

Все равно - Архангельском иль Умбою
Проплывать тебе на Соловки.

Русалка - зеленые косы,
Не бойся испуганных глаз.
На сером оглохшем утесе
Продли нецелованный час.
Я понял - мне сердце пророчит,
Что сгинут за сказками сны,
Пройдут синеглазые ночи,
Уснут златокудрые дни.
И снова уйдешь ты далече,
В лазурное море уйдешь,
И память о северной встрече
По белой волне расплеснешь...

Сергей и Зинаида Есенины жили в Петрограде, Москве, Орле. В Орел они приехали сразу после венчания в Вологодской губернии, путешествие на Север не было их свадебной поездкой, оно состоялось перед свадьбой. Об этом свидетельствует и сам поэт, который, по воспоминаниям Владимира Чернявского, любил повторять рассказ о своем сватовстве на лоне северного пейзажа во время поездки на пароходе, а также воспоминания Т. С. Есениной и материалы о Ганине. Погостив в Орле, вернулись в Петроград, сняли две комнаты на втором этаже дома на Литейном, 33 (на доме установлена мемориальная доска). Это было их первое собственное жилье, а для Есенина, позже скитавшегося по чужим квартирам, и единственное. К Есениным приходили друзья, часто звучали стихи. Хозяйка, жена поэта, была не только обаятельна, но гостеприимна и приветлива. Друг Есениных поэт В. Чернявский вспоминал: «Жили они без особого комфорта (тогда было не до того), но со своего рода домашним укладом и не очень бедно. Сергей много печатался, и ему платили как поэту большого масштаба. И он, и Зинаида Николаевна умели быть, несмотря на начинающуюся голодовку, приветливыми хозяевами... У небольшого обеденного стола близ печки, в которой мы трое по вечерам за тихими разговорами (чаяниями и воспоминаниями) пекли революционную картошку, нередко собирались за самоваром гости». И далее: «Его, тогда еще не очень избалованного чудесами, восхищала эта неприхотливая романтика и тешило право на простые слова: «У меня есть жена». Мне впервые открылись в нем черточки «избяного хозяина» и главы своего очага. Как-никак, тут был для него первый личный дом, закладка его собственной семьи, и он, играя иногда во внешнюю нелюбовь ко всем «порядкам», и ворча на сковывающие мелочи семейных отношений, внутренне не придавал укладу жизни большое значение».
Зинаида была трудолюбива, деловита и хозяйственна, умела готовить вкусные блюда, и Есенин это ценил, особенно впоследствии - тоскуя по семье, он вспоминал и это искусство Зинаиды (об этом рассказ С. Кошечкина «Борщ с гречневой кашей»).
Была Зинаида не только женой, но и другом Есенину, она знала и хорошо читала стихи Блока, Маяковского и, конечно, Есенина. Стихотворение «Не пора ль перед новым посемьем...» публиковалось впервые по списку, сделанному рукой Зинаиды. Под стихотворением была приписка: «Под диктовку Сергея Есенина записано в ноябре 1917 года Зинаидой Есениной».
«Я, брат, жену люблю», - так отговаривался иногда Eceнин от холостяцких компаний. Он запретил Зинаиде работать в редакции; узнав, что она увлекается лепкой, говорил: «Тебе ребят рожать, а не скульптуры лепить». Зинаида родила Есенину двух детей, девочку и мальчика, но своей работой и судьбой распорядилась по-своему. Узнав, что для наркомата продовольствия набирают машинисток, она предложила свои услуги и была принята.
Петр Авдеевич Кузько писал в воспоминаниях: «В конце января 1918 года вновь назначенный нарком продовольствие А. Д. Цюрупа поручил мне прикрепить к секретариату коллегии несколько машинисток из числа тех, которые только что были набраны для комиссариата. Через два-три дня ко мне подошла одна из новых машинисток, молодая интересная женщина, и спросила:
- Товарищ Кузько, не писали ли вы когда-нибудь в газете о поэте Сергее Есенине?
Я ответил, что действительно в 1915 году я написал о Есенине статью в газете «Кубанская мысль». Протягивая мне руку и радостно улыбаясь, она сказала:
- А я жена Есенина, Зинаида Николаевна.
В тот же вечер я уже был на квартире у Есениных, которые жили где-то неподалеку от комиссариата.
Сергей Александрович встретил меня очень приветливо». Когда в марте 1918 года Советское правительство переехало из Петрограда в Москву, сюда на постоянное жительство переехали и Есенины. Как и все рядовые служащие наркомата жили они в гостиничных номерах на Тверской. Здесь они жили недолго, но этот период им был дорог, они были очень близки, встречались с интересными людьми. Зинаида познакомила Сергея с Александром Дмитриевичем Цюрупой, благодаря Зинаиде Есенин бывал и в Кремле, видел и слышал Ленина.
Подруга Зинаиды, тоже Зинаида, - Зинаида Гейман, дочь известного советского работника, вспоминала: «Сергей Есенин с Зинаидой жили в плохоньком номере какой-то гостиницы. У них было неуютно, мрачно, по-богемному... На столе крошки, вода, разбросано. У нас роскошно, номер в две комнаты и ванна, свой телефон, бархатная скатерть на круглом столе, который покрывался белоснежной полотняной тонкой скатертью, когда официант приносил блестящий металлический чайный сервиз... Словом, было уютно, и к нам вечерами часто приходил Есенин с Зинаидой. Она беременна Таничкой. В черном платье с высоким воротом. Он в сереньком костюме с галстуком-бантиком, приносил балалайку, пел и читал стихи. Тогда жилось впроголодь, но мы получали паек - черный хлеб и сахар были у нас вдоволь, и мы их угощали».
Обидно читать эти слова, обидно за Есенина, которому всегда приходилось греться и подкармливаться у чужого очага. А ведь он был очень гордый!
Вскоре Зинаида уехала в Орел, где 29 мая 1918 года у Есениных родилась дочь Татьяна.

Зинаида Райх с отцом Николаем Андреевичем. 1917 г .

ЕСЕНИН В ОРЛЕ

В «Хронике» Белоусова, в воспоминаниях К. С. Есенина называется время приезда Сергея Александровича Есенина в Орел - вторая половина августа 1917 года. В Петроград Есенины вернулись в сентябре, называется даже 20 число. В этом промежутке они не были ни в Константиново, ни в Москве, во всяком случае об этом нет упоминаний в «Хрониках» и многочисленной литературе о Есенине. Следовательно, пребывание Есенина в Орле в первый его приезд было более продолжительным, чем считалось до сих пор, можно предположить - от двух до трех недель.
С вокзала на Кромскую, 58, где жили родители Зинаиды, Есенины могли добраться и трамваем - в Орле трамвайное движение открыто в 1898-м, а по Кромской улице в 1900 году. Но скорее всего, они взяли извозчика, проехали по Московской улице, мимо Ильинки через Мариинский мост, Торговые ряды, мимо здания с колоннами, где размещалась городская дума, и повернули на Кромскую, на которую весело глядел узорчатыми окнами деревянный домик.
Домовладельцами были не родители Зинаиды, а ее тетка Варвара Ивановна и ее муж Владимир Иванович Данцигер. Среди документов, которые хранились в этом доме и последней владелицей которых была Зинаида Петровна Викторова, был и этот - «Выпись из крепостной Орловского нотариального архива книги по г. Орлу за 1899 год № 168», в которой говорится: «Тысяча восемьсот девяносто девятого года августа двадцать седьмого дня прибыл и. д. нотариуса г. Орла... Сергей Степанович Акулов из конторы его первой части, по Воскресенскому переулку, в доме № б Тягунова - первой ее части Орла, на Кромскую улицу, где лично ему известные и к совершению актов законноправоспособные Орловский купец Алексей Дмитриевич Тягунов и мещане Владимир Иванович и его супруга Варвара Ивановна Данцигер, жившие на этой улице, первый в своем доме, а последние в доме Курляндского, при известных ему лично свидетелях заявили о желании своем совершить купчую крепость на следующих условиях: Орловский купец Алексей Дмитриевич Тягунов продал Орловскому мещанину Владимиру Ивановичу и его жене Варваре Ивановне Данцигер в равноправное их владение собственное недвижимое имение... именно усадебное место в г. Орле, первой части, прихода Богоявленской церкви на Кромской улице мерою по улице двенадцать с четвертью сажен, в заднем конце пятнадцать с четвертью сажен, а в глубину с обеих сторон по сорока сажен, с деревянным на нем домом..., садом и со всеми надворными постройками. А взял за это проданное имение денег восемь тысяч рублей с отнесением расходов по купчей на их же, покупщиков, счет. До сего означенное имение никому не продано, не заложено и в споре не состоит».
Документ интересен сам по себе, его старинным деловым стилем, но еще важнее факты - имена, размеры усадьбы, цена.
Варвара Ивановна Данцигер (в девичестве Викторова) приходилась родной сестрой матери Зинаиды - Анны Ивановны Райх. Они рано остались сиротами, их воспитал дядя А. Е. Викторов, дал образование, выпустил в жизнь. Варвара Ивановна вышла замуж за орловского мещанина Владимира Ивановича Данцигера, у которого в Орле были красильня и собственный дом. А когда дом в пять окошек стал тесен, на той же усадьбе по улице Кромской, 58 в 1906 году был построен каменный флигель, судя по проекту и сохранившимся в шестидесятые годы развалинам, очень красивый и просторный. После революции флигель отобрали, в нем до самого последнего времени размещались детские ясли. А дом превратили в коммунальную квартиру, хозяев «уплотнили», оставив Варваре Ивановне и Зинаиде Петровне одну комнатку, в которой и стоял большой сундук. У Варвары Ивановны и Владимира Ивановича своих детей не было, но в их доме нашли приют три поколения семьи Райх - ее сестра Анна Ивановна с мужем Николаем Андреевичем, их дочь Зинаида Николаевна Есенина и внуки Таня и Костя Есенины. Зинаиде была отведена угловая комната (если идти по улице от центра), окнами она выходила на Кромскую, была просторной и уютной. В этот дом и приехали в августе 1917 года Сергей и Зинаида Есенины и Алексей Ганин. Анна Ивановна и Николай Андреевич встретили их приветливо, вот только с Николаем Андреевичем произошел конфуз: вначале он принял за своего зятя не Есенина, а «более подходящего», на его взгляд, спутника Есенина. Об этом он рассказывал частенько и с юмором своим внукам, Константин Сергеевич рассказывал уже детям, знакомым. А вот как он передает рассказ деда в своих воспоминаниях «Через волшебный фонарь» (1985).
«В конце лета приехали в Орел трое, - рассказывал дед, - Зинаида с мужем и какой-то белобрысый паренек. Муж - высокий, темноволосый, солидный, серьезный. Ну, конечно, устроили небольшой пир. Время трудное было. Посидели, попили, поговорили. Ночь подошла. Молодым я комнату отвел. Гляжу, а Зинаида не к мужу, а к белобрысенькому подходит. Я ничего не понимаю. Она с ним вдвоем идет в отведенную комнату. Тогда только сообразил, что муж-то - белобрысенький. А второй - это его приятель...»
Были прекрасные дни конца августа и начала сентября. Как провели Есенины эти хмельные августовские дни? Гуляли ли в городском саду? Ходили на Оку, в лес, в поле? С кем встречались? Или они ограничились домом, беседкой, садом, где зрели яблоки, груши, вишни и буйно цвели цветы?
Зинаида вернется в Орел весной 1918 года. Здесь у Есениных родится дочка Таня, похожая на отца, его любимица.
Документально подтвержденных данных о других приездах Есенина в Орел не сохранилось, зато косвенных предостаточно. Автору этих строк в начале шестидесятых годов приходилось встречаться со старыми жительницами Орла, подругами и родственниками Зинаиды. Эмилия Максимовна Высоцкая рассказывала мне, как она увидела Есенина в «Зиночкиной комнате» (той самой угловой). Это было, когда Таня была совсем маленькой. Она пришла к Зинаиде и увидела в комнате молодого мужчину. Она знала, что Зинаида замужем за поэтом Есениным, видела его на фотографиях и поэтому узнала сразу. Есенин сидел у детской кроватки, Зина за столом. Запомнила девушка и такую деталь - на стуле лежала мужская шляпа. Когда девушка вошла, Есенин встал и поклонился. Она смешалась, ей показалось, что она нарушила семейную сцену, и постаралась сразу же уйти. О других приездах Есенина в Орел говорили двоюродная сестра Зинаиды, уже знакомая нам Зинаида Петровна Викторова, и Мария Павловна Третьякова, обе прожили в доме на Кромской до конца жизни. Сергей Александрович мог приезжать в Орел сразу же после рождения дочки и через несколько месяцев на ее крестины. Крестили Таню в Богоявленской церкви, а крестным отцом был Владимир Чернявский. Приезжали ли Есенин и Чернявский на крестины Танюшки? Сама Татьяна Сергеевна отрицает это только на том основании, что Чернявский ничего не пишет об этом в своих воспоминаниях. Но кто знает, почему он не пишет, в годы воинствующего атеизма не принято было оповещать, да еще печатно, о посещении церквей, об участии в крестинах и т. п. А между тем, это очень важный момент: приезжал в Орел Чернявский на крестины - значит и Есенин был в Богоявленской церкви.
Помнили старые жительницы Орла и приезд в Орел Есенина вместе с Андреем Белым, очень тогда популярным поэтом. Об этом говорили уверенно и с каким-то благоговением. Вот только когда это было, они не помнили. В 1967 году в Орел приезжал писатель Сергей Антонов. Мне с ним встретиться не пришлось, позже он писал мне в письме от 2 декабря 1967 года: «Когда я беседовал с Марией Павловной Третьяковой и Зинаидой Петровной Викторовой, то выяснилось, что будто бы с Есениным приезжал Андрей Белый». Этим «будто бы» Антонов выражает сомнение, как, впрочем, и некоторые другие исследователи. Дело в том, что все они имеют в виду приезд Белого с Есениным и Зинаидой в августе 1917 года. А он, конечно же, приезжал позже, когда семья поэта, Зинаида с дочкой, жила в Орле.
В журнале «Огонек» № 10 за 1976 год С. Антонов опубликовал большую статью «Живой Сергей Есенин», в которой одна глава посвящена Орлу, называется она «Тот ли это дом?». Нет, Антонов не сомневался, что именно в этом доме бывал Есенин, и в вопрос вложил не сомнение, а удивление, радость знакомства с новым есенинским местом. Он описывает встречу с Третьяковой и Викторовой, рассказывает о том, как они ходили по дому, саду, вспоминали Зинаиду Николаевну.
После рождения Тани Зинаида осталась у родителей, а уже с первого августа, когда девочке едва минуло два месяца, вынуждена была работать. С легкой руки Ан. Мариенгофа некоторые исследователи пишут, что Зинаида Николаевна занималась канцелярской работой. Это не так. Да, она была прекрасной машинисткой со знанием иностранных языков, но работала ею недолго. Ее всегда тянуло к искусству, истоки артистической карьеры (в 20-30-е годы она стала известной актрисой, которую приняла не только театральная Москва, но и театральная Европа) следует искать в Орле, в семье, в эмоциональной натуре.
Первая работа в Орле - инспектор, заведующая театрально-кинематографической секцией окрвоенкомата (располагался на Борисоглебской улице, ныне С. Щедрина), заведовала клубом Красной Армии (размещался в здании на месте сквера Маяковского). С июня 1919 года Зинаида Николаевна заведующая подотделом искусств губернского отдела народного образования (по сути дела, она руководила искусством в губернии), была тесно связана с другими подотделами и организациями, имеющими отношение к культуре, искусству. Губернский отдел народного образования, губполитпросвет, историко-художественный музей (открыт 1 мая 1919 года) размещались в одном здании по улице Борисоглебской, 34. Это красивое двухэтажное здание с двумя львами у входа хорошо знали орловцы, в нем жил почетный гражданин города Орла великий князь Михаил Романов, когда командовал 17-м Черниговским гусарским полком (в 1909-1911 годах), губернский предводитель дворянства князь Б. И. Куракин. В 1919-м в этом доме кипела работа, приходила масса народу, в первую очередь, конечно, в музей. Зинаида Николаевна была близко знакома с заведующим музеем Петром Сергеевичем Ткачевским, художником, знатоком искусства, членами комиссии по музеям и охране памятников. Знала она и орловского поэта Евгения Сокола, активного сотрудника газет, секретаря орловских «Известий». В 1919 году в Орле вышли три сборника стихотворений Е. Сокола - «Поэма о революции», «Русь», «Красные набаты», которые Зинаида не могла не знать. Можно предположить с большой долей вероятности, что именно она познакомила Евгения Сокола и Сергея Есенина и, скорее всего, в Орле. Они дружили, знали и ценили творчество друг друга. Одну из декабрьских ночей 1925 года, перед последним отъездом Есенина в Ленинград, они провели вместе. Сокол рассказал об этой последней встрече с Есениным в своих вое поминаниях «Одна ночь». Они опубликованы, но в публикации не оказалось строчки, которая есть в черновике: «Говорил он о первой жене (Райх)... Спрашивал о том, как она жила в Орле (1918-1919 гг.)».
Жизнь Есенина в Москве была нелегкой, бездомной, а в Орле его всегда ждали жена с дочкой, приветливые старики, теплый дом и более-менее сытый стол. Да и езды-то всего одна ночь. Зинаида Николаевна работала на ответственной должности. Есенина печатали и знали. Трудно представить, чтобы Зинаида Николаевна, занимаясь культурой, просветительством среди населения, солдат, не воспользовалась случаем организовать встречи с поэтом Сергеем Есениным или его другом Андреем Белым.
Андрей Белый был дружен и с Есениным, и с Зинаидой. 22 ноября 1918 года Зинаида писала из Орла: «Дорогой Борис Николаевич! Посылаю Вам коврижку хлеба. Если увидите Сережу скоро, поделитесь с ним. Зина». Видимо, «коврижка» послана с оказией и совершенно очевидно - после недавней встречи с Белым, скорее всего в Орле. А у Есенина не было постоянного жилья, поэтому - «если увидите». В 1920 году, когда у Есениных родился сын Костя, Андрей Белый стал его крестным отцом.
Так сколько раз Есенин бывал в Орле? Один? Два? Пять? Трудно определенно сказать, но, несомненно, одно: поэт бывал в Орле и не один раз. Несомненно, и то, что Есенин знал Орел как родину Тургенева и Андреева, которых он очень любил, что он проходил по Кромской, Карачевской, Пушкарным, видел золотые купола Михаила Архангела и Богоявления, был в Дворянском гнезде. Среди орловцев до сих пор живут рассказы часто похожие на легенды, о красавице Зиночке Райх, о приезде в Орел Сергея Есенина. Нина Владимировна Белоруссова внучатая племянница директора Орловской мужской гимназии всю жизнь помнила о том, как девочкой она повстречалась с Есениным на берегу Орлика напротив Дворянского гнезда Ее сестра Е. Афоничева, по воспоминаниям Нины Владимировны, написала стихотворение «Встреча с Есениным».

Я помню детство. Вечер над Окой.
Спустилось солнце в мареве заката.
А я следила, заслонясь рукой,
За облаком и чудным, и крылатым.

Гигантским всадником на вздыбленном коне
Воображение его мне рисовало.
Но мой отец вдруг подошел ко мне:
«А ну-ка марш домой!» - и волшебство пропало!

«Пожалуйста, ну папочка, постой!
Какое облако, оно ведь не простое!»
А мой отец крутил усы рукой
И ласково ворчал: <Ах, нет от вас покоя».

А я по-детски горячилась, так,
Во мне кипело что-то, бунтовало.
Но тут внимание мое привлек один чудак.
Я стихла, приумолкла, замолчала.

Вдоль берега размашисто он шел,
Жестикулировал порывисто руками.
Он сам с собою разговоры вел,
Подобно мне, следил за облаками.

Я так опешила и ну отца корить:
«Не я одна, не я! Вот дяденька, он тоже,
Он думает о том же, может быть,
Что это облако на всадника похоже».

Мне не забыть тот миг: в полях закат пылал,
Мне не забыть и вечер тот весенний,
И то, как мой отец растерянно шептал:
«Смотри, дитя, смотри! Ведь это он! Есенин!»

В «Автобиографии» 1924 года Есенин написал: «1917 году произошла моя первая женитьба на 3. Н. Райх. 1918 году я с ней расстался, а после этого началась моя скитальческая жизнь, как и всех россиян за период 1918-1921 гг.» Для характеристики времени лучше не скажешь, для Есенина же «скитальческая жизнь» означала отсутствие жилья, а часто и ночлега, а то и полуголодное существование. У него никогда не было своей комнаты, многие из его современников могли сказать: «Есенин в это время жил у меня». Часто он не знал, где проведет ночь, оставался там, где оказывался вечером, благо, его многие любили. После открытия книжной лавки и кафе имажинистов «Стойло Пегаса» ночи проводил здесь, да и вся работа, в основном, была ночной - дежурства, дискуссии, выступления с чтением стихов. С Зинаидой в 1918 году они разъехались по разным городам, но семья сохранялась. Он рвался к Зинаиде всем сердцем! «Зина! я послал тебе вчера 2000 рублей. Как получишь, приезжай в Москву» (18 июня 1919 года). И она приезжала и одна, и с дочкой. Не так часто, все-таки она была на постоянной работе в Орле. Приезжала к мужу на его временные квартиры, к чужим людям. Можно представить, как неуютно чувствовала себя молодая женщина с маленьким ребенком на руках в комнате, где Сергей жил с Мариенгофом. Но для них и такие встречи были счастьем. «Милой Зинон от Сергуньки. Май 19.1919. В кафе поэт», - написал Есенин на книге стихов «Преображение».
О приезде Зинаиды в Москву свидетельствует литератор Георгий Устинов: «Первая жена Есенина жила с его ребенком в Орле, когда он жил у меня. Он с ней изредка переписывался, причем значительное место в письмах уделялось литературным темам. Весною этого же года (т. е. 1919-го. - А. Г.) к нам приехала жена Есенина».
Анатолий Борисович Мариенгоф, с которым Есенин жил в Богословском переулке, делил стол, в холода и одеяло, красивый, талантливый, элегантный и... циничный Мариенгоф, не любивший Зинаиду, все сделавший для того, чтобы развести их с Сергеем (его ненависть к Зинаиде так велика и непонятна, что иногда закрадывается подозрение: да уж не влюблен ли Анатолий Борисович в красавицу Зинаиду Николаевну, разумеется, безответно?), в «Романе без вранья» писал: «В самую суету со спуском «утлого суденышка» нагрянули к нам на Богословский гости.
Из Орла приехала жена Есенина - Зинаида Николаевна Райх. Привезла с собой дочку - надо же было показать отцу.
Танюшке тогда года еще не минуло...
Зинаида Николаевна, Танюшка, няня ее, Молабух и нас двое - шесть душ в четырех стенах!
А вдобавок - Танюшка, как в старых писали книжках, «живая была живулечка, не сходила с живого стулечка» - с няниных колен к Зинаиде Николаевне, от нее к Молабуху, от того ко мне. Только отцовского «живого стулечка» ни в какую она не признавала. И на хитрость пускались, и на лесть, и на подкуп, и на строгость - все попусту.
Есенин не на шутку сердился и не в шутку же считал все это «кознями Райх».
А у Зинаиды Николаевны и без того стояла в горле горошиной слеза от обиды на Таньку, не восчувствовавшую отца».
Т. С. Есенина пишет, что она «до года жила с обоими родителями». Следует уточнить: Зинаида Николаевна уехала с дочкой в Москву осенью 1919 года. С 15 ноября 1919 года она работала в Москве во внешкольном отделе Наркомпроса консультантом по искусству в подотделе народных домов и клубов. В личной карточке сотрудника Наркомпроса записано: «Причина увольнения с последней должности - эвакуация Орла». Орел был занят деникинскими войсками 13 октября.
У Есениных и в это время была семья. Время было архитрудное, но Зинаида решила родить второго ребенка. Зинаида Петровна Викторова рассказывала мне, как она стала свидетельницей семейной сцены. Обе Зинаиды были очень близки между собой (мать Зинаиды Николаевны и отец Зинаиды Петровны - родные брат и сестра), в Москве они часто встречались. Зинаида Петровна была моложе, очень добрая, бесконечно любящая свою незаурядную сестру. Она одно время работала учительницей, но была она так мала ростом, что ей уже в молодости была назначена пенсия.
Однажды, рассказывала Зинаида Петровна, пришла она к Есениным, а они ссорятся. Зинаида, как всегда, когда волновалась, ходила по комнате. А Сергей вдруг обратился к Зинаиде Петровне со словами: «Вот Зина хочет родить ребенка, у нас же есть Танечка, зачем нам сейчас другой ребенок, скажи ей ты, если она меня не слушает». А умница Зинаида Николаевна воскликнула: «Сережа! К кому ты обращаешься, ведь она еще почти ребенок». Зинаида Петровна была по возрасту не совсем ребенок, но в ней было что-то детское, она никогда не имела собственной семьи, детей, а «детскость» сохранила до самой старости.
20 марта 1920 года Зинаида родила сына. Хотела ли она этим сохранить семью, Сергея, трудно сказать. Родила она в Доме матери и ребенка, где долго находилась с сыном. Есенин приходил в Дом матери и ребенка, это он дал сыну имя - Константин, о непризнании сына своим не было и речи. Но из Дома матери и ребенка Зинаида к Сергею не вернулась... Да и куда было возвращаться? Весь двадцатый год Есенин был на колесах. В июле 1920 года из Ростова проездом на Кавказ он пишет своему издателю Сахарову в Москву: «...еще к тебе особливая просьба. Ежели на горизонте появится моя жена Зинаида Николаевна, то устрой ей как-нибудь через себя или Кожебаткина тыс. 30 или 40. Она, вероятно, очень нуждается, а я не знаю ее адреса. С Кавказа она, кажется, уже уехала, и встретить я ее уже не смогу».
Итак, у Есениных была семья в 1917, 1918, 1919, 1920 годах. Были долгие разлуки, ссоры, непонимание, но и была любовь, радость встреч, дети. Была семья.
«Любил ли он кого? - писал Г. Устинов. - Я думаю, любил только первую жену». Даже Анатолий Мариенгоф признавал: «Кого же любил Есенин? Больше всех он ненавидел 3. Н. Райх. Вот ее, эту женщину... которую он ненавидел больше всех в жизни, ее - единственную - он и любил».
{mospagebreak}

РАЗВОД

Встречи Есениных все чаще оканчивались выяснением отношений.

Вы помните,
Вы все, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволнованно ходили вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне.
Вы говорили:
Нам пора расстаться,
Что вас измучила
Моя шальная жизнь...
(«Письмо к женщине»)

Есенин - это любовь: к жизни, природе, родине, человеку, ко всему живому. Этой сжигающей любви он отдал всего себя без остатка. Его поэзия полна этой любовью к полям и березам, коровам и собакам, красногривому жеребенку и...
«А знаешь, кого я еще люблю? Очень люблю!»
Он краснеет и закрывает глаза: «Детей...» - вспоминал В, Эрлих.
Находясь за границей, Есенин всем сердцем рвался домой, в Россию, в Москву. Он помнил, что там у него дети и в России голодно. Телеграфом в Москву и Орел он посылает пайки с продовольствием через благотворительные организации. Надо было уехать в Европу и Америку, чтобы почувствовать, что самое прекрасное место на земле - родина, Россия, Москва, а самые дорогие люди - родители, сестры, дети, друзья. После возвращения на Родину и развода с Дункан для Сергея наступает нелегкое время. Есть, кажется, все: деньги, костюмы, шляпы, крылатка, перчатки, трость. Но нет семьи, нет причала. Он всем сердцем рвался домой, а дома-то и нет. А дети подросли и так прелестны! Есенин неспокоен. Он заходит в дом Мейерхольдов, чтобы встретиться с детьми, но они все равно далеки от него. Однажды он пришел в дом, но не зашел в общие комнаты, а из передней резко свернул в комнату своей бывшей тещи Анны Ивановны. Кто-то зашел к бабушке, вышел оттуда и сказал: «Оба плачут».
Он видит Костю на шоколадной обертке с детским личиком («На Костю похож...») и... смахивает слезу. Идет по улице: «Здесь я жил когда-то. И у меня была семья». Или: «И у меня были дети».
Карточку Тани и Кости он постоянно носил с собой в кармане пиджака, подолгу смотрел на них. Василий Наседкин вспоминает: «После утреннего чая, на следующий день, Есенин достает из чемодана подарки, рукописи, портреты.
«А это мои дети...» - показывает он мне фотографическую карточку. На фотографии девочка и мальчик. Он сам смотрит на них и словно чему-то удивляется...»
Наступали моменты, когда держаться было трудно. И Есенин срывался. Василий Петрович Комарденков, театральный художник, помнит потрясающую сцену:
«...Как-то я засиделся в «Стойле Пегаса» с Сергеем Есениным и Вадимом Шершеневичем. Сидели долго, выпито было достаточно. Выйдя поздно ночью, Сергей Александрович сказал, что он хочет повидать своих детей, особенно Костю. Уговоры и доводы Вадима, что уже поздно, не помогли. Вадим пошел домой, а мы направились на Новинский бульвар, где дети жили вместе с матерью Зинаидой Николаевной и Всеволодом Эмильевичем. Поднялись по знакомой крутой лестнице, позвонили, ответа нет. Тогда Сергей Александрович стал стучать, на стук открылась дверь, и через цепочку показался Всеволод Эмильевич. На вопрос «В чем дело?» Сергей Александрович со слезами на глазах стал просить его показать детей. Всеволод Эмильевич говорил, что они давно спят, что ведь ночь и захлопнул дверь. Я стал уговаривать Сергея Александровича уйти, но это не помогло. И снова стук в дверь. Наконец, дверь отворили. Зинаида Николаевна и Всеволод Эмильевич держали на руках спящих детей. Сергей Александрович плача их расцеловал и тихо покинул квартиру. Мы до самого утра сидели на скамейке Новинского бульвара. Сергей Александрович говорил, что он очень любит своих детей и задавал вопросы: как же так могло случиться, что они не с ним?
Таня была похожа на Сергея Александровича, была его любимицей. При встречах с дочкой он старался остаться с ней наедине, говорить с ней, ему было важно знать, что дети знают о нем, читают ли его стихи.
В Баку в доме Чагина в 1924 году Есениным было написано стихотворение «Голубая да веселая страна...». Обращено оно к Гелии. Кто же она? Посвящено стихотворение маленькой дочери Чагина Розе, которая, играя в актрису, называла себя именем знакомой актрисы Гелии Николаевны. На черновике стихотворения, кроме посвящения Гелии, рукою Есенина синим карандашом сделана надпись: «Гелия Николаевна! Это слишком дорого. Когда увидите мою дочь, передайте ей. С. Е.»
Тогда Розе, как и Тане Есениной, не было и восьми лет. Роза Петровна Чагина выросла, но в силу различных обстоятельств она и сама, видимо, не знала о существовании этого автографа (Чагин жил с новой семьей в Ленинграде, у него он и хранился). Татьяна Сергеевна узнала об этом и получила предназначенное ей отцом стихотворение лишь в 1988 году. Для нее это было огромной радостью и огромным потрясением («Что я испытала, прочитав письмо, описывать не берусь»). Костя в детстве был похож на мать Зинаиду Николаевну. Мне приходилось с ним встречаться в 1964 году. Но лучше дадим слово людям, хорошо знавшим его и в детстве, и взрослым, а также знавшим лично Есенина и Райх. Матвей Давыдович Ройзман в книге «Все, что помню о Есенине» (1965) пишет: «Лицом Костя - вылитый отец: рот, нос, скулы, губы - все Сергея. Говорит он, волнуется, возмущается, смеется, жестикулирует точь-в-точь как отец. Не любит лишних слов, гордый, знающий себе цену, терпеть не может лжи. Более того, любит писать сокращенные слова: все, все как отец!»
Всеволод Эмильевич Мейерхольд видел пасынка другим:
«Любимому Андрею Белому дружески Всеволод Мейерхольд с просьбой никогда не забывать своего крестника Константина Есенина, моего горячо любимого пасынка, который появлением своим на свет повторил все прекрасное Зинаиды Райх - единственной - ради кого стоит жить на этой земле». Помню впечатление о своей первой встрече с Константином Есениным. Мы договорились по телефону встретиться у последнего вагона по движению поезда в метро станции «Комсомольская», поблизости от которой я тогда находилась. Мне показалось, что я ждала очень долго, и уже стала сомневаться что правильно ориентируюсь в направлениях.
Но вот из толпы стремительно вырвался высокий темноволосый человек в светлом распахнутом плаще. Я узнала его мгновенно, хотя раньше никогда не видела сына Сергея Есенина и Зинаиды Райх. Я узнала его по фотографиям матери, которых к тому времени я просмотрела множество... Сейчас я думаю, что Константин Сергеевич все-таки походил не только на свою мать, но и на отца. Думаю, что он унаследовал от отца некоторые черты характера, что сказывалось в его поведении, разговоре, жестах.
Мариенгоф в «Романе без вранья» приводит фразу, которую будто бы сказал Есенин о сыне: «Есенины черные не бывают». Скорее всего, это очередная ложь Мариенгофа. А если и вырвалось в нелегкую минуту у Сергея обидное слово о Зинаиде или о «неесенинском» происхождении сына, это лишний раз доказывает, как страдал он по жене и детям, как горько чувствовал свою вину перед ними. У того же Ройзмана мы читаем:
«В том же году, на месяц позже, в той же газете Сергей опубликовал «Письмо от матери». Я слышал впервые, как он его читал. Когда дошел до цитируемых мной строк, он сделал паузу, побледнел, опустил голову (чего никогда не делал, читая свои стихи) и произнес их с таким надрывом, как будто у него сердце оборвалось».

Но ты детей
По свету растерял,
Свою жену
Легко отдал другому,
И без семьи, без дружбы,
Без причал
Ты с головой
Ушел в кабацкий омут.

Мой милый Джим, среди твоих гостей
Так много всяких и невсяких было.
Но та, что всех безмолвней и грустней,
Сюда случайно вдруг не заходила?
Она придет, даю тебе поруку.
И без меня, в ее уставясь взгляд,
Ты за меня лизни ей нежно руку
За все, в чем был и не был виноват.
(«Собаке Качалова»)

Простите мне..
Я знаю: вы не та -
Живете вы
С серьезным, умным мужем,
Что не нужна вам наша маета,
И сам я вам
Ни капельки не нужен.
Живите так,
Как вас ведет звезда,
Под кущей обновленной сени.
С приветствием
Вас помнящий всегда
Знакомый ваш
Сергей Есенин.

Актриса Зинаида Райх - что означает это сочетание? Была ли Райх великой актрисой или Мейерхольд поручал ей главные роли на протяжении пятнадцати лет из-за великой любви к ней? Об этом говорили при ее и его жизни, затем имя Райх было забыто на целые десятилетия, а когда можно стало говорить, от тех, кто знал ее, потребовались честность и мужество. Пока все, что написано о Райх за последние годы, сводится, в основном, к тому, что у нее были средние способности и блистала она на сцене, заставляла людей плакать, восторгаться лишь благодаря выдающимся способностям режиссера Мейерхольда. Когда хвалили, отмечали в первую очередь не талант, а красоту, внешние данные, обаяние Райх.
Игорь Ильинский писал в книге «Сам о себе»: «Появилась «Дама с камелиями», где Мейерхольд «сделал все, чтобы средние способности 3. Н. Райх засверкали драгоценными переливами его таланта - таланта постановщика». Позднее Ильинский сменил гнев на милость, отмечал, что Райх многому научилась у Мейерхольда и «стала актрисой не хуже многих других».
Театральная судьба Зинаиды Райх так же драматична, как и ее личная судьба. Легенда о слабой, даже бездарной актрисе и гениальном режиссере-муже живет до сих пор. И все-таки, пока осторожно и небольшими урывками, правда дает о себе знать. Опубликованы письма к Райх Б. Пастернака, композиторов Л. Оборина, Д. Шостаковича, В. Шебалина, актера М. Чехова, стали известны некоторые отзывы об игре Райх зарубежных критиков. Можно сказать: слава актрисы Зинаиды Райх еще впереди.
Осенью 1921 года она пришла в Государственные высшие режиссерские мастерские (ГВЫРМ), вскоре переименованные в театральные мастерские (ГВЫТМ). Ее привело сюда стремление найти себя в искусстве. Большинство молодых людей начала двадцатых годов шли или в поэты, или в актеры. Многочисленные театры и театрики, студии и студийки, театральные мастерские и лаборатории, кружки и кафе были открыты для всех. Вся республика казалась театральной площадкой. На диспутах громили старое, отжившее, академическое искусство, искали новые формы, названия. Вождем нового, левого направления в театральном искусстве был объявлен выдающийся актер и режиссер Всеволод Эмильевич Мейерхольд. В 1919 году он сидел в Новороссийской тюрьме у белых, был освобожден Красной Армией, вступил в партию большевиков. Он возглавил театральный отдел Наркомпроса и объявил «театральный Октябрь». Был он уже немолод, в 1924 году ему исполнилось 50 лет. Почетный красноармеец Отдельного Московского стрелкового полка, одетый в солдатскую шинель, сапоги, а то и ботинки с обмотками, буденовку с красной звездой и, одновременно, обладающий огромной эрудицией и тончайшим интеллектом, Мейерхольд был чрезвычайно притягательной личностью для молодежи нового времени. Был он Мастером с большой буквы.
Знаменем ГосТИМа (Государственного театра имени Вс. Мейерхольда) стал поставленный в 1922 году спектакль по пьесе бельгийского драматурга Кроммелинка «Великодушный рогоносец» (как «Принцесса Турандот» для Вахтанговского театра). В этом спектакле не было актрисы Райх, вместе с другими студийцами она вращала вручную мельничные колеса по ходу пьесы.
«Зинаида Николаевна Райх, бывшая жена Сергея Есенина, пришла в мастерские Мейерхольда в кожаной куртке, стриженая - молодая женщина поры военного коммунизма... Эпоха формировала новый лик женщины, и Зинаида Райх, как истая женщина, примеряла его на себя. Она была красива, заметна, умна, деятельна, честолюбива и скоро заняла видное положение в штабе Мейерхольда и, главное, в его жизни.
...Может быть, нужна была и та поздняя и страстная любовь, чтобы Мейерхольд стал тем, кем он стал в эти послереволюционные годы: дерзким и молодым экспериментатором», - писала Майя Туровская.
В Мастерских и театре Зинаида Райх училась и работала вместе с будущими светилами театра и кино актерами И. Ильинским, М. Бабановой, Э. Гариным, С. Мартинсоном, М. Царевым, Н. Боголюбовым, Л. Свердлиным, режиссерами С. Эйзенштейном, С. Юткевичем, Ю. Завадским и многими другими.
«Я был принят в мастерские вместе с Зинаидой Райх, державшей экзамены в этот же день», - вспоминает Мих. Жаров.
Свою первую роль Зинаида Райх сыграла в 30 лет, это была роль Аксюши в спектакле «Лес» по пьесе А. Н. Островского (1924).
Спектакль вызвал много споров, он не всем нравился, но Райх он принес известность.
В своем первом спектакле Райх оказалась достойной ученицей Мейерхольда, она отлично усвоила его «биомеханику», в которой большое значение придавалось физическим данным актера, его умению двигаться, взаимодействовать с партнерами, использовать окружающие предметы. Теоретические знания у нее были и раньше, до учебы в Мастерских - какое-то время она преподавала в Орле на театральных курсах историю театра и костюма. А тогда, в 20-е годы в одной из заметок по поводу «Леса» рецензент писал: «Роль Аксюши, например, построена на простых, ловких, целесообразных движениях, дающих ощущение народной «ладности» - сильного, ловкого, правильно функционирующего тела. Здесь нашла свое выражение биомеханическая система Всеволода Мейерхольда».
Среди почитателей таланта Райх был И. Г. Эренбург. О спектакле «Лес» он писал: «В сильном ансамбле, среди гротесковых пересечений особенно чисто, искренне зазвучала лирическая нота, ее с какой-то безошибочной внутренней убежденностью вела Аксюша - Зинаида Райх. В зрительном зале только что стоял хохот, но вот он притих - зритель сочувствовал бедам и смелости Аксюши, заметьте, совсем вроде бы не героини - печаль и веселье ее какие-то негромкие».
«Лес» называли самым радостным спектаклем Мейерхольда, радостная нота прослеживалась в эпизодах с Аксюшей и Петром. Аксюша - трудолюбивая девушка, в сцене с Булановым она развешивает на веревке белье, в сцене с Гурмыжской - гладит белье, орудуя вальком и доской. Сцена на гигантских шагах стала главным аттракционом спектакля, это эпизод объяснения Петра и Аксюши, простых, но страстных, горячих натур. Они стремятся к новой жизни вопреки вялому и нудному течению жизни, они утверждают великое и вечное право на любовь.
Спектакль «Лес» был для Райх пробой сил и школой, но не только, ее игра влияла на ход спектакля, на игру партнеров. «С нею было интересно репетировать - говорил Николай Боголюбов. - У нее - никаких поблажек себе, скороговорок, рассеянных, неоправданных пауз, на которые другие горазды...» Актер Г. Мичурин (Несчастливцев) отмечал плодотворное влияние Райх на партнеров.
«Лес» шел в постановке Мейерхольда почти полтора десятка лет, был сыгран 1328 раз и всегда собирал полные залы.
Не все роли, да и не все спектакли, в которых играла Зинаида, были одинаково гениальны и популярны. Райх принесли европейскую славу Аксюша («Лес», 1924), Анна Андреевна («Ревизор», 1926), Маргерит Готье («Дама с камелиями», 1934).
Об этих ролях и спектаклях больше всего говорили и спорили, за эти роли любили Зинаиду, сражались за нее В. Маяковский, Б. Пастернак, И. Эренбург. И было за что сражаться: такой городничихи, например, зритель никогда не видел. В 15 эпизодах (сценах), на которые Мейерхольд разбил спектакль, более всего привлекали эпизоды с Хлестаковым (Э. Гарин), Анной Андреевной (3. Райх), Марьей Антоновной (М. Бабанова). Городничиха в «Ревизоре» была молода, прекрасна, нарядна, с ослепительно обнаженными плечами. Райх умела владеть собой - своим телом, взглядом, платьем, голосом, веером. Сцены с участием Райх зачаровывали зрителя. «Вроде бы пустяк: в ее руках веер, вроде бы и чуть заметно, он играет, намекая на что-то волнующее. Райх в совершенстве владела поэтикой веера, свойственной светским дамам стародавних времен. Едва Иван Александрович заговорил о петербургских балах - веер взмыл в ее руке, это - знак! И уже звучит музыка Глинки «В крови горит огонь желанья» - читаем у биографа Райх И. Рудневой. Критики отмечали, что прекрасная городничиха аккомпанировала Хлестакову умением слушать, взглядом больших темных глаз, жестом, мимикой, она вдохновляла Хлестакова (на вранье!) даже молчаливым действием.
Чем талантливее играла Райх, тем больше становилось у нее завистников и недоброжелателей. На диспуте о «Ревизоре» (январь 1927 г.) Маяковский защищал спектакль и Зинаиду Райх: «Собакам пошлости мы Мейерхольда не отдадим... Тема возражений, о которых мне не хотелось бы совсем разговаривать,. но о которых нужно разговаривать, потому что эти разговоры разъедают нашу театральную жизнь больше, чем десятки рецензий. Вот говорят: Зинаида Райх. Выдвинули ее на первое место. Почему? Жена. Нужно ставить вопрос не так, что потому-то выдвигают такую-то даму, что она его жена, а что женился на ней потому, что она хорошая артистка». О талантливой игре Райх в «Ревизоре» писали А. В. Луначарский, Мих. Чехов. А она ждала отзыва Станиславского, которого необычайно ценила. Было тяжелое время, уже тогда, в конце 20-х, шла травля, и голос Станиславского нужен был ей как внутренняя поддержка, для сохранения веры в себя. «Ваша самая беспощадная рецензия обо мне - лично мне - будет спасением для меня на несколько лет. Так тяжело распознавать в себе свои недостатки - самому ведь это почти невозможно», - писала Зинаида Николаевна Станиславскому.
Райх относилась к себе очень требовательно, это отмечают многие ее партнеры. Она очень много читала, раздумывала, она постоянно училась. Ее письма к Станиславскому, Чехову, Пастернаку, Оборину, Шостаковичу пронизаны стремлением разобраться, понять литературу, музыку, жизнь. Во многом благодаря Зинаиде Николаевне спектакли получали музыкальное оформление, ее мнением дорожили Шостакович, Прокофьев, Шебалин, Оборин. «Иногда в поздний час Зинаида Николаевна поила нас чаем. Мейерхольд говорил о современной опере, о музыкальном современном спектакле. В «Горе уму» весь спектакль был оркестрован на отличной музыке... Мы строили планы. Разные. Увлекательные. Зинаида Николаевна так верила нам, слушала, не сводя глаз», - вспоминал Дм. Шостакович. Многие говорили о прекрасной атмосфере дома, которую умела создавать Зинаида Николаевна. Была она гостеприимна, внимательна к молодым талантам. Тот же юный Шостакович не только пил чай в ее квартире, он долго жил у Мейерхольдов в их большой семье.
Если говорить о классике, нельзя не назвать сыгранную Райх роль Софьи в спектакле «Горе уму» (по пьесе А. С. Грибоедова). Этот спектакль имел огромное духовное звучание, в то время слова о мракобесии, хамстве, лжи звучали остро. «Софья Павловна прекрасно изображена 3. Н. Райх», - писал Н. Семашко. Но самую горячую оценку этой роли дал Б. Пастернак, под впечатлением спектакля и игры Райх он написал стихотворение «Мейерхольдам», в котором признавался им в поклонении («...из этих признаний - любое вам обоим, а лучшее - ей»).
А в письме к ним писал: «Сегодня я весь день шалый, и ни за что взяться не могу. Это - тоска о вчерашнем вечере... Я преклоняюсь перед Вами обоими и пишу Вам обоим, и завидую Вам, что Вы работаете с человеком, которого любите.
Весь Ваш Б. Пастернак».
Зинаиду Райх в роли Маргерит Готье в «Даме с камелиями» (по роману Дюма-сына) приняли вее. На спектакль ходили даже члены Политбюро ЦК. Зрители плакали, мужчины и женщины. Было много фотографий Райх в роли Маргерит, даже была изготовлена фарфоровая статуэтка. Многократно описаны и в специальной и в популярной литературе сцены первого выхода Зинаиды Райх в «Даме с камелиями», объяснения Маргерит с Дювалем-старшим, наконец, последняя сцена, в которой зритель догадывался о ее смерти по безжизненно повисшей руке.
«На слова ее игру не переложить: в ней была духовная, мелодическая сила, излучающая особый свет», - говорил музыкант Н. Выгодский.
Спектакль стал событием, писавшие о нем отмечали в первую очередь прекрасную игру Зинаиды Райх. «Райх была идеальна там», - писал критик П. Громов. Актриса Камерного театра Августа Миклашевская (ей Есенин посвятил цикл «Любовь хулигана») вспоминала: «Помню, я уже работала в провинции, в Рязани. Дали мне роль в «Даме с камелиями». А мне случилось в ту пору в Москве быть... Пошла посмотреть «Даму с камелиями» в постановке Мейерхольда вместе с Райх. Как она играла! Потрясающе. Я до сих пор не могу забыть...
После того, как я посмотрела эту вещь, вернувшись в Рязань, я отказалась от роли: слишком велико было обаяние Райх».
Обаяние игры Райх ощутили тысячи зрителей и у нас, и за рубежом. Известный испанский режиссер и театральный деятель Пьяное Вирхильо говорил об этом в письме к Мейерхольду: «Даму с камелиями» я несколько раз видел в Европе... Сцены бала, сцена смерти - большое достижение на уровне гениальности. Не могу припомнить ничего дающего столь грандиозное и точное представление... Именно такой, полагаю, должна быть подлинная выразительность... Вам удалось, товарищ Мейерхольд, показать сцену смерти Маргерит - в одно и то же время просто, реально и волнующе своим драматизмом. Актерское исполнение не нуждается ни в каких исправлениях, но выше всех, много вьпне всех товарищ, игравшая роль Маргерит. (Я видел также, как отлично она играла и в «Лесе»). Она играет просто, без искусственного трагизма, человечная и искренняя, глубоко чувствующая. Так, как должна была бы чувствовать настоящая Маргерит Готье. Одним словом, это гениальное исполнение» (подчеркнуто мною. - А. Г.).
Зинаида Райх сьпграла более десятка ролей в классических пьесах и в современных спектаклях. Помнят отлично сыгранные ею роли Поповой (в спектакле «33 обморока» по А. П. Чехову), дону Анну и дону Лауру в «Каменном госте» А. С. Пушкина.
В спектакле «Мандат» (по пьесе Н. Эрдмана) Райх играла Варьку, глупую и пошлую сестру главного героя Павла Гулячкина. Если в Аксюше, Маргерит внешние данные помогали актрисе, то роль Варьки она строила «на вычитании своего природного обаяния». Как писал Гарин, она «напрочь гасила свою красоту, стать, обаяние: она не сидела, а «растекалась» в кресле, как бы сминая свою пластичность, такую привлекательную в «Аксюше». Она играла в «Последнем решительном» Вс. Вишневского, «Командарме-2» Игоря Сельвинского, «Списке благодеяний» Ю. Олеши, «Бане» В. Маяковского.
Ю. Олеша написал пьесу об интеллигенции, думающей и сомневающейся. Райх играла в ней артистку Гончарову. Спектакль начинается со знаменательного момента - Гончарова только что сыграла в спектакле роль самого Гамлета, в костюме принца датского, усталая и печальная, она выходит к журналистам, отвечает на их «идейные» вопросы и записки. Гончарова уезжает за границу. Все, что происходит с ней, - это борьба благородства и хамства, чести с бесчестьем. Роль Гамлета остается ее мечтой.
«Я создал очень трудные условия для главного актера, Зинаида Райх вышла из них с честью», - писал Ю. Олеша.
А Зинаиде не простят ничего. В постановлении о ликвидации театра Мейерхольда перечислены спектакли, в которых она играла главные женские роли - «Ревизор», «Горе уму», «Самоубийца», «Командарм-2» и др., которым приписывалось «извращение идейной сущности» или «антисоветское злопыхательство».
Зинаида Райх не успела сыграть Марину Мнишек в «Борисе Годунове», Наташу в одноименной пьесе Л. Сейфулиной. Она многое не успела. Известно, что Зинаида Николаевна написала киносценарий и получила на конкурсе премию за него (авторы проходили под псевдонимом).
В те трудные годы она помогла (конечно, вместе с Мейерхольдом) избежать ареста жене Андрея Белого, посылала посылки и деньги сосланному в Енисейск Николаю Эрдману. Если она не могла помочь людям делом и словом, то всем своим душевным участием, взглядом, жестом умела ободрить, поддержать.
«Ее спокойные, прекрасные глаза мерцали. Удивительно, как умела слушать эта необыкновенная женщина», - писал о Райх Юрий Герман.

КТО УБИЛ СЕРГЕЯ ЕСЕНИНА И ЗИНАИДУ РАЙХ?

24 декабря 1925 года Есенин выехал в Ленинград. За день до отъезда он пришел к Мейерхольдам, чтобы увидеть детей. Татьяна Сергеевна в своих воспоминаниях описывает эту последнюю встречу. Но что могла запомнить семилетняя девочка, как могла она понять, что испытывал этот красивый, элегантный, но не совсем близкий человек. Она писала:
«Наконец, я его узнала по смеющимся глазам и сама засмеялась...
Он объяснил, что уезжает в Ленинград, что поехал уже было на вокзал, но вспомнил, что ему надо попрощаться со своими детьми.
- Мне надо с тобой поговорить, - сказал он и сел, не раздеваясь, прямо на пол, на низенькую ступеньку в дверях. Я прислонилась к противоположному косяку.
Мне стало страшно, и я почти не помню, что он говорил, к тому же его слова казались какими-то лишними. Например, он спросил: «Знаешь ли ты, кто я тебе?»
Я думала об одном - он уезжает и поднимется сейчас, чтобы попрощаться, а я убегу туда - в темную дверь кабинета.
И вот я бросилась в темноту. Он быстро меня догнал, схватил, но тут же отпустил, и очень осторожно поцеловал руку. Потом пошел проститься с Костей.
Дверь захлопнулась».
А поздно ночью 28 декабря в квартире Мейерхольдов раздался телефонный звонок. Трубку взял Всеволод Эмильевич.
- Есенин? Не может быть, - непроизвольно вырвалось у него.
Услышав имя Есенина, Зинаида Николаевна вырвала у него из рук трубку и услышала с другого конца провода страшную весть.
- Я еду к нему.
- Зиночка, подумай...
- Я еду.
- Я еду с тобой.
Вернулась Зинаида Николаевна тем же поездом, что и гроб с телом Есенина. Что делалось с Зинаидой, описать невозможно. Все, кто описывает похороны Есенина, отмечают: «Зинаида плакала», или: «Райх кричала». Необыкновенные слова для описания горя матери нашел Константин Сергеевич: «Мать лежала в спальне, почти утратив способность реального восприятия. Мейерхольд размеренным шагом ходил между спальней и ванной, носил воду в кувшинах, мокрые полотенца. Мать раза два выбегала к нам, порывисто обнимала и говорила, что мы теперь сироты. Но в детстве смерть близких воспринимается своеобразно. Верят на слово тому, что человека больше не увидят, но как это может быть, еще не осознают. Это вне детского понимания. Так и мы с сестрой. Помню, что тоже плакали, но, наверное, из-за того, что плакала мама».
3. В. Гейман хранила фотографии, дневники, из которых можно узнать много замечательного. На одной из фотографий рукой Зинаиды Николаевны сделана надпись: «3. В. Г. В память последней встречи с тем, который дорог всем - человеком с мечтой. Зинаида Райх. 24.11.26».
А вот надпись на фотографии, запечатлевшей Зинаиду в роли Маргерит из «Дамы с камелиями»: «Накануне печальной годовщины (1925-1935), мои печальные глаза - тебе, Зинуша, как воспоминание о самом главном и самом страшном - Сергее. 1935, 13 декабря. Твоя Зинаида».
Говорят, мать поэта Татьяна Федоровна сказала у гроба сына своей бывшей невестке: «Ты виновата». Это необычное обвинение может звучать и как похвала: если бы Есенин оставался с Зинаидой, все было бы по-другому, он не пришел бы к такому концу.
В 30-е годы Зинаида Николаевна решила писать воспоминания о Есенине. Судя по плану, они могли бы раскрыть новые, неизвестные страницы из жизни великого поэта. Но Зинаиде Николаевне не пришлось осуществить свой план. Судьба распорядилась по-своему.
Есенин был счастлив и горд тем, что уже при жизни выходит полное, трехтомное собрание его стихов. Но он не успел увидеть, подержать в руках свежие томики, они вышли уже после его смерти. Был суд, по решению которого наследниками поэта определены родители, сестра Шура, жена (его официальной женой в это время была С. А. Толстая) и четверо его детей (кроме Тани и Кости, сын Есенина и Анны Романовны Изрядновой Юрий, погибший в 1938 году, и сын Александр Вольпин, которого Есенин никогда не видел). Зинаида Николаевна привезла домой вещи Есенина (как вспоминал Константин Сергеевич, «массивный американский сундук»). Кажется, все естественно, разумно, по-человечески и по-русски. Но и тут Зинаиду Николаевну обвинили в корысти и равнодушии к Есенину. Хлысталов Э. В., автор книги «Тайна убийства Сергея Есенина», пишет: «...после гибели поэта, пока С. А. Толстая и родные горевали, 3. Райх с завидной поспешностью, 12 января 1926 года, сумела добиться права через народный суд Кропоткинского участка Хамовнического района Москвы быть ответственной хранительницей наследственного имущества С. А. Есенина, а 16 января через нанятых адвокатов, получила в ЗАГСе справку о смерти поэта и стала собственницей имущества, оставшегося после него. Нашлись и другие претендентки на гонорары Есенина». Несправедливое обвинение! Надо ли говорить о том, кто горевал больше, а кто меньше? Таня и Костя - законные наследники, решение суда не могло быть иным и чьего-то давления и не требовалось. Далее Эдуард Васильевич пишет: «Пожалуй, пришло время сказать о демонической роли в жизни поэта его первой жены 3. Райх, к которой он питал определенные чувства до последнего дня своей жизни. Исследователи почему-то мало касаются причин развода Есенина и Райх (трагически погибла от рук неизвестных преступников в 1939 году). Она доставила Есенину много горя. После развода, находясь в браке с В. Э. Мейерхольдом, 3. Райх неоднократно тайно встречалась с Есениным на квартире своей знакомой». В чем же вина Зинаиды? Только в одном - ее любил Есенин, любил даже после развода, любил до последнего дня. А ему не надо было ее любить!
Можно понять автора - им движет огромная любовь к поэту. Но зачем искать врагов среди женщин? Сам Есенин во всем винил себя.

Любимая! Я мучил, вас,
У вас была тоска
В глазам усталых:
Что я пред вами напоказ
Себя растрачивал в скандалах.
Я стал не тем,
Кем был тогда.
Не мучил бы я вас,
Как это было раньше.
(«Письмо к женщине»)

Но ты детей
По свету растерял,
Свою жену
Легко отдал другому...
(«Письмо от матери»)

Конечно, чего-то мы не знаем. И не узнаем никогда. Любовь - это тайна двоих. А быть женой гения - не легкая доля. Так будем же вечно благодарны любимым женщинам Пушкина, Лермонтова, Жуковского, Есенина за прекрасные строки, рожденные любовью!!!
Зинаида Николаевна и дети немало испытали в своей жизни. Когда начались гонения на стихи Есенина, детей, особенно Костю, вызывали на Лубянку и предлагали отказаться от фамилии отца. Решительная Зинаида Николаевна, когда у нее на подобную тему состоялся разговор в райкоме комсомола, сняла с ноги туфлю как аргумент в споре.
Один из штампов, многие годы вдалбливаемых в головы людей, было отношение к Есенину как к пьянице, алкоголику. «Погиб от водки» - такие или подобные слова о смерти Есенина господствовали десятки лет. Даже тем, кто безмерно любил Есенина, не приходило в голову, что Есенин не покончил жизнь самоубийством, не повесился в гостинице «Англетер», ведь написал же сам поэт свое предсмертное стихотворение:

До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.

До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей, -
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.

А, может быть, приходило? Может быть, уже тогда кто-то сомневался в самоубийстве Есенина? Ведь прислал же кто-то тайно, без обратного адреса и без объяснений фотографии убитого Есенина Э. В. Хлысталову? Наверное, этот человек что-то знал, чего не хотел или боялся сказать. Были же стихи B. Князева, В. Звягинцевой, были слова Б. Лавренева: «... Мой нравственный долг предписывает мне сказать раз в жизни обнаженную правду и назвать палачей и убийц - палачами и убийцами, черная кровь которых не смоет кровавого пятна на рубашке замученного поэта». Были и другие высказывания и свидетельства. Но на это как-то не обращали внимания, а кто обратил, - тот молчал, как тот неизвестный корреспондент Эдуарда Васильевича. Но время гласности, начиная с конца восьмидесятых, открыло запрет на слова и мысли. Появилась новая версия о причинах гибели Есенина. Суть этой версии сводится к следующему.
Есенин не повесился в ленинградской гостинице «Англетер». В действительности он был жестоко избит, задушен, а потом повешен. Самоубийство - это инсценировка, которую следствие и не пыталось разгадать. Убийство было совершено по приказу, поэтому все, кто имел дело с расследованием - управляющий гостиницей Назаров, участковый надзиратель Горбов, агент уголовного розыска Иванов, патологоанатом Гиляревский и другие, делали все, чтобы скрыть следы преступления, злостного убийства поэта.
Наиболее полно версия об убийстве поэта изложена в упоминаемой книге «Тайна убийства Сергея Есенина» (1991). Автор - заслуженный работник МВД СССР, полковник Эдуард Васильевич Хлысталов, посвятил расследованию годы жизни.
Версию об убийстве поэта отстаивают писатели В. Белов, C. Куняев, Н. Сидорина, доктор медицинских наук профессор Ф. Морохов, кандидат педагогических наук А. Меликсетян и многие другие. Все эти люди помогли открыть много нового в жизни Есенина, по-новому взглянуть на отношение поэта к современной ему жизни, к господствующему режиму, к деревне, к конкретным людям и к народу в целом, к России.
И все-таки последнее слово не сказано. Серьезные исследователи и знатоки жизни и творчества С. А. Есенина, авторы многих книг о нем Сергей Петрович Кошечкин, Юрий Львович Прокушев и другие версию о самоубийстве поэта не снимают со счетов, допускают и обосновывают такой шаг.
С. П. Кошечкин пишет: «Как сторонникам новой версии, как всем почитателям творчества Есенина, мне всей душой хотелось бы отвести от поэта недоброе слово «самоубийство». Но это возможно только в том случае, если обнаружатся неопровержимые документальные доказательства уголовного преступления в гостинице «Англетер».
К сожалению, сегодня таких доказательств нет». (С. Кошечкин. Смерть Есенина: две версии. «Правда» от 6 июля 1991 г.)
Созданная при Есенинском комитете Союза писателей комиссия по выяснению обстоятельств смерти С. А. Есенина провела с привлечением специалистов тщательную судебно-медицинскую экспертизу всех материалов (акта о смерти, документов предварительного дознания, фотографий поэта, посмертных масок) и пришла к заключению: проведенные научные экспертизы и исследования не дают каких-либо оснований для подтверждения версии об убийстве Есенина.
Момент абсолютного приближения к истине еще не наступил.
Те же мрачные силы, что терзали поэта, сгубили многих в России. Коснулись они своим черным крылом и семьи Райх.
В конце 20-х и 30-е годы жизнь Зинаиды Николаевны и Всеволода Эмильевича складывалась благополучно. Дом Мейерхольда стал центром художественной жизни Москвы. Здесь проводили дни и вечера, работу и отдых их близкие друзья - В. Маяковский, Б. Пастернак, Д. Шостакович, художники Кукрыниксы, В. Вишневский, Ю. Олеша, И. Сельвинский, братья Эрдманы, многие известные актеры. «Дом Всеволода Эмильевича был собирательной точкой для всего самого передового и выдающегося в художественном отношении среди писателей, музыкантов, артистов и художников, бывавших у него», - писал Борис Пастернак.
А в центре этого мира была Зинаида Николаевна с ее обаянием, открытостью, желанием всем прийти на помощь. Вот уже не только о Всеволоде Эмильевиче Мейерхольде, но и о Зинаиде Николаевне возвращается к нам правда. В недавно вышедших воспоминаниях певицы Т. И. Лещенко-Сухомлиной «Далекое будущее» есть страницы о Мейерхольде и Райх. Жили они тогда в новом доме в Брюсовском переулке (ныне ул. Нежданова) в кооперативной квартире.
Но послушаем Татьяну Ивановну.
«В гостиную вошла Зинаида Николаевна Райх, она приветливо улыбалась - небольшого роста, с карими глазами на милом лице, темные волосы облегали ее головку, вся она была плавная, очень русская. Мейерхольд нежно поцеловал ей руку - видно было, как он рад, что она вышла к" гостям. Вскоре она пригласила всех нас в столовую, уютную комнату, где уже бьш накрыт большой стол, уставленный закусками и фруктами. Зинаида Николаевна внесла большую сковородку с яичницей с помидорами - вкуснейшей! А потом, предложив гостям повторить это блюдо, она снова угостила нас собственноручно ею приготовленной «глазуньей», где каждое яйцо было запечено в соусе из свежих помидоров. Мейерхольд улыбался и глядел на нее буквально с обожанием».
Мейерхольд и Райх жили театром. Он поставил пьесы Маяковского, сделал спектакли по рассказам А. П. Чехова, пьесам Ник. Эрдмана «Мандат» и «Самоубийца». Зинаида Николаевна талантливо сыграла роли Анны Андреевны в «Ревизоре», Софьи в «Горе от ума», дону Анну и дону Лауру в пушкинском «Каменном госте». Несколько своих спектаклей Мейерхольд вывозил за границу, где очень тепло, как большую актрису, отмечали Зинаиду Райх, особенно в ролях Анны Андреевны и Маргерит Готье в «Даме с камелиями» по роману Дюма-сына. В последнем спектакле Зинаида Николаевна покорила всех, заставила плакать. В дневнике 3. В. Гейман есть запись «28.111.34 г. Вчера вернулась из театра. Спектаклем была потрясена. Я плакала, и не я одна - мужчины некоторые платки из рук не выпускали... Зинаида слишком близка мне всем своим трагическим прошлым, и у меня ее переживания на сцене ассоциируются с ее переживаниями. В сцене с отцом Арманда передо мною страдала не дама с камелиями от ужаса перед разлукой с Армандом, а Зинаида Райх у открытой могилы Сергея Есенина, когда она, прощаясь, над гробом склонилась и кричала: «Сказка моя, жизнь, куда ты уходишь?..»
Игру Зинаиды в «Даме с камелиями» приняли и оценили все.
В середине тридцатых годов над Мейерхольдом и его театром сгущаются тучи. Был запрещен спектакль «Одна жизнь» по роману Н. Островского «Как закалялась сталь», которому Всеволод Эмильевич и Зинаида Николаевна отдали много сил. Они хотели вернуть этим спектаклем доверие власть имущих, а получилось наоборот: в нем увидели «гнетущие пессимистические тона». Мейерхольд не мог не чувствовать, что за ним слежка, что ареста ему не избежать. Михаил Чехов уговаривал его остаться за границей. Почему он не остался? «Из честности», - говорил Мейерхольд. Но дело было сложнее. В партию большевиков Мейерхольд вступил в 1918 году, Зинаида - в 1920-м, оба были преданными коммунистами. Но после поездки за границу в 1930 году их исключили из партии якобы за неуплату членских взносов (во время гастролей за границу взносы вычитались из зарплаты механически, они на это надеялись). Или так уж случилось, или кто-то их подставил специально, но из партии их исключили, а они не пытались восстановиться. «Из честности!» Но только ли это было причиной? В решении такого важного вопроса не последнюю роль играла Зинаида Николаевна. Она, конечно, не поддерживала Мейерхольда в решении покинуть родину. Напрасно недруги приписывают ей связи с ГПУ. В Москве у нее были дети, ее и Есенина, родители. Зинаида Николаевна и Всеволод Эмильевич не раз просили визу на выезд с детьми, но им отказывали, держали детей заложниками. Или разрешали взять одну Таню.
20 июня 1939 года Мейерхольд был арестован и обвинен в шпионаже в пользу иностранной разведки. Он был еще жив, подвергался допросам с применением жесточайших пыток, когда в ночь с 14 на 15 июля 1939 года у себя на квартире была убита Зинаида Николаевна. Из Москвы в Орел пришла телеграмма: «Ночная. Орел, Комсомольская улица, 58. Зинаиде Петровне Викторовой.
Зинаида Николаевна умерла».
Был суд, было следствие. «Убита с целью грабежа» - такова официальная версия. Судили даже каких-то уголовников. «Ограбления не было, было одно убийство», - пишет Константин Сергеевич. Зинаида Петровна Викторова уже тогда, в начале шестидесятых, назвала мне и имена убийц Зинаиды Николаевны. По ее словам, им был сын певца Большого театра Головина Головин-младший. Некоторое время спустя после убийства Райх у Головина-отца увидели табакерку (а может быть, браслет или кошелек), которая принадлежала Райх. Отца и сына посадили. В группе золотой московской молодежи, кроме Головина, называла Зинаида Петровна и имя Василия Сталина. «Только не надо об этом говорить», - добавила она шепотом. А я и не говорила. Где уж! Роковое имя на листе бумаги (рассказы Зинаиды Петровны я записывала, а потом давала ей подписать) я густо замазала чернилами. Так этот листок и хранится в архиве музея.
Константин Сергеевич Есенин был еще осторожнее. Когда я спросила у него про Василия Сталина, он стал очень серьезным, даже мрачным, и сказал только: «В семье об этом знали. Но никогда не говорили».
А потом произошло невероятное: отец и сын Головины в 1956 году были реабилитированы как жертвы культа личности.
Кто же убил Зинаиду Райх? Несомненно, она была убита если не с прямым участием чекистов, то с их согласия или по их поручению. Зинаиду Николаевну хорошо знали и многие члены Политбюро, и в КГБ. Многие из них бывали в театре, особенно на «Даме с камелиями». Однажды на одном из банкетов после спектакля Зинаида Николаевна бросила резкое словцо «всесоюзному старосте», обозвав его во всеуслышание «бабником».
Вряд ли грабители стали бы так издеваться над жертвой - у нее были выколоты глаза, на теле нанесено множество ран, она дико кричала - это слышали соседи. На сохранившейся фотографии - Зинаида Райх в гробу - много цветов у ее изголовья, это не только дань любви близких, но и попытка закрыть свежие раны.
Зинаиду Николаевну знали в Москве, Ленинграде, в иностранных посольствах, за рубежом. Знали как жену Мейерхольда, талантливую актрису, мать детей Есенина. Убрать как жену «врага народа» было, конечно, можно, но это породило бы липшие разговоры. Проще - «убита с целью грабежа».
В семью пришло черное горе. Еще до ареста Мейерхольда был репрессирован муж сестры Зинаиды Николаевны - Александры, тоже актрисы (у Мейерхольда играла в спектакле по пьесе С. Третьякова «Рычи, Китай»). После убийства сестры Александра покончила с собой. Николаю Андреевичу и Косте (Татьяна была замужем) было велено выселиться из квартиры
в 48 часов. Николай Андреевич и Анна Ивановна жили на даче в Горенках, были они совсем старенькими, как и мать Сергея Татьяна Федоровна Есенина. Судьба и время распорядились так, что они надолго пережили своих детей.
А в квартиру Мейерхольда сразу, уже в октябре 1939 года, вселились сотрудники НКВД - личный шофер Берии и одна из его секретарш, Максимишвили, жившая здесь с семьей внука до наших дней.
В 1989 году в Московский горсовет обратилась группа деятелей культуры с просьбой освободить квартиру от жильцов, захвативших ее с санкции убийц хозяев дома. Поздно, но справедливость восторжествовала. Сейчас в бывшей последней квартире Мейерхольда и Райх мемориальный музей.
В 1988 году Есенина Т. С. обратилась в комиссию при Политбюро ЦК КПСС с письмом, в котором содержалась просьба об установлении виновников убийства ее матери. «Речь идет не только о восстановлении исторической истины, но и справедливости. Загадочное преступление десятилетиями истолковывается по-разному, некоторые версии наносят ущерб памяти моей матери», - писала Татьяна Сергеевна.
Прокуратуре СССР было поручено расследовать дело об убийстве 3. Н. Райх. 25 июля 1988 года Генеральный прокурор СССР доносил в ЦК КПСС: «В настоящее время виновных лиц, совершивших убийство Райх 3. Н., установить не представляется возможным». Титульный лист книги «Тайна убийства Сергея Есенина»

Зинаида Райх в роли Маргарит Готье
Скульптура. Автор - Н. Данько




28 сентября 1991 г.

В 1988 году при Орловском краеведческом обществе по инициативе его членов был создан Орловский Есенинский комитет, избран его председатель. Члены комитета активно пропагандировали творчество Есенина организовывали выставки, вечера, встречи. С самого начала комитет поставил целью возродить есенинское место в Орле.
О доме на Кромской были собраны архивные материалы, составлена историческая справка. Тогда усадьбе, где стоял дом, угрожало строительство многоэтажного здания, и члены комитета сделали все, чтобы предотвратить посягательство на историческую часть города и защитить память поэта.
В 1990-1991 гг. были приняты решения местных органов об установлении памятного знака С. А. Есенину.
27-29 сентября 1991 года в Орле впервые прошли очередные XIII Всесоюзные Есенинские чтения, на них приехали около 130 человек из 45 городов страны, разных ее регионов - Прибалтики, Севера, Дальнего Востока, Кавказа, Украины и, конечно, Центральной России. Орловцы представили сообщения с местной тематикой: Катанов В. М. - «Сергей Есенин и писатели-орловцы», Арсентьева Н. Н. - «Сергей Есенин и И. А. Бунин», Гольцова А. В. - «Сергей Есенин и Зинаида Райх».
Но самым главным в программе чтений стало открытие на месте усадьбы орловских родственников поэта памятного знака С. А. Есенину и мемориальной доски на месте бывшего дома. Делу увековечения памяти любимого поэта России помогали многие в Орле. Орловский сталепрокатный завод выделил мраморные плиты, обработкой которых занимались искусные мастера-каменотесы из реставрационного управления. Работы по благоустройству, освещению, ограждению места производились коллективами «Орелкоммунстроя» (генеральный подрядчик), «Зелентреста», горэлектросети, горкомхоза, «Химмаша» и др. Большой личный вклад в организацию работ по открытию памятника внесли нынешние мэр города Кисляков А. Г. и глава Заводской районной администрации Ничипоров Н. И., начальник Орловского реставрационного управления Юдин А. П., директор областного краеведческого музея Титова В. В., председатель Орловского Есенинского комитета Агарков Г. А. Авторы памятника - инженер-конструктор Наталья Скотникова, скульптор Николай Извеков, архитекторы Светлана Обухова и Алексей Мамченко.
28 сентября 1991 года состоялось официальное открытие памятного знака и мемориальной доски при стечении сотен людей - гостей и жителей города. Это был настоящий праздник русской поэзии, праздник духовности, который объединил в этот день в старинном русском городе Орле, отмечавшем в 1991 году свое 425-летие, его участников со всех регионов страны от Прибалтики до Тихого океана, от Баренцева до Черного морей.
В 1992 году мэром города Орла принято постановление о передаче под городской музей Есенина старинного дома № 1 по 2-й Посадской улице, расположенного по соседству с памятным местом. Если бы дома умели говорить, этот старый дом немало поведал бы об обитателях соседнего дома. Есенин, безусловно, не один раз проходил мимо этого красивого дома-и, возможно, бывал в нем.

ЛИТЕРАТУРА
I. C. А. Есенин. Собрание сочинений в 6-ти томах. М., 1977-1980
2. Воспоминания о Сергее Есенине. М., 1963.
3. Встречи с Мейерхольдом. Сборник воспоминаний. М., ВТО, 1967.
4. Е. Наумов. Личность. Творчество. Эпоха. Лениздат, 1973.
5. Юрий Прокушев. Сергей Есенин. Образ. Стихи. Эпоха. М., 1975.
6. Юрий Прокушев. Проза. Поэзия. Критика. М., 1980.
7. Л. Г. Варшавский, Н. И. Xомчук. К биографии Сергея Есенина (Зинаида Райх и Сергей Есенин). «Русская литература» 1976 № 3 с 160-169.
8. Т. С. Есенина. Зинаида Николаевна Райх. - «Есенин и современность». М., 1973, с. 357-374.
9. К. С. Есенин. «Посмотрю-ка я еще на полку...». - «Есенин и современность». М., 1975, с. 375-378.
10. Константин Есенин. Через волшебный фонарь. - «Воспоминания родных». М., 1985, с. 146-156.
П.Татьяна Есенина. Дом на Новинском бульваре (С. Есенин, 3. Райх, Вс. Мейерхольд). «Согласие». 1991, № 4, с. 133-203.
12. Анатолий Мариенгоф. Роман без вранья. Циники. Мой век, моя молодость. Л., 1988.
13. М. Туровская. Бабанова. Легенды и биография. М., «Искусство» 1981.
14. Эдуард Хлысталов. Тайна убийства Сергея Есенина. М. «Феникс-1», 1991.
15. Василий Катанов. Живые письмена. Тула. Приокское книжное издательство, 1987., с. 99-116.
16. Любовь Руднева. Зинаида Райх. - «Театр», 1988 № 1 с 110-129.
17. 50 лет назад убит Мейерхольд. - «Театр», 1990, № 1, с. 24-160.
18. Людмила Кафанова. Последняя любовь Мейерхольда. - «Совершенно секретно». 1993, № И, с. 16-17.
19. Кто убил Зинаиду Райх? Публикация Ивана Шевчука. - «Источник» (Вестник архива Президента Российской Федерации). 1995, № 1, с. 65-72.

15 июля 1939 года Москву облетела шокирующая весть – зверски убита ведущая актриса театра Мейерхольда Зинаида Райх. Московскую актрису закололи ножом ночью в собственной квартире в Брюсовом переулке. Прибывшие на место преступления сотрудники МУРа отметили, что в помещении присутствовали явные следы борьбы. Окно в комнате было разбито, повсюду валялись осколки стекла – видимо, убийцы именно таким путем проникли в дом. Актриса была еще жива, но дышала с трудом. По дороге в больницу она скончалась.

Тайна гибели одной из ведущих московских актрис минувшего столетия не раскрыта до сих пор. Кто убил Зинаиду Райх? Что стало причиной кровавой драмы? И как это событие отразилось на других обитателях тихого Брюсова переулка? Телеканал "Москва Доверие" подготовил специальный репортаж.

Зинаиду Райх называли в театральных кругах дьяволицей, покорившей сердца сразу двух гениев – Сергея Есенина и Всеволода Мейерхольда. Правда, музой поэта она была недолго – они обвенчались в 1918-м, а спустя 4 года брак распался. После развода с Есениным, Зинаида Николаевна, работавшая до замужества машинисткой в редакции газеты "Дело народа", решает заняться режиссурой. В 1921 году она поступает в Высшие театральные мастерские в Москве, где встречает свою вторую большую любовь.

"Он был очень сильно влюблен. Женившись на Зинаиде Николаевне, Всеволод Мейерхольд даже взял ее фамилию. И во всех документах значился как Мейерхольд-Райх", - рассказывает историк Вадим Щербаков.

Всеволод Мейерхольд и Зинаида Райх. Источник: ИТАР-ТАСС

Влюбленный режиссер не только сделал жену ведущей актрисой своего театра, он заваливал ее подарками и выполнял любые капризы. Тем более, что к моменту их знакомства, он был человеком состоятельным.

"Татьяна Сергеевна Есенина, падчерица Мейерхольда, довольно откровенно написала об их материальном положении, зарабатывали они столько денег, что их не только проесть, даже пропить невозможно было", - добавляет Щербаков.

Вскоре Мейерхольд купил для молодой супруги новую квартиру в Брюсовом переулке, в доме, построенном специально для артистов. В доме поселились 17 семей. Каждая квартира, по желанию хозяев, имела особую планировку. Семья Мейерхольда занимала четыре просторные комнаты. Зинаида Райх с энтузиазмом обставляла новое жилище. О его убранстве и роскошной мебели судачил весь Брюсов переулок.

"Зинаида Николаевна покупала антикварную мебель из карельской березы, были у нее какие-то драгоценности. Всеволод Эмильевич как-то сказал ей и детям, что это мещанство, жить надо просто", - рассказывает Вадим Щербаков.

Уместно предположить, что именно драгоценности и антиквариат стали причиной трагической гибели знаменитой актрисы. Следователи сначала считали эту версию основной. В комнате царил хаос, пол в гостиной был залит кровью, багровые пятна сыщики обнаружили и на дорогой мебели. Кресла перевернуты, зеркала разбиты – было очевидно, что в квартире шел бой не на жизнь, а на смерть, в котором актриса, несмотря на отчаянную борьбу, проиграла. Довольно скоро выяснилось, что ювелирные украшения, дорогие наряды и даже деньги остались нетронутыми, а значит версия об ограблении не подтверждалась.

Дом №12 в Брюсовом переулке вошел в историю не только как место одного из самых загадочных преступлений в истории города. В разное время в этом доме жили балетная прима Марина Семенова, главный балетмейстер Большого театра Василий Тихомиров, актер и худрук театра Иван Берсенев с женой Софьей Гиацинтовой. Сегодняшние жители Брюсова переулка считают, что во многом своей популярностью знаменитые артисты обязаны самому месту и прежним землевладельцам, которых в народе считали колдунами и чернокнижниками, причем не без некоторых оснований.

Брюсы владели территорией, соединяющей сегодня Тверскую и Большую Никитскую улицы в XVIII веке. С тех пор переулок так и называют по фамилии домовладельцев.

"Владение на правой стороне, сейчас дом №2, принадлежал Якову Александровичу Брюсу, некоторое время бывшему губернатору двух столиц, Москвы и Петербурга. Мы не путаем двух Яковов – Якова Велимовича и Якова Александровича – они безусловно родственники. Яков Велимович – генерал-фельдмаршал, соратник Петра I, маг, колдун и чародей, как его называли в Москве, а Яков Александрович – его внучатый племянник", - рассказывает москвовед Алексей Дедушкин.

Усадьба построена на фундаменте палат XVII века. Брюсы владели двухэтажным каменным зданием почти столетие. За это время имение несколько раз перестраивалось. К началу XIX века классический особняк, напоминавший когда-то дворец, утратил большую часть своей роскошной отделки. Сменились и его обитатели.

"В 30-х годах XIX века здесь находился художественный класс, предтеча Училища живописи, ваяния и зодчества. В 1836 году здесь торжественно принимали художника Карла Брюллова. Он вернулся из Италии, закончив знаменитые "Последние дни Помпеи", и ему был устроен торжественный прием", - добавляет Дедушкин.

В конце XIX века усадьба Брюсов стала обычным доходным домом. Здесь квартировал писатель Владимир Гиляровский, арендовали комнаты живописец Исаак Левитан и актер Михаил Чехов. Сегодня дом №2 в Брюсовом переулке продолжает привлекать людей творческих. И хотя роскошные палаты все больше напоминают современные офисы, здесь любят рассказывать легенды и предания старинной усадьбы.

"По преданию, в этом доме Екатерина II и Григорий Потемкин праздновали свадьбу своего внебрачного сына графа Бобринского. Ближе к революции здесь были доходные дома, типа публичных. И есть легенда, что Толя Мариенгоф и Сережка Есенин бегали сюда к женщинам", - рассказывает народный артист СССР Владислав Пьявко.

Народный артист СССР Владислав Пьявко работает в этом здании уже более двух десятилетий. Знаменитый тенор продолжает дело своей супруги, оперной певицы, главной советской Кармен Ирины Архиповой.

"В 1992 году пришли (сейчас они уже известные и знаменитые) ребята и сказали: "Мы хотели поехать на конкурс, а у нас денег нет". Мы нашли им денег и выступили с ходатайством перед Правительством, чтобы организовать Фонд, как помощь молодым начинающим певцам", - рассказывает Пьявко.

Фонд Ирины Архиповой стал стартом для многих известных оперных исполнителей. Каждый день здесь звучит оперное пение, репетируют студенты московской консерватории. В особняке Брюсов можно услышать и арии в исполнении единственной в мире труппы слабовидящих певцов – театра "Гомер".

Сейчас в камерном театре "Гомер" более 20 артистов, они выступают с концертами не только в России, но и за рубежом. Ведущие солисты театра сотрудничают и с другими музыкальными коллективами.

Но были в истории Брюсова переулка времена, когда здесь звучала совсем другая музыка. Многие из здешних обитателей, поначалу обласканных советской властью, позже в полной мере ощутили на себе всю тяжесть и безжалостность сталинских репрессий. Не избежал этой участи и легендарный режиссер Всеволод Мейерхольд.

"Если следовать официальной версии, то арестовали его за подрывную троцкистскую деятельность и за то, что он был шпион трех разведок: японской, литовской и английской. Судя по всему, с приходом Берии готовился большой процесс против творческой интеллигенции. И Всеволод Эмильевич стал одним из первых фигурантов этого будущего процесса. Потом Сталин решил, что процесс этот не нужен, и кого арестовали, того и расстреляли. А в это время, о чем он так и не узнал, здесь разворачивалась кровавая трагедия", - рассказывает историк Вадим Щербаков.

Зинаида Райх погибла спустя месяц после ареста супруга. Некоторые очевидцы тех событий считали, что убийство известной актрисы было связано с ее невыносимым характером. Внезапные истерики примы были знакомы всей труппе театра. Супруг и коллеги по цеху старались относиться к этим припадкам с пониманием, они знали, что неадекватное поведение Райх было следствием ее болезни.

Всеволод Мейерхольд и Зинаида Райх

"Зинаида Николаевна к моменту романа и брака с Мейерхольдом перенесла очень тяжелый тиф, который поразил ее мозг. Мейерхольд знал, что для того, чтобы бороться с психическими и ментальными его последствиями, ее нужно как можно больше загружать работой", - говорит Щербаков.

Но время от времени болезнь напоминала о себе. В такие моменты Зинаида Райх совершенно не владела собой. И это многих пугало.

"Было известно, что она может закатить сцену и даже истерику. Знала она много, и скорее всего, это был способ политического устранения ненужного человека", - добавляет историк.

Существует и другое мнение: несмотря на лояльность советской власти, Всеволод Мейерхольд с супругой не были вхожи в политические круги и не могли знать каких-то особых секретов.

Сотрудники МУРа больше склонялись к версии убийства на почве бытовой ссоры. Возможно, неуравновешенная и вспыльчивая актриса сама спровоцировала скандал, стоящий ей жизни. Сыщики предположили, что поздним вечером Зинаида Райх принимала гостей. Бурные творческие дискуссии могли перерасти в конфликт и закончиться дракой. Доказательств, подтверждающих эту версию, не было. Никто из соседей не слышал звуков борьбы в квартире и криков о помощи. Но, несмотря на отсутствие улик и свидетелей, виновные в этой истории были установлены: ими стали соседи Зинаиды Райх, известные оперные исполнители братья Головины.

"Были найдены козлы отпущения, был даже уголовный суд, по которому обвиняемых наказали за бандитизм и ограбление, сопровождающиеся убийством, но вряд ли эта версия является окончательно достоверной", - говорит Щербаков.

1930-е искалечили немало судеб, но при этом стали и временем нового расцвета Брюсова переулка. Так, в 1932 году по проекту архитектора Алексея Щусева здесь был построен дом №17 для артистов Художественного театра. Неудивительно, что Брюсов переулок в прошлом столетии называли улицей артистов и музыкантов. Это было единственное место в Москве, где одновременно жили десятки знаменитостей.

Для сотрудников консерватории в Брюсовом переулке был возведен девятиэтажный дом. В большой сталинке жили композиторы Арам Хачатурян и Дмитрий Шостакович, главный дирижер московского государственного симфонического оркестра Павел Коган, один из крупнейших пианистов XX века Святослав Рихтер. Сюда администрация Большого театра поселила и Александра Ведерникова, обладателя уникального оперного баса, выходца из простой рабочей семьи, который, мечтая о сцене, однажды купил билет в один конец – из города Копейска в Москву.

"Билет был только до Москвы, больше денег не хватило. Я вылез в Москве ночью, пошел в консерваторию, спрашивал дорогу у милиционеров. Пришел глубокой ночью, лег на скамейку и заснул на чемодане. И вдруг меня будят, я просыпаюсь и вижу над собой большую лохматую кудрявую голову. Это был дирижер, который преподавал в консерватории", - рассказывает народный артист СССР Александр Ведерников.

Молодого талантливого певца сразу приняли в Московскую государственную консерваторию имени Чайковского, но отдельной квартиры пришлось ждать несколько лет. Прежде, как и большинство студентов, Ведерников жил в общежитии.

В 1955 году Александр Ведерников окончил консерваторию, и уже через три года стал солистом Большого театра СССР. Однажды, находясь на гастролях за рубежом, певец получил радостную и долгожданную весть от родных.

"Я тогда был на гастролях в Испании с оркестром народных инструментов. И там я получил телеграмму от жены, брать или не брать квартиру рядом с консерваторией и Большим театром. Я тогда заторопился домой, позвонил Демичеву, чтобы он помог с отъездом домой", - рассказывает Ведерников.

За годы работы в Большом театре Ведерников исполнил почти все ведущие партии в классических операх. Впрочем, его раскатистый голос каждый день слушала не только благодарная публика, но и соседи. И не всегда аплодировали.

"Однажды я гулял с собакой, и ко мне подошел Хачатурян, а он жил подо мной, а надо мной – Шостакович, и говорит: "Вы так громко поете и играете на рояле, что это невозможно". И посоветовал купить мне резиновые шайбы под ножки рояля. Но это не помогло", - добавляет артист.

Для многих переулок, связывающий Тверскую и Большую Никитскую улицы, связан с другими знаменитыми исполнителями классической музыки. В доме №7 жил один из самых известных творческих дуэтов: дирижер и композитор Николай Голованов и его супруга Антонина Нежданова. Долгое время улица носила имя этой прославленной оперной певицы.

Брюсов переулок удивляет не только неожиданными встречами со знаменитостями, но и архитектурными находками. Большой сюрприз реставраторам преподнес дом №1.

Большинство тайн Брюсова переулка до сих пор ждет пытливого исследователя. Одна из драм разыгралась в середине XIX века в доме №21.

"В 1850 году здесь снимал квартиру Александр Васильевич Сухово-Кобылин, известный драматург. Вторую квартиру он снимал для своей возлюбленной Луизы. В 1850 году Луиза была найдена убитой. Сначала обвиняли крепостных, которые ухаживали за Луизой, якобы она с ними плохо обращалась, и они ее за это убили. Потом выяснилось, что их пытали, и они оговорили себя. Потом главным обвиняемым стал сам будущий драматург, два года он находился под арестом, 7-8 лет длилось следствие. Но дело не раскрыто до сих пор, оно было приостановлено по Высочайшему повелению", - рассказывает москвовед Алексей Дедушкин.

Спустя почти столетие в Брюсовом переулке снова разыгралась кровавая драма. Убийство знаменитой актрисы Зинаиды Райх породило множество слухов. Кое-кто предполагал, что причиной преступления стал квартирный вопрос.

"Есть еще и бытовая версия – освобождали жилплощадь. Большая квартира отошла ведомству Л.П.Берии. Квартиру поделили, и одна часть отошла его секретарше, другая – шоферу", - рассказывает историк Вадим Щербаков.

Зинаиду Райх сегодня вспоминают не только в связи с жестоким убийством. Историки театра ценят актрису за незаурядный талант и отменный вкус.

"Обычно она сама вместе с художником и портными работала над своими костюмами. У нее были поставщицы, которые приносили ей хорошие материалы. Все эти платья, когда театр Мейерхольда был закрыт, Зинаида Николаевна выкупила у театра. Они хранились дома. И даже хоронили ее в знаменитом черном бархатном платье из "Дамы с камелиями", - добавляет Щербаков.

В квартире, в которой жили когда-то известный режиссер-реформатор Всеволод Мейерхольд и его супруга Зинаида Райх, сегодня располагается музей. Здесь бережно хранят редкие семейные фотографии и сценические костюмы, макеты декораций к спектаклям. Сотрудники музея не любят рассказывать о трагедии, которая разыгралась в этой квартире, пытаясь сохранить о знаменитом творческом дуэте только светлые воспоминания. Однако подробности зверского преступления здесь знает каждый.

Та что же случилось здесь 15 июля 1939 года? Как было установлено в ходе расследования, убийство произошло около часа ночи. Зинаида Райх вышла из ванной и направилась в гостиную. В этот момент на нее напали. Убийц было двое. Один ударил актрису ножом в грудь. Райх упала на пол, но сознание не потеряла, а стала отчаянно звать на помощь. Истекая кровью, доползла до стола в гостиной. Убийцы продолжали наносить ей удары, и только когда жертва потеряла сознание, исчезли. Спустя 75 лет историки, сопоставляя факты, все больше склоняются к версии заказного убийства. И даже называют заказчика – власть. Незадолго до трагических событий Зинаида Николаевна написала письмо Сталину, в котором намекнула, что знает обстоятельства гибели ее первого мужа, Сергея Есенина, и что она готова доказать, что всенародно любимому поэту помогли расстаться с жизнью. Даже всесильному НКВД огласка этой истории была совершенно ни к чему, к тому же появилась прекрасная возможность, не тратя время на арест, допросы и суд, решить жилищные проблемы своих сотрудников. Огромная квартира была весьма лакомым куском.

И все же Брюсов переулок был и остается одним из самых светлых мест Москвы. Сегодня, как и столетия назад, из окон его домов доносятся прекрасные звуки музыки. Каждый день этим путем спешат на работу и учебу в консерваторию известные артисты и начинающие музыканты. И, возможно, каждый из них слышит в это время завораживающий напев – мелодию Брюсова переулка.

Неистовство жизни с первых лет захватило будущую артистку театра Зинаиду Райх. Родилась она 3 июля 1894 года близ Одессы в семье обрусевшего немца Николая Райха и дворянки из бедной семьи Анны Викторовой. Дочь разделяла отношение отца (одного из первых социал-демократов в стране) к существующему порядку вещей, однако в отличие от него, старого члена РСДРП, предпочла вступить в партию с наклонностями более экстремистскими, делавшую особую ставку на террор - партию эсеров.

Будучи всего-навсего гимназисткой в форменном платье с туго повязанными косичками, девочка с головой погрузилась в политический омут, за что и была исключена из учебного заведения, окончив только восемь классов. Тем не менее, образование своё она решила не бросать и поступила на Высшие женские курсы в Киеве, где чуть позже и вступила в партию эсеров.

Вскоре душа начала требовать простора, и 19-летняя Зинаида отправилась в Петербург, где устроилась машинисткой в редакцию эсеровской газеты «Дело народа» и стала студенткой историко-литературного факультета.

Зинаида Райх со своим отцом, Николаем (Августом) Райхом, 1917 Фото: Commons.wikimedia.org

Он и Она

Настоящая жизнь со всеми её разносторонними чувствами, водоворотом эмоций и ощущением чего-то настоящего наступила чуть позже, когда она познакомилась с поэтом Алексеем Ганиным, близким другом Сергея Есенина.

С будущим супругом Зинаида познакомилась также в свой «эсеровский период» - тогда стихи Есенина печатались в литературном отделе этой газеты. Однако отношения их были приятельскими, а связь с Ганиным серьёзной настолько, что он даже предложил ей выйти за него замуж. Зинаида ответила согласием, и засобиралась с будущим супругом в поездку на север - на родину Ганина - в предсвадебное путешествие. Однако свадьбе так и не суждено было случиться.

Сергей Есенин, 1922 г. Фото: Commons.wikimedia.org

Есенин, золотоволосый, красноречивый, подающий большие надежды русский поэт, глаз не спускал с Зинаиды, и, ловя на палубе белого парохода за руку, шептал о том, что влюбился в неё безоглядно, и если она не согласится стать его женой, то он немедля выпрыгнет за борт. Это сейчас нам его слова могут показаться позой и абсурдом, однако, глядя на возбуждённое лицо Есенина и слушая запальчивый шёпот, Зинаида понимала, что он не шутит, что он может это сделать, прыгнуть из-за неё, Зинаиды Райх, за борт, только потому что она сказала «нет». И Зинаида сказала: «да».

Свадьбу отыграли, сойдя на берег в следующем городе, а через некоторое время переместились жить в Петроград, в небольшую квартирку на Литейном проспекте. Времена были тяжёлые, голодные и непонятные. Зинаида, беременная дочерью, уехала к родителям в Орёл, где было посытнее, а жизнь чуть легче, а Есенин направился в Москву, где примкнул к поэтам-имажинистам.

Он жил в крохотной комнате в Богословском переулке вместе с другим знаменитым поэтом Анатолием Мариенгофом. Они вместе с ним ложились спать в одну постель, голодали и замерзали, создавали в поэзии новые формы и безбожно кутили на знамениях московских поэтических сборищах. Времени подумать о Райх у Есенина просто не оставалось. Зинаида же решила взять судьбу в свои руки и нагрянула к нему сама - вместе с ребёнком и неутраченным чувством любви. Есенин к девочке проникся, однако ребёнок, всегда приветливый и дружелюбный, отказывался сидеть у папы на коленях, плакал и отворачивал лицо. Есенин счёл это за «Зойкины козни» и вновь разругался с женой.

«Сделаю из вас актрису»

Через некоторое время выяснилось, что Зинаида вновь ждёт ребёнка. В 1920 году она родила мальчика, который через некоторое время заболел тифом. Чтобы вылечить его, она купила билеты в Кисловодск и поехала на воды, где болезнь подкосила и её хрупкое здоровье. Тифозные палочки затрагивают мозг, Зинаида почти впадает в помешательство.

Через некоторое время её выходили, однако прошлой Зинаиды больше не существовало. Она продолжала любить Есенина, однако его неверие в то, что Костя - это его сын, и колкости, которые он наговорил ей на вокзале перед отъездом, сделали своё: она больше не добивалась любви, а решила заняться собой и будущим детей.

Зинаида Райх с детьми, Константином и Татьяной Есениными Фото: Commons.wikimedia.org

Вернувшись в Москву, она поступила в Высшие театральные мастерские, где училась с великим артистами будущего - с Сергеем Эйзенштейном и Сергеем Юткевичем. Она занималась у самого Всеволода Мейерхольда - режиссёра нового театра, лучшего в своём роде специалиста. Поговаривали, будто Мейерхольд, когда впервые встретил Райх, воскликнул, сражённый её обаянием и красотой: «Я сделаю из Вас актрису. Лучшую актрису России, обещаю Вам!».

Мейерхольд ужасно ревновал жену к Есенину. Фото: Commons.wikimedia.org

Язвительный Мариенгоф, который впоследствии будет смотреть спектакли с участием Райх, скажет: «Конечно, очень плохо играет Зинаида Райх. Это ясно всем. Кроме Мейерхольда. Муж, как известно, всегда узнаёт последним».

Однако, вместе с армией недоброжелателей, которых сперва было очень много, Зинаида Райх получила и сонм горячо преданных поклонников. Без неё отныне нельзя было представить театра Мейерхольда, который старался подбить все мизансцены под свою музу и даже изгнал из-за неё популярную и талантливую артистку Марию Бабанову. 48-летний Всеволод Мейерхольд и 27-летняя Зинаида стали самой популярной парой в Москве. Он воспитывал её детей, ставил для неё спектакли, а она всецело отдавалась труду, славе и новой почти беззаботной жизни. Её отношения с Есениным не прерывались: он навещал детей, носил в нагрудном кармане их фотокарточку, а она даже рекомендовала его поэму «Пугачёв», которая очень понравилась Мейерхольду.

Прежняя страсть

Стоит отметить, что Мейерхольд ужасно ревновал жену к Есенину. До него доносились слухи, что Райх встречается с поэтом в квартире её подруги Зинаиды Гейман, знал, что по возвращении из Америки и разрыва с танцовщицей Айседорой Дункан, Есенин первым делом встретился с Райх, что между ними вновь вспыхнул роман. Он ничего не предъявлял, а до дрожи спорил с Зинаидой, которая в тот момент стала одной из самых популярных и желанных женщин новой России. Она представала перед зрителем в разных амплуа: изумительно играла Аксюшу в «Лесе» Островского, Анну Андреевну в «Ревизоре» Гоголя, Маргариту в «Даме с камелиями» Дюма-сына и… даже Гамлета у Шекспира. Критики в то время отмечали, что «на сцене была необыкновенно элегантная, утонченная французская красавица».

Любовь Мейерхольда порой принимала странные формы. В письмах он часто подписывался как Мейерхольд-Райх, ради Зинаиды бросил жену, с которой прожил четверть века, в театре готов был уволить всех, лишь бы жена была на главных ролях и никто не смел сказать о ней ничего дурного. Стоит вообразить себе, какого обаяния и таланта была эта женщина, и какой силы любовь Мейерхольда, если через некоторое время злопыхатели увидели, как Райх действительно становится блестящей артисткой.

Любовь Мейерхольда порой принимала странные формы. Фото: Commons.wikimedia.org

«Параллели не скрещиваются»

С Есениным Райх больше не общалась. К 1925 году их встречи ограничивались свиданием Сергея с детьми да творческим беседами втроём, где Райх, Мейерхольд и Есенин играли другие роли - непринуждённых и близких друг другу людей. К тому времени Райх уже сказала Мейерхольду, что «параллели не скрещиваются», и она не бросит Всеволода. Когда Есенина нашли мёртвым в номере «Англетера», с ней чуть не случился приступ, в истерике она металась по дому, а идя за гробом, не чувствуя на себе объятий сопровождавшего её Мейерхольда, кричала: «Сказка моя, куда ты уходишь!».

Конец сказки

Зинаида Райх была убита в ночь с 14 на 15 июля 1939 года. Фото: Commons.wikimedia.org

Та сказка, которой грезила Райх, действительно ушла вместе с Есениным, однако ещё 13 лет она была одной из самых почитаемых женщин в России.

В 1938 году ГОСТиМ - театр Мейерхольда - закрыли по обвинению в «формализме», а вскоре и самого Мейерхольда арестовали.

К этому году психическое здоровье Райх сильно пошатнулось, она написала дикое письмо на имя Сталина, где говорила, «что тот не разбирается в искусстве», высунувшись из окна, кричала прохожим, что любит советскую власть. Пока Мейерхольд был рядом, она хоть как-то контролировала себе, однако оставшись в одиночестве, рухнули последние бастионы её выдержки.

С Мейерхольдом она больше так никогда и не увиделась. Его расстреляли как «шпиона английской и японской разведок». Зинаиду нашли мертвой в квартире в Брюсовом переулке. На теле ее было множество ножевых ранений. Убийц так и не нашли…

Мы не можем знать, какова была на самом деле Райх, эта темноволосая женщина с чувственными губами и красивыми глазами, непростой судьбой и большим актёрским талантом. Она была музой двух великих людей XX столетия и человеком, который, по воле рока, жил в то драматичное время, когда непохожесть на других была губительна.

Зинаида Райх была женой и музой двух выдающихся личностей эпохи начала ХХ в. – поэта Сергея Есенина и режиссера Всеволода Мейерхольда , однако представлять ее исключительно в роли жены и музы несправедливо. Она была самостоятельной величиной – одной из самых известных театральных актрис Москвы 1930-х гг. Ее судьба неоднократно делала неожиданные повороты, а тайна смерти остается неразгаданной до сих пор.

Говорили, что она успела прожить две разные жизни – в одной была бедной машинисткой, обманутой женой и несчастной матерью-одиночкой, в другой – жила в достатке, была знаменитой актрисой, ее обожал муж и боготворили поклонники. А завершилось все кровавой драмой – восемь ножевых ранений, нанесенных неизвестными в ее же квартире, были причиной смерти, но не стали поводом для того, чтоб открыть уголовное дело.

В 23 года Зинаида Райх разделяла взгляды социал-демократов, служила машинисткой в левоэсеровской газете, была председателем Общества по распространению пропагандистской литературы и собиралась замуж за поэта Алексея Ганина. Но неожиданно для всех и даже для себя вышла за другого. Во время прогулки на пароходе друг Ганина Сергей Есенин предложил ей сойти на ближайшей пристани и обвенчаться. В Петроград они вернулись мужем и женой.

Но семейная жизнь очень скоро наскучила Есенину. Он начал часто выпивать и подолгу не бывал дома. Брак не спасло рождение дочери и сына. Есенин редко виделся с детьми, а сына вообще не признал, заявив, что в их роду черноволосых быть не может. Она уехала к родителям, а Есенин – в Москву.

Однажды Зинаида Райх бродила по городу и увидела объявление о том, что режиссер В. Мейерхольд набирает слушателей на курсы театрального мастерства. Так она стала актрисой и женой знаменитого режиссера. Он усыновил ее детей и сделал примой своего театра. О ее таланте говорили разное – жена режиссера редко слышит комплименты в свой адрес от других актрис. Тем не менее, ее признавали одаренной и харизматичной. В числе поклонников ее таланта были Б. Пастернак и А. Белый.

Когда она была уже замужем и успела стать довольно известной актрисой, в ее жизни снова появился Есенин, после завершения романа с Айседорой Дункан. Они начали тайком встречаться. Именно в это время, в 1924 г., поэт написал знаменитое «Письмо к женщине», посвященное Райх, в котором были такие строки:
Простите мне...
Я знаю: вы не та –
Живете вы
С серьезным, умным мужем;
Что не нужна вам наша маета,
И сам я вам
Ни капельки не нужен.
Живите так,
Как вас ведет звезда,
Под кущей обновленной сени.
С приветствием,
Вас помнящий всегда
Знакомый ваш
Сергей Есенин.

В 1925 г. поэта нашли повешенным. А в 1930-х гг. началась череда арестов и расстрелов. Эта участь не миновала и ее мужа. Мейерхольда арестовали в 1939 г. Зинаида Райх в сердцах написала письмо Сталину о том, что тот не разбирается в театральном искусстве и мужа обвинять не в чем.

До сих пор хранят страшные тайны их смерти.